Элрик достал карту.

— Вот она.

— Да, это она самая. Много веков назад я положил ее в шкатулку, которую поместил в небольшой ларец. Я пустил ларец по реке, надеясь, что его прибьет течением туда, где оказался мой народ, и они поймут, что это такое.

— Эта шкатулка оказалась в Мелнибонэ, но никто не удосужился открыть ее,— сказал Элрик.— Это дает тебе представление о том, во что превратился народ, покинувший этот город...

Странный человек мрачно кивнул.

— А печать на карте была?

— Была. Она у меня.

— Изображение одной из ипостасей Ариоха, запечатленное в маленьком рубине?

— Да, мне показалось, что я узнал это изображение, но не мог вспомнить, что оно значит.

— Образ в камне,— пробормотал Дж’осуи К’релн Реир.— Он вернулся так, как я и молил об этом: его принес тот, в ком течет королевская кровь!

— И каков его смысл?

В разговор вмешался Смиорган:

— Так он поможет нам бежать отсюда, Элрик? Хорошо бы поскорей...

— Не спеши,— сказал альбинос.— Я вам все расскажу чуть позже.

— Образ в камне может стать инструментом моего освобождения,— сказало Существо, Обреченное Жить.— Если в том, кто им владеет, течет королевская кровь, то он сможет повелевать Нефритовым человеком.

— Но почему ты сам не воспользовался этим камнем?

— Из-за наложенного на меня проклятия. Я мог повелевать, но не имел власти вызвать этого демона. Насколько я понимаю, такова была шутка Владык Высших Миров.

Элрик увидел горькую тоску в глазах Дж’осуи К’релн Реира. Он посмотрел на его белую обнаженную плоть, белые волосы, на тело, которое было не молодым и не старым, на обломок стрелы, торчащий из его левого бока.

— И что я должен сделать? — спросил Элрик.

— Ты должен вызвать Ариоха, а потом приказать ему снова вернуться в это тело, вернуть на место глаза, чтобы он мог видеть, и уйти из Р’лин К’рен А’а.

— И что будет, когда он уйдет?

— Вместе с ними уйдет и проклятие.

Элрик задумался. Если он вызовет Ариоха — который, несомненно, не хочет сюда являться,— а потом заставит его сделать то, что тот не хочет делать, то это могущественное и к тому же непредсказуемое существо вполне может превратиться в его врага. Но, с другой стороны, они здесь в ловушке, в окружении воинственных олабов, и не имеют никаких средств вырваться. Если Нефритовый человек тронется с места, то олабы разбегутся, и Элрик с товарищами сможет вернуться к кораблю и добраться до моря.

Он объяснил все это своим спутникам. Этот план не понравился ни Смиоргану, ни Авану, а оставшийся в живых последний член экипажа вообще пребывал в прострации.

— Я должен это сделать,— сказал Элрик.— Ради этого человека. Я должен вызвать Ариоха и снять проклятие, которое лежит на Р’лин К’рен А’а.

— А что же тогда будет с нами? — спросил герцог Аван, инстинктивно прикоснувшись к рукояти меча.— Нет, я думаю, мы должны попытать счастья и дать бой олабам. Оставь этого человека — он сошел с ума, он бредит. Пойдем отсюда.

— Иди, если ты так решил,— сказал Элрик.— А я остаюсь с Существом, Обреченным Жить.

— Это означает, что ты остаешься здесь навсегда. Нельзя же верить в его россказни.

— Я в них верю.

— Ты должен идти с нами. Твой меч поможет нам победить. Без него олабы нас уничтожат — в этом можно не сомневаться.

— Ты уже видел, что Буревестник малоэффективен против олабов.

— И все же он действует. Не бросай меня, Элрик!

— Я тебя не бросаю. Я должен вызвать Ариоха. Это пойдет вам на пользу, я уж не говорю о себе.

— Я не уверен.

— Ведь тебе в этом путешествии требовалось мое колдовское искусство. Теперь оно к твоим услугам.

Аван подался назад. Казалось, существовало что-то, чего герцог боялся больше, чем олабов, больше, чем призывания демонов. Он словно прочел угрозу на лице альбиноса, угрозу, которой не осознавал даже сам Элрик.

— Мы должны выйти наружу,— сказал Дж’осуи К’релн Реир.— Мы должны встать под Нефритовым человеком.

— А когда мы покончим с этим,— внезапно спросил Элрик,— как мы выберемся из Р’лин К’рен А’а?

— Здесь есть лодка. Провизии на ней, правда, нет, но зато на нее погружена большая часть городских богатств. Она находится в западной оконечности острова.

— Хоть какое-то утешение,— сказал Элрик.— А ты сам не мог ею воспользоваться?

— Я не в силах покинуть город.

— Это часть проклятия, что лежит на тебе?

— Да... проклятия моей робости.

— Твоя робость держала тебя здесь десять тысяч лет?

— Да.

Они вышли из помещения на площадь. Настала ночь, и в небесах висела огромная луна. Если смотреть с того места, где находился Элрик, луна образовывала ореол вокруг головы Нефритового человека. Тишина стояла полная. Элрик вытащил из кошелька образ в камне и взял его большим и указательным пальцами левой руки. Правой рукой он вытащил из ножен Буревестник. Аван, Смиорган и вилмирский матрос отошли в сторону.

Элрик посмотрел на огромные нефритовые ноги, гениталии, торс, руки, голову, поднял меч и закричал:

— АРИОХ!

Голос Буревестника почти что заглушил голос Элрика. Меч ожил и завыл, угрожая вырваться из рук хозяина.

— АРИОХ!

Теперь наблюдавшие за происходящим видели только пульсирующий, светящийся меч, белые руки и лицо альбиноса и его малиновые глаза, сверкающие в темноте.

— АРИОХ!

И тут до ушей Элрика донесся голос, который не принадлежал Ариоху — казалось, заговорил сам меч.

— Элрик... Ариох должен получить кровь и души! Кровь и души, мой повелитель...

— Нет. Это мои друзья, а олабам Буревестник не приносит никакого вреда. Ариох должен прийти без крови, без душ.

— Только кровь и души могут вызвать Ариоха наверняка! — сказал голос, звучавший теперь отчетливее. В нем слышалась насмешка, и доносился он, казалось, откуда-то из-за спины Элрика.

Альбинос повернулся, но там ничего не было. Он увидел взволнованное лицо герцога Авана, и когда остановил на нем взгляд, меч описал круг в воздухе и потащил Элрика в направлении герцога.

— Нет! — крикнул Элрик.— Остановись!

Но Буревестник не остановился — он пронзил тело герцога и вошел ему глубоко в сердце, утоляя свою жажду. Оставшийся в живых моряк в ужасе смотрел, как умирает его хозяин.

Герцог Аван воскликнул в агонии:

— Нет! Элрик! Какое предательство!..

Он дернулся:

— Прошу тебя...

Он затрепетал:

— Моя душа...

Он умер.

Элрик вытащил меч из сердца вилмирца и разрубил надвое моряка, который бросился на помощь своему хозяину. Это было сделано чисто механически, без раздумий.

— Теперь Ариох получил свои кровь и души,— холодно сказал Элрик.— Пусть придет Ариох!

Смиорган и Существо, Обреченное Жить, отступили назад, в ужасе глядя на одержимого Элрика. Лицо альбиноса исказила жестокая гримаса.

— ПУСТЬ ПРИДЕТ АРИОХ!

— Я здесь, Элрик.

Элрик повернулся и увидел, что в тени ног статуи кто-то есть — тень в тени.

— Ариох, ты должен вернуться в эту статую, чтобы она навсегда покинула Р’лин К’рен А’а.

— Я не хочу, Элрик.

— Тогда мне придется приказать тебе, герцог Ариох.

— Приказать? Приказать мне может лишь тот, кто владеет образом в камне, и только один раз.

— Я владею образом в камне.— Элрик вытянул руку с рубином.— Смотри.

Тень в тени несколько мгновений шевелилась, словно пришла в гнев.

— Если я подчинюсь, то тем самым будет приведена в действие цепочка событий, которые тебе могут не понравиться,— сказал Ариох, переходя на низкий мелнибонийский — видимо, для того, чтобы придать своим словам еще более мрачную окраску.

— Пусть будет, что будет. Я повелеваю: войди в Нефритового человека и вставь назад в глазницы его глаза, чтобы он мог отсюда уйти. И еще я повелеваю: оставь этот город и забери с собой проклятие, наложенное на него Владыками Высших Миров.

На это Ариох ответил:

— Когда Нефритовый человек перестанет охранять место, где встречаются Высшие, за этот мир начнется великая битва Высших Миров.