Элрика удивила небольшая глубина моря, и он не мог понять, как столь большой корабль смог подойти так близко к берегу. Войдя в море по грудь, альбинос ухватился за черную ступень лестницы. С большим трудом удалось ему вытащить свое тело из воды — ему мешали и покачивание корабля, и тяжесть рунного меча, но в конце концов он все-таки перевалился через борт и встал на палубу. Вода стекала с его одежды, он весь дрожал от холода.

Элрик огляделся. Сверкающий красноватый туман прилип к темным реям и такелажу, белый туман лежал на крыше и боковинах двух больших строений, расположенных перед мачтой и за ней, и этот туман не был похож на тот, что висел в воздухе за кораблем. Элрику даже показалось, что этот туман путешествует вместе с кораблем. Он улыбнулся про себя, объясняя свои странные ощущения тем, что он почти не спал и не ел. Когда корабль окажется в более солнечных водах, Элрик наверняка увидит, что это совершенно обыкновенное судно.

Светловолосый воин взял Элрика за руку. Ростом он не уступал альбиносу и имел плотное телосложение. Улыбнувшись под шлемом, он сказал:

— Идем вниз.

Они подошли к сооружению перед мачтой, и воин, открыв раздвижную дверь, отступил в сторону, пропуская Элрика вперед. Пригнувшись, альбинос вошел в теплое помещение. Здесь горела лампа красно-серого стекла, висевшая на четырех серебряных цепочках, прикрепленных к потолку. В свете лампы Элрик увидел несколько плотных фигур в доспехах самого разнообразного вида. Они сидели за квадратным прочным столом, вделанным в пол. Все лица повернулись к Элрику и вошедшему за ним воину, который сказал:

— Это он.

Один из присутствующих, сидевший в самом дальнем углу каюты, чье лицо невозможно было разглядеть в тени, кивнул:

— Да, это он.

— Вы знаете меня? — спросил Элрик, усаживаясь на край скамьи и снимая с себя промокший кожаный плащ. Ближайший к Элрику воин придвинул к нему металлическую кружку с горячим вином, и альбинос с благодарностью принял ее. Он начал пить небольшими глотками терпкую жидкость, удивляясь тому, как быстро она прогнала холод из его костей.

— В некотором смысле,— ответил сидевший в тени воин. Голос его звучал иронически и в то же время грустно, и Элрика это не обидело, потому что язвительность, казалось, в большей степени относилась к самому говорившему, чем к Элрику.

Светловолосый воин уселся напротив Элрика.

— Меня зовут Брут,— сказал он.— Я из Лашмара, где у моей семьи до сих пор есть земля, но я не заглядывал туда уже много лет.

— Значит, ты из Молодых королевств? — спросил Элрик.

— Да, когда-то был.

— Значит, ваш корабль не заходит в те края?

— Видимо, не заходит,— сказал Брут.— Я думаю, что сам-то я на борту не очень давно. Я искал Танелорн, но вместо него нашел этот корабль.

— Танелорн? — Элрик улыбнулся.— Сколько же народу, оказывается, ищет это мифическое место. Тебе не знаком человек по имени Ракхир, когда-то он был воином-жрецом в Фуме? У нас с ним было одно совместное приключение. Он оставил меня, а сам отправился на поиски Танелорна.

— Я его не знаю,— сказал Брут из Лашмара.

— А эти воды,— спросил Элрик,— они далеко от Молодых королевств?

— Очень далеко,— сказал сидевший в тени человек.

— Может быть, вы из Элвера? — спросил Элрик.— Или из какого другого места, расположенного в тех краях, что мы на западе называем Неведомым Востоком?

— Большинство наших земель и в самом деле вам неведомы,— сказал человек из тени и рассмеялся.

И опять Элрик не уловил в его смехе ничего оскорбительного для себя. И вся таинственность, на которую намекал этот человек, нимало не тревожила его. Солдаты удачи — а Элрик решил, что именно с такими людьми он и имеет дело,— радовались своим шуткам и намекам. Обычно больше их ничего и не объединяло, кроме готовности продать свое умение сражаться тому, кто хочет за это заплатить.

Снаружи раздался звук поднимаемого якоря, и качка усилилась. Потом Элрик услышал хлопки поднятого паруса. Он спрашивал себя, как они собираются выйти из бухты — на море стоял почти полный штиль. Он обратил внимание, что лица воинов, которые были видны ему, напряглись, когда корабль начал двигаться. Элрик переводил взгляд с одного мрачного, испуганного лица на другое и спрашивал себя — а не выглядит он сам точно так же?

— И куда же мы направляемся? — спросил он.

Брут пожал плечами.

— Я знаю одно: мы должны были зайти сюда, чтобы подобрать тебя, Элрик из Мелнибонэ.

— Вы знали, что я буду здесь?

Человек в тени шевельнулся и отхлебнул еще немного горячего вина из кувшина, стоявшего в углублении в центре стола.

— Ты последний, кто был нам нужен,— сказал он.— А я был взят на борт первым. Пока у меня не было поводов жалеть, что я отправился в это путешествие.

— А как тебя зовут? — Элрик решил, что хватит ему пребывать в таком невыгодном положении.

— Ах, уж эти имена. У меня их было немало. Больше всего мне нравится Эрекозе. Но еще, насколько мне известно, меня называли Урлик Скарсол, Джон Дейкер, Илиана из Га-раторма. Что-то подсказывает мне, что я был и Элриком Женоубийцей...

— Женоубийцей? Не очень приятное прозвище. И кто же этот другой Элрик?

— На это я не могу дать полного ответа,— сказал Эрекозе.— Но я, кажется, разделяю это имя более чем с одним пассажиром на нашем корабле. Я, как и Брут, искал Танелорн, но оказался на этом корабле.

— У нас у всех это общее,— сказал еще один воин. Это был чернокожий человек, черты лица которого были странным образом искажены рассекавшим его лицо шрамом в виде перевернутой буквы V, начинавшимся на лбу, проходившим через обе глазницы и щеки и заканчивающимся на скулах.— Я был в земле, называемой Гхаджа-Ки,— неприятнейшее, заболоченное место, населенное странной и больной жизнью. Мне рассказывали про город, который находится там, и я решил, что это и есть Танелорн. Я ошибался. Населяют эту землю голубокожие двуполые люди, которые вознамерились избавить меня от пороков моего неправильного развития — исправить цвет моей кожи и лишить признаков пола. Этот шрам — их рук дело. Боль, которую я испытал во время этой операции, придала мне сил, и я смог вырваться и бежать голым в болота. Я брел по болотам много миль и наконец вышел к озеру, из которого вытекала широкая река. Над ней висели тучи насекомых, с жадностью набросившихся на меня. Но тут появился этот корабль, и я был более чем рад найти на нем убежище. Меня зовут Отго Блендкер, прежде книжник из Брунса, а теперь сделавшийся за свои грехи наемником.

— Брунс? Это где-то неподалеку от Элвера? — спросил Элрик. Он никогда прежде не слышал об этом месте в Молодых королевствах.

Чернокожий покачал головой.

— Элвер мне неизвестен.

— Значит, мир значительно больше, чем я себе представлял,— сказал Элрик.

— Вот уж точно,— отозвался Эрекозе.— А что ты ответишь, если я предложу тебе такую теорию: море, по которому мы плывем, находится в нескольких мирах.

— Я склонен тебе поверить,— улыбнулся Элрик.— Я изучал такие теории. Больше того, я побывал в других мирах.

— Я рад это слышать,— сказал Эрекозе.— Не все на нашем корабле готовы принять мою теорию.

— Я ее почти что принял,— сказал Отто Блендкер,— хотя она меня и ужасает.

— Согласен,— послышался снова голос Эрекозе.— Ужасает даже больше, чем ты можешь себе представить, друг Отто.

Элрик придвинулся к столу и отхлебнул еще вина. Его одежда немного подсохла, и физически он чувствовал себя гораздо лучше.

— Я рад, что этот туманный берег остался позади,— сказал Элрик.

— Берег-то остался,— сказал Брут.— Но вот туман — он всегда с нами. Туман словно следует за кораблем, или корабль, куда бы он ни плыл, сам создает этот туман. Мы очень редко видим землю, а когда все же видим — как сегодня,— то она такая тусклая, как отражение в блеклом погнутом щите.

— Мы плывем по потустороннему морю,— сказал другой воин, протягивая к кувшину руку в рукавице. Элрик передал ему кувшин.— В Хасгхане, откуда я родом, есть легенда о Заколдованном море. Если моряк оказывается в его водах, он никогда не вернется домой, он обречен на вечные скитания.