«А пропади оно все пропадом! — в отчаянии думала она. — Не буду, не буду, не буду больше его вспоминать!!!»

Кристина нервно походила по комнатам, слушая, как на кухне, закипая, посвистывает чайник. Потом снова подошла к журнальному столику и принялась листать свою потрепанную телефонную книжку. Кому еще позвонить? Может быть, Фредди? Но его наверняка нет сейчас дома, а объяснять его мамаше, кто это звонит, да еще по межгороду — это все равно что пытаться втолковать ослу, что он осел. У единственной подруги детства Сашки нет телефона… Может, тогда позвонить кому-нибудь из сокурсников?

Юноши с их курса — да и с других тоже — относились к Кристине с неизменным интересом, хотя она и не отвечала им взаимностью. Когда она пыталась мысленно ставить их рядом с Антоном, они не выдерживали никакого сравнения. Все они были примерно одного и того же типа — длинноволосые, с подвижной мимикой, наглые, внешне жутко уверенные в себе и собственной неотразимости. Одним словом — артисты. Хотя сама Кристина в душе была такой же, почему-то это ее раздражало.

Где бы они ни собирались, они сразу же начинали «работать на публику». Со своими подружками они не могли говорить ни о чем, кроме занятий в театральном училище. В кафе, за столиками начинали показывать друг другу этюды, задирать ноги, демонстрируя растяжку…

Впрочем, один из сокурсников — Влад Оганесян — нравился Кристине чуть больше других. Он был москвич, из артистической семьи и по крайней мере мог бы соперничать с Антоном в красоте. Кажется, все девушки с их курса были тайно в него влюблены. Наполовину армянин, он обладал яркой и экзотической внешностью. От отца ему достался кавказский темперамент, а от матери — чисто по-женски капризный характер. Все вместе делало его совершенно неотразимым для женщин.

Кристине казалось, что Влад тоже выделяет ее среди студенток. А однажды он открыто похвалил ее за то, что она никогда не сплетничает вместе с другими девицами.

— Терпеть не могу эти бабские штучки! — презрительно скривил он свои пухлые красные губы.

Кристина тогда только посмеялась про себя — ведь подоплека ее осторожных отношений с сокурсницами была ему неизвестна. А между тем Кристина уже пыталась подружиться с девочкой с их курса.

По иронии судьбы ту девушку звали Наташа. Поначалу она никак не проявляла себя. Единственное, что сразу бросилось в глаза Кристине, так это ее преувеличенная восторженность. Наташа готова была с утра до ночи петь Кристине дифирамбы: какая она красивая, какая она талантливая, какая у нее стройная фигура, какая у нее бархатная кожа, какой у нее безупречный вкус — и так далее.

Сама Наташа была принята в училище на амплуа характерной актрисы. У нее было узкое лицо с мелкими чертами, близко посаженные карие глаза и светлые прямые волосы, которые она носила на прямой пробор. В ее лице было что-то, что сразу запоминалось, да и в голосе тоже.

Режиссер их курса считал Наташу талантливой, хотя и журил всегда за несобранность. Москвичка, она вечно опаздывала на занятия, потому что жила на самой окраине, в «спальном» районе. Однажды Кристина предложила ей остаться у нее ночевать — благо, сама она жила в пяти минутах ходьбы от училища.

В тот вечер все и выяснилось. По дороге домой они с Наташей купили пару бутылок кагора — решили выпить для поднятия настроения.

— Осенью любому человеку требуется допинг, — со знанием дела говорила Наташа, — недаром это время обострений у всех психически больных. Люди переживают жуткий облом после яркого и теплого лета. Представь, осень отнимает у нас все: солнце, тепло, любовь, море, счастье… Не всякая психика способна такое выдержать.

Кристина ничего не рассказывала своей новой подруге — ни про себя, ни про Марго, ни про то, откуда она взяла деньги на учебу. Она свято выполняла наставления отца «никогда не снимать панцирь». Однако, когда они прикончили первую бутылку, у Кристины вдруг сам собой развязался язык. Она выложила Наташе все подробности летней истории с Антоном, ударилась в пьяные рыдания…

Вот тут-то подруга и бросилась ее утешать.

— Кристиночка, ну не реви ты так из-за него, — говорила она, обнимая ее и ласково поглаживая по голове, — не стоят эти уроды наших слез, ну ни капельки не стоят… Это же монстры, а не люди… Да они на самом деле не люди. Посмотри на них повнимательнее — они ведь и выглядят по-другому. Одна моя подружка — Иришка — говорила, что мужики принадлежат к совершенно другому биологическому виду. Вообще непонятно, как мы с ними еще до сих пор скрещиваемся…

Кристина даже не заметила, как прикосновения Наташи стали настойчивыми и откровенными. Ее руки уже пробегали по груди Кристины, по бедрам и даже пытались нырнуть в щель между ногами.

— Наташка! Да ты что! — воскликнула Кристина, вскакивая и отталкивая подругу. — Ты что — «розовая», да?

— Угу, — с пьяной улыбкой кивнула Наташа, — а что, это плохо? Анна Ахматова тоже спала с бабами, и Фаина Раневская… Эти женщины понимали что к чему… Вернее, они вовремя разобрались…

— Извини, но я еще не разобралась, — сказала Кристина, поправляя волосы и наливая себе очередную рюмку кагора. — Возможно, когда-нибудь это со мной и произойдет, но пока — увы!

В ту ночь они спали в разных комнатах. После этого Наташа затаила на Кристину обиду, а Кристина уже больше не пыталась отыскать себе подруг среди студенток училища…

Кристина решительно открыла книжку на букву «О» и тут же наткнулась взглядом на телефон Влада. Когда-то они делали общий этюд, и Влад дал ей свой телефон, чтобы можно было с ним связаться.

А почему бы и нет?

Пальцы ее быстро пробежались по кнопкам, и вскоре в трубке послышался знакомый ленивый голос с легким кавказским акцентом:

— Да, слушаю!

— Влад, это я, — просто сказала Кристина, не сомневаясь, что он узнает ее по голосу. — Ты сейчас очень занят?

— Нет, а что? — Как она и предполагала, звонок вызвал у Влада удивление.

— Приезжай ко мне.

Кристина явственно увидела лицо Влада с отвисшей челюстью, ничего не понимающие черные глаза. Кристина, независимая, даже слегка надменная Кристина звонит ему поздно вечером и приглашает в гости. Это было сродни землетрясению.

— А где ты живешь? — спросил он.

Кристина назвала адрес.

— Но ты потом не выгонишь меня в промозглую ночь? — на всякий случай уточнил Влад.

— А что, тебя обычно выгоняют? — с вызовом ответила Кристина, чувствуя, как к ней возвращается ее прежняя бесшабашность.

Уже через час под окнами хлопнула дверца подъехавшего такси. Влад прибыл с бутылкой вина и букетом худосочных гвоздик. Цветы Кристина оставила в прихожей да так потом про них и забыла.

Бутылку же Влад сам отнес на кухню и тут же вскрыл. Видимо, у него было свое представление о том, как надо проводить время с девушкой. Он даже не спросил Кристину, чем вызвано столь неожиданное приглашение — как будто это было в порядке вещей. Деловито наполнив бокалы, он потащил Кристину в комнату, тут же вставил в видеомагнитофон принесенную с собой кассету и расселся на диване, вперившись в экран.

— Это последний, самый классный фильм Тарантино! — бросил он, едва взглянув на Кристину. — Ты обязательно должна его посмотреть.

Конечно, Кристина могла бы сказать ему, что она вообще терпеть не может фильмы этого режиссера… Что она пригласила его вовсе не для того, чтобы смотреть видеофильм. Но ей было слишком лень все это ему объяснять, к тому же этот красавчик мог возомнить о себе черт-те что.

«Пусть все идет как идет», — решила она и тоже залезла с ногами на диван. Хорошо уже хотя бы то, что она не одна в эту неприятную дождливую ночь. Наверняка у нее это пройдет. Просто осенняя хандра — «отходняк» после отъезда Марго. Кристина закрыла глаза и стала представлять себе, как она будет репетировать Джульетту. Она даже не заметила, как провалилась в сон…

Разбудили ее настойчивые прикосновения чьих-то рук. Открыв глаза, Кристина даже не сразу сообразила, кто это может быть. Потом все вспомнила: как звонила Антону, как с горя позвала в гости Оганесяна.