— Я тоже так думаю. Но иногда зло можно использовать для борьбы со злом.

— Не могу принять этот аргумент.— Казалось, ее обеспокоило что-то.

— Я знаю,— сказал он.— Ты об этом уже говорила,— И теперь наступил его черед поцеловать ее — нежно, в губы,— Судьба жестокая штука, Оуне. Было бы лучше, если бы она вела нас одним прямым путем. Но она вынуждает нас делать выбор, и мы никогда не знаем, лучший ли выбор делаем.

— Мы смертные,— сказала она, пожав плечами.— Такова наша участь,— Она протянула руку и прикоснулась к его лбу.— У тебя неспокойный ум, мой господин. Пожалуй, я похищу у тебя несколько малых снов, которые причиняют тебе беспокойство.

— А ты можешь похищать боль и превращать ее во что-нибудь такое, что можно продать на вашем рынке?

— Я часто делаю это,— сказала она.

Она положила его голову себе на колени и, глядя на него нежным взглядом, начала массировать его виски.

Он сказал сонным голосом:

— Я не могу предать Симорил. Не могу...

— Я ни о чем другом тебя не прошу, просто усни,— сказала она.— Настанет день, и у тебя будет немало поводов для сожалений и горечи. А пока я могу забрать у тебя немного того, что не играет особой роли.

— Не играет особой роли? — Голос его прозвучал невнятно — он под воздействием ее нежных рук погружался в дрему.

— Для тебя, мой господин. Но не для меня...

И похитительница снов начала петь. Она пела колыбельную песню. Она пела о больном ребенке и скорбящем отце. Она пела о счастье, которое можно найти в простых вещах.

А Элрик спал. И пока он спал, похитительница снов прибегла к легкой магии и забрала несколько из его полузабытых воспоминаний, которые отравляли его ночи в прошлом и могли отравлять в будущем.

А когда Элрик проснулся на следующее утро, у него было легко на сердце и на душе. Его приключения в царстве Снов остались лишь смутным воспоминанием. Но он помнил о своей привязанности к Оуне и был исполнен решимости как можно скорее добраться до Кварцхасаата и дать господину Гхо то, чего тот желал больше всего в мире.

Прощание его с баурадимами было искренним и взаимно печальным. Они умоляли его вернуться, присоединиться к ним в их путешествиях, охотиться с ними, как это делал его друг Ракхир.

— Я постараюсь вернуться,— сказал он.— Но прежде мне нужно выполнить еще не одну клятву.

Робкий мальчик принес ему его черный боевой клинок. Он пристегнул Буревестник к поясу, и тот, казалось, удовлетворенно застонал, радуясь воссоединению с хозяином.

Благословение от имени всего клана дала ему Варадия. Взяв Элрика за руки, она поцеловала его. А Раик На Сеем сказал ему, что теперь он брат Варадии и его сын. Потом вперед вышла Оуне, похитительница снов. Она на какое-то время решила остаться гостьей баурадимов.

— Прощай, Элрик. Я надеюсь, мы еще встретимся. При лучших обстоятельствах.

Он был удивлен:

— При лучших обстоятельствах?

— По крайней мере, для меня.— Она усмехнулась, презрительно постучав по рукоятке его рунного меча.— Я от всей души желаю тебе стать настоящим хозяином этой вещицы.

— Я думаю, я и есть ее хозяин,— сказал он.

Она пожала плечами.

— Я проеду с тобой немного по Красной дороге.

— Я буду рад твоей компании, моя госпожа.

Как и в царстве Снов, Элрик и Оуне ехали рука об руку. И хотя Элрик не помнил, что он чувствовал в связи с этим раньше, теперь какое-то знакомое ощущение возникло в его душе, словно он нашел то, что искала его душа. И в конце концов он с печалью на сердце простился с Оуне и поехал дальше один в сторону Кварцхасаата.

— Прощай, мой добрый друг. Я не забуду, как ты одолела воина Жемчужины в Крепости Жемчужины. Это воспоминание никогда не умрет во мне.

— Я польщена.— В ее голосе слышалась печальная ирония.— Прощай, принц Элрик. Я верю — ты найдешь все, что ищешь, и познаешь мир, когда вернешься в Мелнибонэ.

— Таковы мои твердые намерения, моя госпожа.— Он махнул ей рукой и, не желая длить печаль, пришпорил коня.

Глазами, которые не пускали в себя слезы, смотрела она, как скачет Элрик по бесконечной Красной дороге в направлении Кварцхасаата.

Въезжая в Кварцхасаат, Элрик из Мелнибонэ чуть не падал с седла, он едва управлял конем, а собравшиеся вокруг него люди спрашивал, не болен ли он. Некоторые даже опасались, как бы он не завез чуму в их прекрасный город, и готовы были тут же выставить его за ворота.

Альбинос приподнял голову, чтобы только прошептать имя своего покровителя — господина Гхо Фхаази — и сообщить, что ему необходим эликсир, которым владеет этот благородный житель города.

— Я должен выпить этого эликсира,— сказал он им,— иначе я умру, не выполнив своей миссии...

Старые башни и минареты Кварцхасаата были великолепны в красных лучах огромного заходящего солнца, и в городе царила какая-то мирная атмосфера, которая наступает, когда заботы дня остаются позади и город готовится предаться наслаждениям.

Богатый торговец водой, желающий угодить тому, кто скоро, возможно, будет избран в Совет, лично повел коня Элрика по ухоженным аллеям и внушительным улицам. Наконец они оказались перед принадлежащим господину Гхо Фхаази огромным дворцом золотистых и зеленых оттенков.

Торговец был вознагражден обещанием слуги сообщить его имя господину Гхо, и Элрик, который теперь бормотал и шептал что-то себе под нос, а иногда негромко стонал и облизывал сухие губы, проехал через прекрасный сад, окружающий главный дворец.

Встретить альбиноса вышел сам господин Гхо. Он от души посмеивался, глядя на Элрика, пребывавшего в таком плачевном состоянии.

— Привет тебе, привет, Элрик из Надсокора! Привет тебе, белолицый клоун-вор. Сегодня у тебя совсем не такой заносчивый вид! Ты не берег запасов эликсира, которым я снабдил тебя, и теперь пришел умолять, чтобы я дал тебе еще, и нынче ты в состоянии гораздо худшем, чем когда впервые здесь появился.

— Мальчик...— прошептал Элрик, когда слуги помогли ему слезть с коня. Они несли Элрика на плечах, а его руки бессильно висели.— Он жив?

— И чувствует себя получше, чем ты, мой господин! — Бледно-зеленые глаза господина Гхо Фхаази светились изощренным злорадством.— И он в абсолютной безопасности. Ты на этом так настаивал перед своим отъездом. А я человек слова.— Политик перебирал колечки своей умасленной бороды и посмеивался про себя,— А ты, господин вор, ты держишь свое слово?

— Всегда,— пробормотал альбинос. Его красноватые глаза закатились, и несколько мгновений казалось, что он умер. Потом он обратил свой измученный взор на господина Гхо,—

Так ты дашь мне противоядие и все, что обещал? Воду? Богатство? Мальчика?

— Несомненно, несомненно. Правда, в твоем положении, вор, торговаться не пристало. А как насчет Жемчужины? Ты ее нашел? Или ты явился сюда, чтобы сообщить о своей неудаче?

— Я ее нашел. И я спрятал ее,— сказал Элрик,— Этот эликсир...

— Да-да, я знаю свойства эликсира. Ты, вероятно, обладаешь очень крепким здоровьем, если у тебя и сейчас хватает сил говорить,— С этими словами кварвдасаатец дал знак мужчинам и женщинам, которые несли Элрика, пройти в прохладные покои дворца и положить альбиноса на огромные подушки из алого и синего бархата и дать ему воды и еды.

— Жажда становится все сильнее, правда? — Господину Гхо мучения Элрика явно доставляли удовольствие.— Эликсир, похоже, выпил все твои силы, как ты сам выпил весь эликсир. Ты хитер, господин вор. Значит, ты говоришь, что спрятал Жемчужину? Ты мне не доверяешь? Но ведь я благороднейший из жителей самого великого города мира!

Элрик, весь в пыли после долгого путешествия, растянулся на подушках и медленно вытер руки о материю.

— Противоядие, мой господин...

— Ты же знаешь, я не дам тебе противоядия, пока Жемчужина не окажется в моих руках...— Господин Гхо снисходительно поглядывал на свою жертву,— По правде говоря, вор, я не рассчитывал, что ты окажешься таким стойким. Хочешь еще глоток моего эликсира?