– Остановите вон там, рядом со спортивной машиной. Водитель, взглянув на номера домов, ответил:

– Да, это тот самый адрес, точно.

Крейг оглянулся, снова проверяя, не следует ли кто за ним. Машин было не много. Несколько автомобилей миновали перекресток, и только почтовый фургон свернул на эту улицу, направившись, однако, в противоположную сторону. Проехав полквартала, фургон остановился. Из него выскочил шофер в форме с коробкой в руках и пошел к ближайшему дому.

На пути от гостиницы до этой тихой улочки Крейг заметил несколько почтовых фургонов. В городах они были обычным явлением. Он не мог сказать наверняка, преследовал ли его именно этот. Крейг отлично знал, что, не имея группы поддержки, располагающей разными марками машин, обнаружить за собой автослежку почти невозможно. Особенно если противник действует не в одиночку и не совершает грубых ошибок.

«Ну, – подумал Крейг с нарастающим беспокойством, – я сделал все, чтобы избавиться от хвоста. Кружить по городу бессмысленно. Выхода нет – нужно решиться. Тэсс ждет, ей необходима помощь».

Он расплатился с водителем и вышел из такси. Когда машина отъехала, внимательно осмотрел дом, увидел дорожки, обсаженные яркими цветами на длинных стеблях и, удивившись, какого черта здесь делает Тэсс, торопливо поднялся по ступенькам крыльца.

– Извините, я ошибся адресом, – говорил неприветливого вида мужчина с кольцом в кармане женщине, которая открыла дверь в ответ на его звонок. – Это моя оплошность, посылку следовало отнести в соседний дом.

Женщина с бигуди в волосах выглядела раздраженной – ее оторвали от телевизора. Как раз в этот момент ведущий очередной телеигры объявлял призы под бурные аплодисменты аудитории.

– Извините, пожалуйста, – повторил мужчина. На нем была коричневая форма посыльного. Возвращаясь к фургону, он услышал, как женщина сердито захлопнула дверь.

Мужчина сел на водительское место и обернулся к членам своей команды. Все пятеро, сжимая в руках оружие, не сводили глаз с такси, отъезжавшего от черного «порше», который был припаркован у дома посередине соседнего квартала. Высокий, плотного сложения человек немного постоял на тротуаре, затем двинулся к дому и исчез за деревьями и кустами.

– Ну, может быть, это еще одно ложное место встречи, но мне кажется, приманка привела нас к добыче, – заметил мужчина за рулем и захлопнул дверцу фургона. – Теперь остается только ждать подонков.

– Если они тоже за ним не следили. Но мы ничего такого не заметили, – отозвался один из сидящих сзади.

– Мы были не менее осторожны, рассчитывая, что они также нас не заметят, – сказал человек за рулем. – Однако мы знаем, что их единственный шанс найти женщину – это проследить за детективом.

Сзади кто-то пробормотал:

– Я почувствую себя более уверенным, когда появится наша вторая команда.

– И еще увереннее, – добавил человек за рулем, – когда прибудут «палачи». Я связался с нашим человеком в аэропорту. Он передаст им, куда мы поехали.

Другой человек сзади спросил:

– Сколько им понадобится времени, чтобы быть здесь?

– Самолет приземлится через полчаса, – ответил человек за рулем. – Прибавь еще минут двадцать. В аэропорту их ждет машина.

– В таком случае будем надеяться, что этот сброд не начнет игру раньше чем… Подожди-ка. Я вижу машину.

Все посмотрели в заднее окно.

– Это не наши, – прошептал кто-то.

Человек за рулем напрягся. Через зеркало заднего вида он увидел приближающуюся голубую «тойоту». В ней сидели мужчина лет тридцати и красивая женщина.

– Думаешь, началось?

– Они, наверное, здесь живут. Но если это подонки, они просчитались. – Человек за рулем вынул пистолет. – Двое против шести. Мы в большинстве.

«Тойота» проехала мимо заднего окна и на мгновение исчезла из поля зрения водителя. Он повернулся к боковому окну, чтобы проследить за ней, но тут же отшатнулся. Женщина швырнула в окно баллончик, и он с шипением упал рядом с водителем. Тем временем «тойота» рванулась вперед.

Человек за рулем вскрикнул, по его телу пробежала дрожь, и он повалился на сиденье. Фургон наполнился невидимым нервно-паралитическим газом. Люди сзади бросились открывать заднюю дверь. Слишком поздно. Газ, едва коснувшись кожи, вызывал конвульсии и рвоту, потом люди падали и оставались лежать недвижимы.

– А что вы можете сказать по поводу книг на фотографии? – спросила Тэсс. – Их названия вам что-нибудь говорят?

Присцилла вынула из ящика письменного стола увеличительное стекло и поднесла его к фотографии.

– "Элеонора Аквитанская"… «Искусство куртуазной любви»…

– Та, что на испанском, называется «Ожерелье голубки», – пояснила Тэсс.

– Я знаю. Это еще один трактат о куртуазной любви. Если не ошибаюсь, одиннадцатый век.

Тэсс, пораженная, воскликнула:

– Вы не представляете, скольких трудов мне стоило узнать то, что вам прекрасно известно!

– Не забывайте, что это моя специальность, – скромно улыбаясь, ответила Присцилла. – Все эти произведения связаны друг с другом. Это как с той скульптурой. Стоит понять основу, и все становится ясным. Элеонора была королевой Франции за век до падения Монсегура. Аквитания, откуда Элеонора родом, находится на юго-западе Франции. Свою родину Элеонора сделала местом пребывания королевского двора, который оставался там, и при ее дочери Марии Французской.

Тэсс кивнула, она уже знала это, прочитав прошлой ночью предисловие к «Ожерелью голубки», как раз перед тем, как начался пожар. Воспоминание о нем разбередило ее душевную рану, она с трудом заставила себя не прерывать Присциллу.

– Итак, юго-запад Франции, – подчеркнула та, – где сразу после смерти Элеоноры возродился митраизм в виде секты альбигойцев. Элеонора поощряла идею куртуазной любви – кодекс строгих правил, идеализирующий и регламентирующий отношения между мужчиной и женщиной. Физическая близость разрешалась только после выполнения всех параграфов этого кодекса, которые требовали от влюбленных исключительно возвышенных чувств. Альбигойцы приспособили куртуазную любовь для своих целей. Ведь добро, которое олицетворял собой Митра, было для них духовной субстанцией. В то время как зло, олицетворяемое богом-соперником, – материальной, мирской, плотской силой. К примеру, альбигойцы были вегетарианцами, позволяя себе лишь чистую пищу, неоскверненную убийством.

– Мой друг был вегетарианцем, – проговорила Тэсс.

– В этом нет сомнения. И наверняка он не пил спиртного.

– Верно.

– И поддерживал себя в хорошей физической форме.

– Да!

– Он должен был отрицать власть плоти и укрощать ее желания, – сказала Присцилла. – Таково, по моему мнению, требование, предъявляемое к исповедующему митраизм. Но альбигойцы также считали, что секс оскверняет, что вожделение и похоть – греховные страсти, которыми злой бог искушает их. Поэтому они практиковали полное воздержание, за исключением редких случаев совокупления единственно с целью зачатия. Необходимая, но нежеланная капитуляция перед законом бытия, иначе их община вымерла бы. Сексуальные отношения между полами они заменяли церемонными, в высшей степени светскими, заимствованными из правил куртуазной любви.

– Мой друг говорил, что мы никогда не сможем быть любовниками, что физическая близость между нами невозможна, – сказала Тэсс. – Он утверждал, что имеет определенные обязательства, которыми не вправе пренебречь. Самое большое, что мы могли себе позволять, это, по его словам, платонические отношения.

– Да, – добавила Присцилла, – и конечно же, Платон. Еще одна книга на фотографии. По Платону, физический мир иллюзорен. Есть более высокие идеалы, к которым мы должны стремиться. Видите, как все совпадает?

– Но что же… – начала Тэсс, и в этот момент прозвенел дверной звонок, заставивший Тэсс вздрогнуть. Увлекшись разговором, она совсем забыла о Крейге. Это наверняка он, подумала Тэсс.