– Не смей так говорить! Не смей! – Эстер готова была кинуться на свекровь.

– Сегодня ночью ты потеряла мужа, – мягко сказала мамаша Фиббс, выпрямляясь во весь свой рост. – Смотри не потеряй и мать.

Эстер затравленно взглянула на нее, но тут же вся сжалась от горя и стыда.

– Нет! Нет! Нет! – закричала она и выбежала из комнаты. Миссис Фиббс посмотрела ей вслед и глубоко вздохнула.

– Бобби, маленький, иди присмотри за мамой.

Тот колебался.

– Ступай, ну!

Мальчик выбежал в коридор, куда скрылась Эстер.

Мамаша Фиббс запахнула пальто, застегнулась на все пуговицы. Потом обратилась к Кларку:

– Скорбная ночь, мистер Джонсон:

– Да, миссис Фиббс.

– Сожалею, что вы оказались свидетелем. Семейные распри и горести не для посторонних. Я уверена, Эстер не имела в виду ничего такого.

– Я понимаю. Все нормально. Я хотел бы помочь.

Она рассеянно помотала головой.

– Может, вы скажете больничному начальству, что мы постараемся скорей забрать тело?

– Конечно.

– Я свяжусь с похоронным бюро Колемана, как только оно откроется.

Джонсон кивнул, не зная, что сказать.

– Я знаю мистера Колемана почти сорок лет.

– Неужели?

– Да. – Она теребила кошелек. – Надо поблагодарить врачей.

– Хорошо. Миссис Фиббс?

– Да?

– Мне, право, ужасно жаль вашего сына.

Старуха смахнула слезинку. Мимолетная слабость.

– Мистер Джонсон, мой сын мертв уже много лет, первый раз он убил себя сам. И с тех пор – он лишний на этом свете. Пожалуй, то, что произошло сегодня, к лучшему.

Кларк отвел глаза.

– Вы суровая женщина, миссис Фиббс.

– Жизнь – суровая штука, мистер Джонсон. А у меня есть живые близкие, о которых нужно позаботиться.

– Да, мэм.

– Спасибо за заботу.

– Ничего.

Она повернулась и ушла.

В помещениях, занятых отрядом особого назначения, в комнатах и коридорах для полицейских были приготовлены койки. Одни приходили передохнуть, другие шли патрулировать улицы. Около половины пятого лучи солнца прорвали наконец темную дымовую завесу, все оживились, загалдели. Кто-то пустил по кругу бутылку. Первая спокойная ночь на неделе, ни одного убитого с крестом около трупа. Отпраздновав, копы улеглись поспать на несколько часов. Замора втащил матрас в крошечный кабинетик и уже через несколько секунд громко захрапел. Голд беспокойно задремал прямо за столом. В 5.25 зазвонил телефон. Голд взял трубку.

– Угу. Да. Уверен? Почем ты знаешь, может, это обычный трюк? Угу. Нет, держите его там. Выезжаем. Хочу поговорить с ним как можно скорее.

Он повесил трубку, растолкал Замору.

– Надо идти, Редфорд. Кажется, нам повезло.

Пока «форд» поднимался в гору, Голд все растолковал Заморе. Прошлой ночью в долине Ван-Ньюис сцапали одного парня, рокера. Он треснул другого придурка железным ободом от мотоциклетного колеса. Ну, они пропустили данные о нем через компьютер, и оказалось, что малого уже задерживали – и далеко не по пустякам – в Орегоне, Вашингтоне и Неваде. В Рено он проходил по делу об убийстве. Копы играли с ним в кошки-мышки всю ночь – и никакого результата, он не кололся. Но в пять умер тот придурок, которого он поколотил. Когда это сообщили нашему лихачу, он, натурально, стал сговорчивей. У него, мол, найдется, что порассказать. Он готов выполнить свой гражданский долг, но сперва требует полного оправдания, по всем статьям. Копы посмеялись: «Ты что, Гитлера собираешься выдать?» А этот гад улыбнулся и говорит: «Навроде того молодчика, что замочил тех евреев». Вот тогда они и позвонили.

В Ван-Ньюис собралось чертово количество народу: Долли Мэдисон, который уезжал на несколько часов вздремнуть домой, в Нортридж, три офицера в больших чинах из конторы окружного прокурора и сердитый, не проснувшийся хорошенько Ирвинг Танненбаум, общественный защитник номер один и давний противник Голда. Они обменялись враждебными взглядами.

– Так в чем дело? – обратился Голд к людям, толпившимся у входа в комнату для допросов.

Вперед выступил один из молодых детективов, арестовавших героя дня.

– Он говорит, что знает Убийцу с крестом. И я верю ему. Я думаю, он говорит правду. – Юнец немного заикался от волнения, он явно трепетал перед важностью своей миссии.

– Чего он хочет?

– Полной свободы, – вмешался Долли Мэдисон, пытаясь перехватить инициативу. – Вот в чем загвоздка.

– Почему? В чем проблема?

– Джек, жертва нападения мертва. Наш парень проломил ему башку.

Голд повернулся к молодому детективу.

– Кем он был? Погибший, я имею в виду.

Полицейский пожал плечами.

– Из «Ангелов ада». Мы думали, с ними давным-давно покончено.

– Бог мой! – фыркнул Голд. – Пришить такого – уже немалая заслуга. Дайте рокеру все гарантии. Мне нужны эти сведения.

Старший помощник прокурора сердито засопел.

– Мы уже уступили мистеру Танненбауму, снимем обвинение в убийстве. Если информация действительно окажется полезной.

– Так давайте потолкуем с ним.

– Но мистер Танненбаум и его клиент не удовлетворены.

– Да? – Голд повернулся к Танненбауму. – Опять за старое?

Адвокат, лысый и бородатый, холодно улыбнулся.

– Мой клиент требует также снятия обвинений в Орегоне и Неваде.

Помощник прокурора вспылил.

– Для мистера Танненбаума не секрет – это не в нашей власти. Мы не контролируем юридические аппараты других штатов.

– Учитывая это, – хладнокровно продолжал Танненбаум, – мой клиент требует гарантий, что не будет выдан Неваде.

Голд пососал незажженную сигару.

– И что же?

Долли Мэдисон еще раз попытался показать, кто тут главный.

– Кому нужны пустые обещания? Мы не сможем аннулировать законный ордер на выдачу. Мистер Танненбаум прекрасно это понимает.

– Ну ладно, черт возьми, что мы можем обещать?

Долли замялся.

– Неофициально?

– Конечно.

– Ну, тянуть со всякими формальностями, задерживать выдачу, короче, не ускорять процесс. Еще... – Он запнулся, вмешался помощник прокурора:

– Перепутали бы бумаги, документы, дата слушания откладывалась бы. Ну и все такое... Может, если подозреваемый окажется полезен нам в связи с другими делами, власти Калифорнии возьмут его под свою защиту. Значит, вопрос о выдаче подниматься не будет.

Голд повернулся к Танненбауму.

– Ирвинг?

Вид у того был недовольный.

– Что-то неопределенно. Не то, чего мы требовали. Но я согласен обсудить это с клиентом.

– Обсуди, Ирвинг, – сказал Голд, и Танненбаум скрылся за дверью комнаты для допросов.

– Пообещайте этому придурку хоть что-нибудь, – прошипел Голд, когда защитник скрылся за дверью. – Ставки, сделаем позже.

Мэдисон откашлялся.

– Не совсем этично, Джек.

– Плевать, – огрызнулся Голд. – Ирвинг Танненбаум изгадил больше хороших дел, чем Верховный суд. Так или иначе, он добьется требуемых уступок, так пускай получит, что ему надо, от нас. Спорить не приходится. Мне срочно нужен этот человек, ahora[63]. Некогда тянуть резину.

В холле появился молоденький коп без формы, он нес два замасленных пакета с надписью «Жирный Томми».

– Это еще что?

– Для заключенного.

– Сколько же их там?

– Погоди, увидишь этого борова, – хмыкнул коп, заходя в комнату.

Через несколько минут он вышел вместе с Танненбаумом.

– Мой клиент находит ваши условия неприемлемыми. Мы по-прежнему настаиваем на полном освобождении от судебного преследования и угрозы выдачи.

Помощник прокурора посмотрел на своих коллег, а затем на Танненбаума.

– Мы должны связаться с офисом прокурора в Рено. Думаю, в выходные ответа не будет. Может быть, в понедельник после...

– Вы что, е... вашу мать, вконец рехнулись?! – заорал Голд. – У меня нет времени. Нам дали передышку, но перемирия этот подонок с крестом не подписывал.