— Нам не нужна ничья компания, белолицый. А мелнибонийские демоны среди нас вообще не в чести. Ты, должно быть, богат.

Элрик вспомнил, с какой враждебностью относятся к мелнибонийцам в Молодых королевствах, а особенно в Пан-Танге, который завидовал силе и мудрости острова Драконов, а в последнее время начал откровенно подражать Мелнибонэ.

Элрик спокойным голосом, хотя и внутренне собравшись, сказал:

— У меня совсем мало денег.

— Мы все равно возьмем их, демон.— Пантангец протянул грязную руку, сунув ладонь прямо к носу Элрика, и зарычал: — Давай сюда деньги и убирайся.

Элрик улыбнулся вежливой, тонкой улыбкой, словно услышал дурную шутку.

Пантангец имел мнение о своей шутке гораздо лучшее, чем Элрик, потому что он рассмеялся от души и бросил взгляд на ближайшего к себе товарища в поисках одобрения.

Грубый, хриплый смех огласил ночь, не смеялся только лысый чернобородый человек. Он даже отступил на шаг или два, тогда как другие приблизились к Элрику.

Пантангец подошел вплотную к Элрику, и альбинос ощущал его грязное дыхание, видел вшей в его волосах, однако не терял головы и отвечал все тем же примирительным тоном

— Дайте мне немного еды, фляжку с водой или вино, если найдется, и я с радостью отдам вам деньги, которые у меня есть.

Снова раздался смех, смолкнувший, когда Элрик продолжил:

— Но если вы попытаетесь отобрать мои деньги силой, то я буду защищаться. У меня хороший меч.

Пантангец попытался подражать ироническому тону Элрика.

— Но ты уже понял, господин демон, что мы превосходим тебя числом. И значительно.

Голос альбиноса звучал тихо.

— Я обратил на это внимание, но меня это не беспокоит...— И он извлек из ножен Черный Меч, не закончив фразы, потому что они навалились на него.

Пантангец умер первым, меч рассек его пополам, перерубив позвоночник, и Буревестник, забрав первую душу, начал тихонько напевать.

Следующим умер чалалит — он прыгнул, выставив вперед метательное копье, и напоролся на острие Буревестника, который забормотал от радости.

Но лишь когда клинок снес с плеч голову филкхарца, бросившегося на Элрика с пикой, началась настоящая песня, меч полностью вернулся к жизни. Черный огонь мерцал по всей его длине, таинственные руны засияли.

Поняв, что имеют дело с колдовством, воины стали осторожнее, но атаку не прекратили, и Элрику, который наносил и отражал удары, рубил и колол, требовалась вся свежая энергия, которую передавал ему меч.

Копья, мечи, топоры и кинжалы встречали должный отпор, раны получал и Элрик, и его противники, однако число мертвецов еще не превысило числа живых, когда Элрик оказался прижат спиной к скале, вынужденный отражать не менее дюжины клинков, ищущих его смерти.

Альбинос уже было засомневался, что ему удастся одолеть такое множество врагов, но тут лысый воин с топором в одной руке и мечом в другой возник в круге света и атаковал своих товарищей — тех, кто был ближе к нему.

— Благодарю тебя, друг,— смог выкрикнуть Элрик, получив такую неожиданную помощь. Воспрянув духом, альбинос возобновил боевые действия.

Лормирец, предпринявший ложный выпад, был рассечен от бедра до бедра, филкхарец, который должен был умереть четыре столетия назад, упал, кровь хлынула у него изо рта и носа, мертвые тела грудились одно на другое. Буревестник продолжал петь свою зловещую песню, рунный меч передавал энергию своему хозяину, и с каждым убитым Элрик обретал силы для нового удара.

Оставшиеся в живых уже жалели о своей опрометчивости — они кричали, что их нападение было случайным. Если раньше с их губ срывались угрозы и ругательства, то теперь они жалобно молили о милосердии, а те, кто прежде нагло хохотал, теперь плакали, как юные девицы. Но Элрик, которого обуян его прежний боевой пыл, не щадил никого.

Тем временем выходец из Пурпурных городов неплохо работал своими топором и мечом и без помощи колдовства: еще трое из прежних его товарищей были убиты, а он с удовольствием предавался своим трудам, словно уже не первый день развивал в себе вкус к такого рода действу.

— Йо-хо, хорошенькое дельце! — крикнул чернобородый.

И туг бойня подошла к концу — на поле боя не осталось никого, кроме самого Элрика и его нового союзника, который стоял, опираясь на свой боевой топор; чернобородый тяжело Дышал и ухмылялся, как гончая, прикончившая добычу. Он вернул на голову свалившуюся во время схватки стальную ермолку и, отерев окровавленным рукавом потное лицо, сказал низким добродушным голосом:

— Теперь, значит, мы неожиданно сделались богачами.

Элрик всунул в ножны Буревестник, который все еще не

хотел туда возвращаться.

— Тебе нужно их золото? Ты мне поэтому помог?

Чернобородый воин рассмеялся.

— У меня был должок перед ними, и я дожидался удобного момента, когда его можно будет заплатить. Эти негодяи — остатки пиратской команды, которая поубивала всех на борту моего корабля, когда мы оказались в незнакомых водах; они и меня убили бы, если бы я не сказал, что хочу присоединиться к ним. Теперь я отомщен. Не скажу, что меня не привлекает золото, поскольку большая его часть принадлежит мне и моим убитым братьям. Я отдам его их женам и детям, когда вернусь в Пурпурные города.

— А как тебе удалось убедить их не убивать тебя? — Элрик принялся искать что-нибудь съестное и, найдя сыр, стал жевать.

— У них не было ни капитана, ни штурмана. Никто из них не был моряком, они все прибрежные разбойники, обосновавшиеся на этом острове. Их высадили на этом берегу, и они обратились к пиратству как к последнему средству, но в открытое море выходить не рисковали. А потом, после сражения они остались без корабля. Мы смогли затопить его время схватки. Мы доплыли до берега на моем корабле, но провизии на нем почти не оставалось, а в море выходить они опасались. И вот я сказал им, что знаю этот берег (пусть боги возьмут мою душу, если я когда-либо после этого дела увижу его еще раз!), и предложил провести их в деревню в центре острова, которую они смогут ограбить. Они о такой деревне не знали, но поверили мне, когда я сказал, что она расположена в защищенной долине. Таким образом я продлил свою жизнь, а сам только искал случая отомстить им. Я знаю, что шансы на это были призрачны. И все же,— он усмехнулся,— то, как все оно вышло, говорит, что надежды мои были небезосновательны. А?

Чернобородый настороженно посмотрел на Элрика. Он не знал, что ему скажет альбинос, но надеялся на его дружбу, хотя и был наслышан о том, как высокомерны мелнибоний-

Элрик чувствовал, какие мысли одолевают его нового знакомого, он видел немало людей, производивших в уме такие же расчеты. Поэтому он искренно улыбнулся и похлопал чернобородого по плечу.

— Ты спас и мою жизнь, друг. Нам обоим повезло.

Человек вздохнул с облегчением и закинул топор себе за спину.

— Именно. Повезло — как раз то самое слово. Вот только будет ли нам везти и дальше?

— Тебе совсем незнаком этот остров?

— Ни остров, ни воды. Я понятия не имею, как мы здесь оказались. Но это, без всяких сомнений, заколдованные воды. Ты видел, какого здесь цвета солнце?

— Видел.

— Да,— моряк наклонился, чтобы снять драгоценную цепочку с шеи пантангца,— ты явно более сведущ в колдовстве, чем я. А как ты оказался здесь, господин мелнибониец?

— Не знаю. Я бежал от преследователей. Добрался до берега, откуда дальше бежать было некуда. Потом я долго спал... А проснувшись, я снова оказался на берегу, но уже на берегу этого острова.

— В безопасное место, подальше от врагов, тебя перенесли духи, дружески расположенные к тебе.

— Это возможно,— согласился Элрик,— потому что у нас немало друзей среди элементалей. Меня зовут Элрик, и я по собственной воле покинул Мелнибонэ. Я путешествую, потому что убежден: мне есть чему поучиться у жителей Молодых королевств. У меня нет другой силы, кроме той, что ты видишь...

Прищурясь, чернобородый смерил мелнибонийца оценивающим взглядом, а потом ткнул себя в грудь большим пальцем.