— Такое доверие, господа, греет мне сердце.— В низком голосе, донесшемся от входа в зал, слышалась ирония.

Головы шести морских владык повернулись к двери.

От самоуверенности Йариса ничего не осталось, когда его глаза встретились с глазами Элрика из Мелнибонэ — глазами старика, глядевшими с молодого, тонко очерченного лица Йарис вздрогнул и повернулся к Элрику спиной, предпочтя смотреть на ярко пылающий огонь.

Элрик тепло улыбнулся, когда граф Смиорган положил руку ему на плечо. Между ними давно установилось что-то наподобие дружбы. Небрежным кивком поприветствовав остальных, Элрик легким шагом подошел к огню. Йарис отступил, пропуская его. Элрик был высокого роста, узок в талии и широк в плечах Его длинные волосы были завязаны в хвост на затылке. По каким-то непонятным причинам он носил одеяния варвара из южных земель — высокие, до колена сапоги из мягкой замши, серебряный нагрудник необычной работы, клетчатая куртка из серо-голубой материи, бриджи из алой шерсти и плащ из шуршащего зеленого бархата. На бедре у него висел Черный Меч, Буревестник, наводящий ужас, меч, выкованный с помощью древнего нечеловеческого колдовства

Странная одежда Элрика выглядела безвкусно и вычурно и никак не соответствовала тонкому лицу и чуть ли не женственным рукам с длинными пальцами. Тем не менее император щеголял в своем одеянии, словно подчеркивая этим тот факт, что он сам по себе и не примыкает ни к какой группировке, что он изгнанник, человек, всем чужой. Хотя на самом деле необходимости носить такую бросающуюся в глаза одежду у него не было — одних глаз Элрика, одного цвета его кожи было достаточно, чтобы выделить его из любой толпы.

Элрик, последний правитель Мелнибонэ, был альбиносом, черпавшим силы из тайного и жуткого источника.

Смиорган вздохнул

— Так что же, Элрик, когда мы предпримем атаку на Имррир?

Элрик пожал плечами.

— Когда хотите. Мне все равно. Мне только нужно немного времени, чтобы завершить свои дела.

— Завхра... Как насчет завтра? — неуверенно сказал Йарис, чувствуя странную силу, исходящую от человека, которого он только что обвинил в предательстве.

Элрик улыбнулся и отрицательно покачал головой.

— Через три дня,— сказал он.— Три или больше.

— Три дня! Но к тому времени в Имррире станет известно о наших планах! — заговорил толстый осторожный Фадан.

— Я сделаю так, чтобы флот не был обнаружен,— пообещал Элрик.— Сначала мне нужно побывать в Имррире и вернуться.

— Ты не успеешь за три дня даже на самом быстром корабле,—удивленно произнес Смиорган.

— Я прибуду в Грезящий город меньше чем через день,— тихо, но твердо сказал Элрик.

Смиорган пожал плечами.

— Если ты так говоришь, я тебе верю. Но что за необходимость посещать город перед нападением?

— Я испытываю некоторые угрызения совести, граф Смиорган. Но можешь не беспокоиться — вас я не предам Я сам возглавлю наступление — в этом не сомневайтесь.— Мертвенно-бледное лицо Элрика освещалось призрачным светом очага, его красные глаза горели. Тонкая рука императора уверенно покоилась на рукояти рунного меча. Дыхание его словно бы участилось.— Дух Имррира пал пять веков назад, а вскоре настанет и его окончательное падение! Мне нужно вернуть один старый должок. Это единственная причина, по которой я вам помогаю. Вам известны те два условия, которые я поставил, вы должны сровнять город с землей, но не причинить никакого вреда одной женщине и одному мужчине. Я имею в виду моего кузена Йиркуна и его сестру Симорил...

Тонкие губы Йариса сделались неприятно сухими. Его нетерпеливость объяснялась главным образом ранней потерей отца. Старый морской король умер, оставив юного Йариса владыкой своих земель и флотов. Йарис вовсе не был уверен, что способен управлять таким огромным королевством, какое ему досталось, а потому пытался демонстрировать больше уверенности, чем в нем было на самом деле.

— И как же нам спрятать флот, господин Элрик? — спросил он.

Мелнибониец выслушал вопрос.

— Это я беру на себя,— пообещал он.— Я покину вас в том числе и ради того, чтобы заняться этим вопросом, но все ваши люди сначала должны сойти на берег. Ты проследишь, чтобы это было выполнено, Смиорган?

— Да,— сказал коренастый граф.

Они с Элриком вместе вышли из зала, оставив пятерых у огня — пятерых, которые в нагретом воздухе зала чувствовали ледяное дыхание судьбы.

— Как же он собирается спрятать целый флот, если даже мы, зная этот фиорд как пять своих пальцев, не смогли отыскать укрытия? — недоуменно сказал Дхармит из Джаркора.

Никто ему не ответил.

Они пребывали в состоянии нервного, напряженного ожидания, огонь в очаге уже не пылал, а вяло горел и скоро погас совсем. Наконец вернулся Смиорган, шумно шагая по дощатому полу. Он принес с собой атмосферу какого-то нестерпимого ужаса — это была почти осязаемая аура. Дыхание графа было тяжелым, и мучительная дрожь сотрясала его тело.

— Ну так что, спрятал Элрик флот? Что он там такое сделал? — нетерпеливо спросил Дхармит, намеренно не обращая внимания на состояние Смиоргана.

— Спрятал,— Больше Смиорган ничего не сказал, и голос его прозвучал слабо, как голос больного, страдающего от жара.

Йарис выглянул за порог, пытаясь выяснить, что происходит на берегах фиорда. Но увидел только пламя многих костров. Ни силуэтов кораблей, ни мачт, ни такелажа — ничего этого он не заметил.

— Слишком сильный туман,— пробормотал он,— Не могу понять, есть там корабли или нет.— Тут рот его открылся от изумления — из вязкого тумана показалось белое лицо.

— Мои приветствия, господин Элрик,— пробормотал он, заметив капельки пота на застывшем в напряжении лице мелнибонийца.

Элрик на негнущихся ногах прошел мимо него в зал.

— Вина! — потребовал он.— Я сделал то, что обещал, и далось это мне нелегко.

Дхармит достал кувшин крепкого кадсандрийского вина и трясущейся рукой налил его в резной деревянный кубок. Не говоря ни слова, он передал кубок Элрику, и тот его в момент осушил.

— Я должен поспать,— сказал Элрик, вытягиваясь в кресле и заворачиваясь в зеленый плащ. Он закрыл усталые малиновые глаза и в полном изнеможении погрузился в сон.

Фадан поспешил к двери и закрыл ее на тяжелую щеколду.

Никто из шестерых толком этой ночью не спал, а утром оказалось, что дверь отперта, а Элрик исчез. Выйдя наружу, они оказались в таком густом тумане, что потеряли друг друга из виду, хотя были один от другого не дальше чем в двух-трех футах.

Элрик, широко расставив ноги, стоял на гальке узкой береговой полосы. Он смотрел на горловину фиорда, с удовлетворением отмечая, что туман сделался еще гуще, хотя клубился лишь над гладью воды, укрывая многочисленный флот. В других местах воздух был чист, а в небесах светило бледное зимнее солнце, высвечивая черные зубцы скал, что нависали над берегом. Перед ним с унылым однообразием набегали на берег волны, напоминая грудь дышащего морского чудовища,— прозрачные, со стальным отливом, они играли бликами на холодном солнце. Элрик тронул рельефные руны на рукояти своего Черного Меча. Упрямый северный ветер надувал парусом широкие складки его темно-зеленого плаща, и плащ полоскался на его высокой гибкой фигуре.

Альбинос чувствовал себя лучше, чем минувшей ночью, когда он потратил все свои силы, вызывая туман. Элрик был довольно искушен в практической магии, но у него не было того резерва энергии, каким владели императоры-чародеи Мелнибонэ, когда правили миром. Его предки передали ему свои знания, но не свою необыкновенную жизненную силу, и он не мог воспользоваться многими из чар и секретов, которыми владел, поскольку не имел запасов сил, ни душевных, ни телесных, необходимых для воплощения этих чар и секретов в жизнь. И при этом Элрику был известен еще только один мелнибониец, который мог сравниться с ним в колдовских познаниях,— его кузен Йиркун.

Пальцы Элрика крепче сжали рукоять меча, когда он вспомнил о своем кузене, который дважды предал его. Но Элрик заставил себя сосредоточиться на своей первостепенной задаче — заклинаниях, способных помочь ему в его путешествии на остров Драконов, единственный город которого, Имррир Прекрасный, был целью нападения морских владык.