Он рубил мечом вслепую, и пот ручьями струился по его телу.

Боль, которая даже не была похожа на физическую,— более глубокая, ужасающая боль наполняла все существо Элрика, а он, крича в агонии, непрерывно бил по податливой плоти, сжимавшей его и медленно подносившей к разверстой своей пасти. Элрик выкручивался, сопротивлялся, пытаясь вырваться из отвратительной хватки этой твари, которая держала его мощными лапами, держала чуть ли не похотливо, подтаскивая к себе все ближе и ближе, как грубоватый любовник — слабую девушку. Даже могучая сила, свойственная рунному мечу, не могла одолеть эту тварь, хотя ее хватка и стала немного слабее. Однако она продолжала тащить Элрика к своей щелкающей зубами, слюнявой пасти.

Элрик снова принялся выкрикивать имена, а Буревестник танцевал и пел свою злобную песню в его правой руке. Элрик изо всех сил пытался освободиться, он молился богам, умолял их, давал обеты, но по-прежнему дюйм за дюймом приближался к ухмыляющейся пасти.

В мрачном отчаянии он продолжал сражаться, вновь и вновь взывая к Ариоху. И вдруг к его разуму прикоснулся чей-то другой — ироничный, всемогущий, злобный,— и Элрик понял, что Ариох наконец-то отозвался. Туманный великан внезапно ослабел — поначалу это было едва заметно. Элрик воспользовался этим преимуществом, и сознание того, что вурдалак теряет свою мощь, придало альбиносу новые силы. Он вслепую бил и бил мечом, а мучительная боль пронизывала все клеточки его тела.

И вдруг он почувствовал, что падает.

Казалось, падение продолжается несколько часов — он летел медленно, невесомо и наконец приземлился на поверхность, которая просела под ним. Он начал тонуть.

Откуда-то издалека раздался далекий голос, зовущий его, и голос этот находился вне времени и пространства. Он не хотел слышать этот голос, Элрика устраивало то место, куда он попал,— холодная, приятная материя неторопливо затягивала его в себя. Потом каким-то шестым чувством он понял, что это голос Шаариллы, что она зовет его, и он заставил себя разобрать слова.

— Элрик — трясина! Ты попал в трясину. Не двигайся!

Он улыбнулся про себя. Зачем ему двигаться? Он погружался все глубже — медленно и спокойно — в приятную, успокаивающую топь... Было ли когда-либо прежде что-то подобное этому? Другая трясина?

Усилием воли он заставил себя вернуться к действительности и, осознав происходящее, не без труда открыл глаза. Над ним был туман. С одной стороны от него виднелась лужа непонятного цвета, наполнявшая воздух зловонными испарениями. С другой стороны он различил отчаянно жестикулирующую человеческую фигуру. За человеческой фигурой он смутно разглядел очертания двух коней. Это была Шаарилла. Под ним...

Под ним была трясина.

Вязкая зловонная жижа затягивала его в себя, а он лежал с распростертыми руками, уже наполовину погрузившийся в ее глубину. Правой рукой он продолжал держать Буревестник. Если бы он повернул голову, то увидел бы свой меч. Он осторожно попытался поднять верхнюю часть тела над засасывающей его трясиной, но почувствовал только, что его ноги ушли еще глубже. Выпрямившись, он закричал:

— Шаарилла! Быстро — кинь мне веревку!

— У нас нет веревки, Элрик! — Она срывала с себя одежду и скручивала ее в жгуты.

Элрик продолжал погружаться — ноги его не находили опоры.

Шаарилла спешно связывала между собой части одежды. Она неумелой рукой кинула эту самодельную веревку Элрику, но не добросила. Суетясь в спешке, она бросила веревку еще раз. На этот раз Элрик ухватил ее свободной левой рукой. Девушка начала тащить за свой конец самодельной веревки. Элрик почувствовал, как его чуть-чуть приподняло, но это движение тут же прекратилось.

— Ничего не получится, Элрик! У меня не хватает сил.

Проклиная ее, Элрик прокричал:

— Привяжи ее к коню!

Она подбежала к одной из лошадей и завязала жгут узлом на луке седла. Потом она повела коня за узду, и тот медленно пошел, таща за собой Элрика.

Постепенно Элрик выбрался из трясины. Продолжая сжимать Буревестник в правой руке, он лежал на нетвердой почве тропинки.

Тяжело дыша, он попытался встать, но ноги почти не слушались его. Он поднялся, но тут же снова упал. Шаарилла встала рядом с ним на колени.

— Ты не ранен?

Элрик, преодолевая слабость, улыбнулся:

— Не думаю.

— Это было ужасно. Я плохо видела, что происходит... Что это было? Ты словно исчез куда-то, а потом... потом ты выкрикивал это имя! — Шаариллу трясло, лицо ее было бледным и напряженным.

— Какое имя? — с искренним недоумением спросил Элрик.— Какое имя я выкрикивал?

Она покачала головой.

— Это неважно... каким бы ни было это имя, оно тебя спасло. Вскоре после этого ты снова появился и рухнул в трясину.

Сила Буревестника продолжала переливаться в альбиноса, который уже чувствовал, что в состоянии встать.

Поднявшись на ноги, он неуверенной походкой направился к своему коню.

— Я уверен, что Туманный великан обычно не охотится в этих местах. Его сюда направили. Кто или что — не знаю, но нам нужно поскорее добраться до более твердой почвы.

Шаарилла спросила:

— Двигаясь в какую сторону — назад или вперед?

Элрик нахмурился.

— Конечно вперед. Что это ты?

Сглотнув, Шаарилла потрясла головой.

— Тогда поспешим,— сказала она.

Они сели на коней и, почти не думая об опасности, скакали, пока болото, покрытое одеялом тумана, не осталось позади.

Теперь, когда Элрик понял, что какая-то сила пытается ставить препоны на их пути, они стали спешить — отдыхали мало и гнали своих сильных лошадей, пока те чуть не падали с ног от усталости.

На пятый день они оказались в пустынной скалистой местности, где моросил дождь.

Твердая земля под копытами лошадей была скользкой, а потому они ехали медленно, приникая к промокшим гривам, кутаясь в плащи, которые почти не спасали от назойливого дождя. Они ехали некоторое время в молчании, а потом услышали впереди жутковатый, похожий на лай хохот и стук копыт.

Элрик указал на скалу справа от них.

— Укроемся там,— сказал он.— Что-то движется нам навстречу. Возможно, новые враги. Если повезет, они проедут мимо.

Шаарилла молча повиновалась ему, и они вдвоем, стоя под скалой, слушали, как приближается к ним этот отвратительный лай.

— Один всадник... и несколько каких-то тварей,— сказал Элрик, прислушиваясь.— Твари либо сопровождают, либо преследуют его.

Потом они увидели их, несущихся под дождем. Человек отчаянно пришпоривал такую же испуганную, как он, лошадь, а за ним, сокращая расстояние, мчалась стая зверей, которых

 Элрик и Шаарилла поначалу приняли за собак. Но это оказались не собаки, а полупсы-полуптицы с худыми косматыми телами и собачьими ногами, заканчивающимися птичьими когтями. Вместо собачьих морд у них были изогнутые птичьи клювы.

— Это охотничьи собаки Дхарзи,— выдохнула Шаарилла.— Я думала, что их давно уже нет на свете, как и их хозяев!

— Я тоже так думал,— сказал Элрик,— Что им здесь надо? Между Дхарзи и обитателями этих земель никогда не было никаких контактов.

— Что-топривело их сюда,— прошептала Шаарилла.— Эти проклятые собаки несомненно учуют нас.

Элрик потянулся к рунному мечу.

— Тогда мы ничего не потеряем, если попытаемся помочь их возможной добыче,— сказал он и пришпорил коня.— Жди здесь, Шаарилла.

В этот момент дьявольская стая преследователей и их жертва как раз проносились мимо скалы, под которой прятались Элрик и Шаарилла, в направлении узкого ущелья. Элрик стегнул коня и устремился следом.

— Эй! — крикнул он обезумевшему от страха всаднику.— Развернись и встань — я тебе помогу!

С высоко поднятым рунным мечом Элрик поскакал на щелкающих клювами воющих собак, и копыто его коня ударило одну из них с такой силой, что хребет этой нездешней твари переломился. Оставалось еще пять или шесть необычных собак. Всадник развернул коня и извлек из своих ножен длинный изогнутый меч. Это был маленький человек с широким уродливым ртом. Он с облегчением ухмыльнулся.