— И знаешь, как всегда, мне есть чем тебя порадовать, — с довольным видом продолжала Марго. — Я ведь как раз хотела предложить тебе одну замечательную актрису. Можешь не перечислять мне свои требования — я знаю их наизусть… Да, не больше восемнадцати… Стандарт… Это чистая Джульетта — я тебе отвечаю. Практически готовая… Тебе нужно будет только чуть-чуть расставить акценты. Я знаю, ты это умеешь… Благодарить не надо — это подарок! Когда подъедем? Да хоть завтра!

Лишь только Кристина услышала магическое слово «Джульетта», она поняла, что поедет с Марго хоть к самому черту. Однако, даже несмотря на это, первое ее впечатление от режиссера Гермесова было шокирующим…

— Ну, здравствуй, моя переросшая нимфеточка, — сказал он со скабрезной улыбкой, когда Марго подвела к нему Кристину для знакомства. — Как ты поживаешь? Трахаешься регулярно? Хороший мальчик тебя трахает? Красивый мальчик? Я знаю, красивый… Не перебивай старших, — строго сказал он, видя, что Кристина собирается ему возразить.

Затем он протянул руку и по-отечески погладил Кристину по голове.

— Марго, а почему ты, собственно говоря, решила, что эта цапля сушеная сможет сыграть мне Джульетту? — спросил он.

Тут уж Кристина не выдержала.

— Да вы сами… сушеный… скелет! — выпалила она, покрываясь пунцовыми пятнами. Она сказала первое, что подвернулось ей под язык; на самом деле режиссер вовсе не походил на скелет — скорее даже наоборот.

Марго прыснула в кулак и басовито засмеялась. Перехватив же растерянный взгляд своей протеже, она выставила вверх одобряющий большой палец.

— Ага-а-а! — радостно прохрипел Гермесов, протягивая в сторону Кристины указующий перст. — Вот как я тебя подловил! Не, ничего, ничего… Вполне… Темперамент подходящий… У-ти, какая цаца!

Теперь Кристина молча смотрела на него немигающим взглядом. Ей стало ясно, с кем она имеет дело. По этому режиссеру явно плакала психушка…

Однако вся атмосфера, которая окружала этого ехидного мужичка с острыми глазками, говорила совершенно о другом. Красивое здание театра-студии «Обман», которую он возглавлял… Множество молодых актеров и актрис, которые то и дело забегали в его роскошный кабинет и подобострастно заглядывали ему в глаза… Обилие респектабельных афиш, в которых были указаны какие-то астрономические цены на билеты… Судя по всему, театр процветал, а его спектакли пользовались большим спросом.

Когда Кристина по дороге на прослушивание спросила у Марго, что все-таки за режиссер этот Гермесов, та только закатила к потолку свои синие глаза и сделала неопределенный жест руками.

— То есть если тебе удастся к нему попасть, это будет просто шикарно. Просто шикарно, — с нажимом повторила она.

Теперь, глядя на почти карикатурное создание, которое во все стороны сыпало непристойностями и колкими шутками, Кристина с трудом верила, что речь шла именно о нем.

Это был коренастый мужчина лет пятидесяти с неприятным скрипучим голосом. Одет он был в мятые брюки и застиранный джемпер, из-под которого виднелся воротничок блеклой рубашки. А лицом он скорее напоминал карточного шулера, чем служителя высокого искусства. Единственное, в чем ему точно нельзя было отказать, так это в подвижности и бьющей через край энергии. Видимо, это и явилось решающим моментом в его карьере.

— Ну что ж, давай-ка, милая, зачитай нам что-нибудь из классики. Ты же любишь классику? Пушкина, Тургенева, Жуковского, Карамзина? Тютчева с Фетом? А?

Кристина поняла, что если она сейчас же не переломит их отношений и не направит их в другое русло, то она просто никогда не сможет с ним общаться, а тем более работать.

— Не могу сказать, чтобы кто-то из перечисленных вами авторов был мне близок, — твердо произнесла она, глядя прямо в его маленькие колючие глазки. — А возможно, я просто еще до них не доросла.

— Что ж, достойный ответ, — покачал головой Гермесов. — Тогда почитай то, что знаешь.

И Кристина принялась читать ему прозаический отрывок из «Других берегов» Набокова, который совсем недавно готовила для семинара по сценической речи. Она старалась учитывать все замечания, который сделал ей преподаватель на занятиях, но по выражению лица режиссера поняла, что он недоволен ее чтением.

Марго отошла в сторонку и устроилась в кресле с сигаретой в руке. Закончив читать, Кристина беспомощно оглянулась на нее, однако Марго задумчиво смотрела куда-то в сторону, как будто мысли ее были где-то невероятно далеко отсюда…

— Это не то, что я хотел бы услышать, — выдавил наконец режиссер, предварительно помучив Кристину неизвестностью. — Не то… Не то! Ты взяла с собой трико? — вдруг вполголоса спросил он.

— Оно на мне, — сказала Кристина, которая предполагала, что режиссер захочет посмотреть на ее пластику.

— Пойдем в тренировочный зал — сделаешь мне проход, а потом покажешь, как работаешь у станка.

— Если вы не против, я подожду вас здесь, — сказала Марго. Кристина бросила на нее взгляд, полный ужаса.

Ей было страшно оставаться наедине с этим непредсказуемым человеком. Однако Марго ободряюще кивнула ей, и Кристина быстро скинула с себя джинсы и свитер, оставшись в черных лосинах и трико.

В зале Кристина взглянула на свое отражение в бесчисленных зеркалах и сразу же почувствовала уверенность. Не дожидаясь команды, она принялась ходить, бегать и прыгать по ковровому покрытию. Прошлась в вальсе… Присела на одно колено… Повращала бедрами… Потом подошла к станку и продемонстрировала свое последнее достижение — вертикальный шпагат. Гермесов истово захлопал в ладоши.

— Умница! — сказал он.

Воодушевленная его похвалой, Кристина вдруг отбежала от него в сторону, словно вспугнутая лань, и заговорила капризным, полным досады и нетерпения голосом:

— «Послала я кормилицу, как только пробило десять! Через полчаса она мне обещала возвратиться! — В этом месте Кристина, по своему обыкновению, сердито шлепнула себя по бедрам. — Быть может, не нашла его? Но нет… — Кристина махнула рукой. — Она хромая! А любви послами должны быть… мысли! Что в десять раз летят скорее солнечных лучей… когда они с холмов сгоняют сумрак! Недаром быстролетные голубки всегда несут Венеры колесницу… — Кристина в нетерпении прошлась туда-сюда. — А крылья Купидона — легче ветра… — плаксивым голосом добавила она и в несколько шагов подошла к окну. Во всей ее фигуре читалось напряженное ожидание. — Тьфу! — вдруг воскликнула она и в отчаянии уронила руки. — Достигло солнце самой высшей точки в дневном пути, и с девяти до полдня три долгие часа прошли — ее ж все нет! — Кристина как безумная замотала головой. — У-у-у, если б знала страсть она…»

— Стоп! — зычно заорал Гермесов и хлопнул рукой по станку. — Молодец. Беру. Будем делать.

Кристина боялась его переспросить. Ей казалось, что на вопрос: «Вы действительно берете меня на роль Джульетты?» — он покрутит пальцем у виска и скажет: «Ага, размечталась, цапля сушеная… Губки раскатала… Иди и сначала выучись как следует читать Набокова…»

Но, когда они вернулись в кабинет, где с сонным видом их поджидала Марго, Гермесов подтвердил свои слова. Он долго и прочувствованно благодарил Марго, а на прощание поцеловал ее в губы долгим сочным поцелуем. Новоиспеченной Джульетте он велел приходить в ближайший понедельник на первую ознакомительную репетицию.

По дороге домой Кристина прыгала и веселилась как ребенок. Она буквально не давала Марго проходу: висла на ней, шутливо сдвигала ей на нос шляпу, хохотала так, что на нее оглядывались пассажиры на эскалаторах.

— А ты уверена, что я буду успевать учиться? — спрашивала она. — А если Шатурин все узнает?

— Ну, тебе-то, предположим, бояться нечего, — сказала Марго. — Это на бесплатных курсах студентам приходится бегать налево тайком. А Шатурину-то что? Ты деньги ему платишь, а уж остальное его не касается.

На следующий день Марго уже нужно было уезжать, и они решили устроить праздничный ужин по поводу ее отъезда, а также удачного собеседования с Гермесовым. Деньги у Кристины еще были, и время от времени она позволяла себе немного пошиковать. Готовить им ничего не хотелось, поэтому они зашли в дорогой супермаркет по соседству и накупили там всяких экзотических закусок: восточных и итальянских салатов в ванночках, консервированных мидий, раковый рулет, черную икру, потрясающий торт, украшенный свежими фруктами…