Нет, Кристина правильно поступила, согласившись на этот обман. Нечасты случаи, когда фраза «ложь во спасение» обретает свой истинный смысл — и сейчас как раз такой случай.
Доктор сложил снимки в свой объемистый портфель и повернулся к Кристине. Они сидели, как всегда, в гостиной. Антон спал после обеда, хозяева дома разъехались по делам. У Кристины было свободное от «работы» время, и она отдыхала, листая дорогие журналы.
— Как вы сами считаете — у него ни разу не возникали подозрения относительно вашей подлинности? — спросил доктор, склонив голову набок и поймав на стеклышко очков солнечный блик.
Кристина на секунду задумалась.
— По-моему, нет, — ответила она, — если ему что-то и кажется странным, то он находит этому любые другие объяснения, кроме этого. Ну подумайте, как он может вообразить такое!
— Говорят же, что влюбленные чувствуют друг друга, — мягко повел рукой Петр Петрович. — В конце концов, у каждого человека есть свой особый запах…
— Я стараюсь не придвигаться к нему слишком близко, — пожала плечами Кристина и почувствовала, что краснеет. Перед глазами, как наяву, пронеслись непристойные кадры просмотренного вчера видеофильма…
Антон склонился над Наташей и медленно облизывает ее тело от живота до шеи. Ее глаза закрыты в сладкой истоме. Потом она берет за волосы его голову и нежно прижимает к груди. Он ловит губами ее сосок — и каждый раз любуется, глядя, как коричневый бугорок становится все тверже и острее. От прикосновений кончика его языка Наташа выгибает спину… Потом он накрывает ее своим телом, и они долго целуются, перекатываясь с одного угла одеяла на другой. Правая рука Антона уже проникла в ложбинку между ее ногами. Наташа мягкими, кошачьими движениями гладит его спину, и сквозь поцелуй он даже стонет от наслаждения… Вдруг он отрывается от ее губ и седлает верхом ее плечи. Глаза его закрыты, голова откинута в истоме.
— Возьми, возьми его ртом… — исступленно бормочет он, и Наташа послушно выполняет его просьбу. Она держит его набухший член рукой, и видно, как сильно растянуты ее губы. Наверное, они уже давно узнали друг друга и нисколько не испытывают стеснения…
Антон торопливо переворачивается валетом и заполняет своим телом весь кадр. Теперь не видно, что происходит, но по стонам и вздохам нетрудно догадаться: они целуют друг друга в самые интимные места. Кажется, именно это режиссер Игорь называл куннилингусом. Это продолжается долго, и видно, что ни один, ни другой не торопятся закончить любовную игру…
Потом вдруг Наташа отталкивает его от себя.
— Иди внутрь! — шепчет она. — Я больше не могу! Я уже!
И Антон в одну секунду оказывается у нее между ног, и они двигаются, соединяясь все сильнее — как будто хотят проникнуть друг в друга. Наташа стонет, голова ее мечется из стороны в сторону, ее невозможно узнать. Лица Антона не видно — только его мускулистая спина и то, что ниже. Его волосы щекочут Наташе щеки, как крылья бабочки. Кристине кажется, что они любят друг друга целую вечность… Но вот у Антона вырывается резкий вскрик, он делает несколько быстрых движений бедрами — и замирает, его тело в изнеможении вытягивается рядом с Наташей, и они лежат без движения. Глаза закрыты, руки переплетены. У Антона не было сил даже встать и выключить камеру. Они так и спали в фокусе объектива — пока не кончилась пленка…
Доктор был тысячу раз прав: Антон должен был отлично помнить, как пахнет его возлюбленная. И даже пока они с Кристиной целовались, он мог бы триста раз учуять, что у нее не тот запах — и даже не тот вкус… В тот же вечер, когда просмотрела кассету, Кристина тщательно выбрила на лобке все волосы. «Это даже хорошо, что она сбривала их, — подумала она, — а то мне пришлось бы обращаться к парикмахерше Ларисе с несколько странной просьбой».
— В общем, пока у вас все идет как по маслу — я вас правильно понял? — уточнил доктор. — От близости вам удается улизнуть, объясняя это моими запретами, не так ли?
— Гм… да… — Кристина нахмурилась, не понимая, куда он клонит.
— Я не хочу вас пугать, — продолжал Петр Петрович, — но мне кажется, что вам нужно подготовиться к тому, что через какое-то время вам придется вступить с ним в половую связь…
— А почему вы решили, что они с этой Наташей были близки? — напрямик спросила Кристина. — Никто же не знает этого наверняка?
— Теперь знает, — опустил глаза доктор.
— Откуда? — спросила Кристина, уверенная, что сейчас он расскажет ей про видеокассету.
— Дело в том, что он сам спросил меня, когда ему можно будет возобновить сексуальную жизнь.
— И что вы ему ответили?
— Сказал, что нужно еще немного подождать… Но вы понимаете, бесконечно это продолжаться не может. Природа всегда берет свое. Если они были близки, то Антон не сможет долго воздерживаться… Хотя лично я не советовал бы спешить. Оргазм — это приличная нагрузка на сосуды головного мозга, а после травмы ему это совсем ни к чему…
Кристину поразило, что он говорит «они» — как будто эта Наташа по-прежнему существовала. А ведь это было действительно так! В этом доме жила, двигалась, говорила самая настоящая ожившая Наташа. Она обрела новую плоть. А Кристина Быстрова исчезла, растворилась, стала фантомом…
— Скажите, а как могут быть связаны между собой Олимп и Европа? — спросила вдруг Кристина.
— Ну, начнем с того, что Олимп, собственно, и находится в Европе…
— Нет, это здесь ни при чем. Как можно украсть Европу с Олимпа?
— Ах, вот оно что, — сразу разобрался доктор, — вы о похищении Европы…
— Каком еще похищении Европы? — не поняла Кристина. — Как это можно похитить целый континент?
Петр Петрович улыбнулся краешками рта и покачал головой.
— А еще студентка филологического факультета. Актриса, в конце концов. Неужели не читала мифы Древней Греции?
— Ну, что-то читала… — стала оправдываться Кристина.
— Была такая девушка — Европа. Вот ее-то и похитили. И сделал это Зевс, который обратился в быка.
— Зачем? Почему — в быка? — машинально спросила Кристина, снова краснея — на этот раз действительно от стыда.
— Ну, почему именно в быка — этого я не знаю. А тебе-то это зачем? — спросил Петр Петрович.
— А затем, что на филфаке меня этому не учили… — вскинула на него глаза Кристина и по-детски, обиженно отвернулась.
Петр Петрович на прощание похлопал ее по плечу и сказал:
— Какие твои годы — еще выучишься. А если еще что-нибудь будет непонятно, не стесняйся и спрашивай. Стыдно не знать, но еще более стыдно не пытаться узнать…
После этого разговора Кристина испытала одновременно два противоположных чувства. С одной стороны, она злилась на себя за собственную тупость и недогадливость, а с другой стороны — радовалась, что ей удалось наконец приблизиться к разгадке.
Теперь оставалось совсем немного: выяснить, как же выглядит «Европа», которая находится на тайной «вилле», и почему ее должен был похитить не Зевс в образе быка, а какие-то совершенно другие товарищи в образе козлов?
Кристина решила, пока Антон спит, поискать у него в комнате на стеллажах книгу с мифами Древней Греции. Возможно, если она прочитает историю похищения Европы, то сразу обо всем догадается…
Однако, сколько она ни бродила вдоль полок, сколько ни вчитывалась в названия на корешках книг, ничего связанного с Древней Грецией, не обнаружила. Единственной книгой о тех временах был широкоформатный альбом «Римская классическая скульптура». На всякий случай Кристина полистала и его, но не нашла там нужного сюжета… Вдруг взгляд ее упал на толстый энциклопедический словарь. Пожалуй, это ее единственный шанс.
Кристина быстро раскрыла темно-зеленый фолиант на букве «Е».
Так. Ева… Евнух… Евровидение… Европа — вот! «В греческой мифологии дочь финикийского царя Агенора, похищенная Зевсом, обратившимся в быка… — пробежала глазами она. — Похищение Европы — сюжет в изобразительном искусстве (Тициан, Клод Лоррен, В.А.Серов и другие)».
Внезапно Кристина все поняла. Перед глазами ее возникла картина: обнаженная женщина сидит верхом на быке, ее распущенные волосы развеваются от ветра… Затем она увидела Наташу, оседлавшую продолговатый валун. Ну, конечно же, он рисовал ее! Она просто позировала ему для «Похищения Европы»!
