Тэсс обреченно заглянула в пакет, хотя знала, что найдет там патроны.

– Спасибо, – грустно проговорила она, – если так и дальше пойдет… – Голос ее дрогнул от отчаяния, – похоже, они мне понадобятся.

Тэсс услышала, как к дому пастора подъехали два автомобиля. Смолкли моторы, открылись и захлопнулись дверцы.

Тэсс, нервничая, искоса взглянула на стоящего у входа человека, который, посмотрев в окно, спокойно опустил оружие.

Шаги приближались. Через секунду в холл вошли четверо стройных, подтянутых молодых мужчин с неприметными лицами. Двоих Тэсс узнала: это были водитель и фельдшер, которые отвезли Присциллу и профессора Хардинга в частную клинику. Двух других она раньше не видела. Очевидно, один вел почтовый фургон, а второй – серый седан, которые, не доезжая заброшенной церкви, свернули в сторону.

– Избавились от грузовика и седана? – спросил незнакомец.

Эти двое кивнули.

– Мы поставили их на стоянке у торгового центра, – сказал один из них. – Сменили номера на фальшивые. Документы в машинах поддельные. Отпечатков пальцев нет. Мы даже не вынули ключи зажигания, чтобы машины поскорее украли.

– Хорошо. Слежки за вами не было?

– Мы ничего не заметили. Запасной автомобиль никто не трогал, все чисто.

– А что насчет похорон наших товарищей?

– Все подготовлено. Я, однако, сожалею, что мы не сможем присутствовать на церемонии.

– Я тоже. Но с ними будут наши молитвы. – Незнакомец опустил голову и, постояв так некоторое время в скорбном молчании, перекрестился, вздохнув, затем повернулся к водителю с фельдшером и сказал: – Я уверен, что Тэсс хотелось бы узнать о состоянии своих друзей.

– Еще как! Вы отвезли их в клинику? Что сказал врач?

Один из мужчин успокаивающе поднял руку.

– Женщине сделали инъекцию инсулина. Она поела и ожила.

– А профессор Хардинг?

– Второй нахмурился.

– У мужчины инсульт. Ему сразу же ввели необходимые препараты, и, прежде чем мы уехали, он даже смог произнести несколько слов.

– И что он сказал?

– С трудом три слова – жене.

– И какие же?…

– "Я люблю тебя".

Чувствуя ком в горле, Тэсс сказала:

– Это я виновата. Это все моя вина.

– Нет, – возразил незнакомец, – это вина подонков.

– Если бы вы знали, как мне хочется этому верить! Но не обратись я к ним за информацией, профессор Хардинг был бы здоров. Вот так, – Тэсс сердито посмотрела на него, – все к одному и идет. Остается все меньше и меньше возможностей для выбора и наконец только одна – сотрудничать с вами.

– Обстоятельства выше нас, – ответил незнакомец. – А теперь, кажется, пора заняться делом. – И показал на телефон, стоявший на покрытом пылью письменном столе. – Начинайте, звоните друзьям отца. Требуйте их помощи, расскажите, как вы беззащитны. Заставьте их почувствовать вину и ответственность за смерть отца. Среди тех, кто откликнется, по крайней мере один окажется тем, кто нам нужен.

Человек, отвозивший в клинику Хардингов, озабоченным тоном сказал:

– У меня есть важная информация. Мы слушали новости по радио, когда возвращались обратно. Полагают, что между двумя преступлениями – В Джорджтауне и Александрии – много общего, тактика аналогична. Полиция считает…

Незнакомец резко оборвал его:

– Меня не интересует, что считает полиция. Тэсс, снимайте трубку и начинайте звонить.

– Прежде должен позвонить я, – остановил его Крейг. – Я обещал шефу полиции Александрии, что свяжусь с ним.

– Это обещание может подождать.

– Не может. Если я не позвоню и не объяснюсь, моей карьере – конец. Меня могут приговорить к заключению за отказ сотрудничать со следствием в деле об особо опасном преступлении. То есть если я останусь в живых, конечно. Знаете, не всегда можно рассчитывать на удачу. Но мне нравится моя работа, мне хотелось бы и дальше ею заниматься. Однако есть одна штука, которая мне не нравится, – это разговаривать с человеком, чьего имени я не знаю.

– Мое имя? Пустая формальность. Это не важно.

– Для меня важно.

– Тогда зовите меня… – незнакомец помедлил, – хорошо, зовите меня отец Болдуин.

– Уверены, что не «отец Смит» или «отец Джонс»?

– По-моему, «отец Болдуин» звучит неплохо.

– Но это имя вам не совсем подходит. Или я ошибаюсь, когда слышу едва заметный европейский акцент? Вероятно, французский?

– Лейтенант, вы в конце концов задали на один вопрос больше, чем следовало. Хорошо, звоните, объясняйтесь с шефом александрийской полиции, если считаете, что это необходимо для выполнения Тэсс ее задания, А шефу полиции просто скажите, что до сих пор не сумели вступить с ней в контакт. И не беспокойтесь, он не сможет определить, откуда вы звоните. Вызов будет передан по спутниковой связи через Лондон и Иоганнесбург.

– Серьезно работаете. Впечатляет.

– Стараемся. Но ведь у нас сотни лет опыта.

– Оно и видно.

Крейг вынул из кармана мятого пиджака клочок бумаги, взглянул на записанный там номер телефона, поднял трубку и набрал нужные цифры.

Отец Болдуин тут же нажал кнопку, включавшую микрофон: теперь разговор по телефону был слышен всем. Вначале раздался шорох и шуршание на линии, щелчки переключателей международной связи, затем гудок, когда вызов достиг Александрии.

Еще один гудок – и мужской голос ответил:

– Приемная шефа полиции Фарли.

– Это лейтенант Крейг из нью-йоркского управления полиции, отдел по розыску пропавших без вести. Он, вероятно, ждет моего звонка.

– И даже очень, черт побери. Не вешайте трубку.

Щелчок. Снова тишина и шорохи на линии. Крейг, продолжая держать возле уха трубку, взглянул на человека, назвавшегося отцом Болдуином, и обнял Тэсс за плечи.

– Я знаю, как тебе тяжело, малышка. Не бойся, все будет в порядке.

– Если бы кто-то другой назвал меня малышкой, я бы ему врезала, – сказала Тэсс.

– Так мой отец называл мать.

– В таком случае это звучит чудесно.

Щелчок.

– Говорит шеф полиции Фарли. Где вы болтаетесь, черт вас подери? Я уже несколько часов жду вашего звонка.

– Дело в том, что я так и не нашел…

– Терезу Дрейк? – перебил его Фарли. – Я больше ею не занимаюсь. Мои люди до сих пор разбираются, что же, в конце концов, произошло прошлой ночью в доме ее матери. Сегодня днем похожее нападение имело место в Вашингтоне, полиция ведет следствие. Они хотят знать, не связаны ли между собой эти два происшествия. Но вот что я хочу знать: каким образом в дело оказалось втянутым ФБР?

– Что?

– К ним никто не обращался, и я не понимаю, на каком основании они должны заниматься убийством Мелинды Дрейк.

При упоминании имени матери лицо Тэсс исказилось.

– Бюро проявляет ко всему этому интерес? – изумился Крейг.

– Вскоре после полудня со мной связался Эрик Четем – сам директор Бюро. Он хочет поговорить с Терезой Дрейк. Это, мол, вопрос национальной безопасности, чрезвычайно важный и так далее, и тому подобное. Я достаточно хорошо справляюсь со своей работой и, когда в нее начинают вмешиваться люди со стороны… Ну да ладно. Я доложил, ему о нашей договоренности. Теперь это дело не в моей компетенции. У меня приказ – из самых высших правительственных инстанций – передать вам, чтобы вы не приводили ко мне Терезу Дрейк. Вместо этого вам следует связаться с Четемом. Он сегодня звонил целых три раза – хотел узнать, не было ли от вас известий, и всякий раз напоминал, чтобы вы тотчас же ему позвонили, немедленно. Крейг, что, черт возьми, все это значит?

– Клянусь, я тоже хотел бы узнать.

– Тогда вам лучше сделать это побыстрее. Как говорит Четем, сейчас же. Не хватало мне только нахлобучек от ФБР.

– Понял.

– Ну, раз вы такой понятливый, Крейг, знайте, когда мы встретимся, будьте любезны мне все объяснить. Поверьте на слово, если я разозлюсь, вам не поздоровится. Потому что я злопамятный сукин сын и добьюсь того, чтобы ваш капитан не был от вас в восторге.