— Этот пейджер дал тебе Писсаро?

Она увидела, как потемнело лицо Алехандро, и поспешила успокоить:

— Не волнуйся. Я разбирала его. Никакого микрофона там внутри нет.

— Надеюсь, что это так. Потому что если ты ошибаешься, то мы оба уже покойники.

Она ободряюще положила руку ему на плечо:

— Увидимся ночью в «Энвиромане». Я представлюсь тебе, начну приставать — и мы устроим для них спектакль из нашей великой любви.

Прозвенел звонок; люди устремились из фойе в зал и стали рассаживаться по своим местам.

— Ты остаешься на концерт? — спросила Фиона.

— Нет.

Алехандро пошел прочь.

Фиона просидела на концерте до перерыва, а потом уехала, потому что у нее была назначена какая-то встреча.

Верзила Паули молча разглядывал фотографии, сделанные скрытой камерой. Вертикальные ставни частично пропускали солнечный свет, и его лучи скользили по письменному столу. Наконец Бурке поднял глаза на лейтенанта Элиа и спросил:

— Где это снято?

— Через дорогу от известной берлоги Чи-Чи Моралеса на Восточной Семьдесят седьмой.

Верзила Паули еще раз посмотрел на снимок, на котором был запечатлен Алехандро входящим в подъезд дома, в котором жил Моралес.

— Ну и что? Нам известно, что они друзья.

— Шеф, я твердо убежден в том, что этот агнец заслуживает того, чтобы им заняться по-настоящему.

— А есть ли какие-нибудь улики, свидетельства, показания, подтверждающие связь этого Алехандро с наркобизнесом?

— Нет. Все наши осведомители утверждают, что он просто певец.

Бурке раздраженно посмотрел на него:

— Так какого же черта ты вокруг него все вынюхиваешь и вынюхиваешь?

— Интуиция, — ответил лейтенант Элиа. — Что-то в этом Алехандро, — он насмешливо произнес его имя нараспев, — подсказывает мне, что кошерным он не ограничивается.

— Нам не за то платят, чтобы мы сидели спокойно, полагаясь исключительно на интуицию. В задачи нашего подразделения входит сбор материалов на основные синдикаты, а грошовых дилеров и сбытчиков мы предоставляем заботе местных участков, не так ли?

Элиа настаивал на своем, преодолевая очевидное сопротивление начальника.

— Я тут еще кое-что относительно него раскопал. Хотите послушать?

— Ну давай, выкладывай, — не без досады согласился Верзила Паули.

— Алехандро Монэхен. Его отец — явный сумасшедший. Служил в армии США, вышел в отставку, уехал в Мексику, женился на мексиканке. Был позднее убит как случайная жертва или очевидец в ходе покушения на главу городской полиции.

У Верзилы Паули глаза на лоб полезли от удивления. Не желая обнаружить своего замешательства, он отвернулся от лейтенанта и с напускным равнодушием спросил:

— А в каком, собственно говоря, городе это было?

— В Зихуатанеджо.

Тело главы отдела по борьбе с наркотиками забила ледяная дрожь.

— А как звали его отца?

— Имон Монэхен.

«Эти ублюдки не гнушаются тем, чтобы использовать сына Имона», — подумал он, из последних сил стараясь сохранять на лице выражение предельного безразличия.

— Забудь об этом парне, лейтенант. Он сущее ничто. Если бы у нас были лишние деньги, я потехи ради разрешил бы тебе повозиться с ним, но денег у нас нет. Так что сделай такое одолжение: оставь этого парня в покое раз и навсегда и займись действительно важными вопросами.

— Хорошо.

Элиа привстал со стула и потянулся за фотографиями.

— Оставь их, — распорядился Верзила Паули. — Чтобы больше не таскать мне его фотографий.

После того как лейтенант Элиа ушел, Верзила Паули вложил одну из фотографий Алехандро в конверт и в раздражении вышел из офиса.

Эспланада Баттери-парк-Сити шла вдоль набережной Гудзона, прямо напротив Джерси-Сити. Вода в реке поднялась высоко. Шагая по парку, Бурке заметил свою внедренную агентку на набережной. Держась за перила, она стояла у воды и провожала взглядом выходящий в открытое море сухогруз.

— Большой корабль, — произнес он, подойдя к ней сзади и остановившись у нее за спиной.

— Есть нечто романтическое в том, как большой корабль пускается в далекое плавание навстречу опасностям и бурям.

— Звучит как описание собственной профессии.

— Не совсем.

Она отошла от парапета и настороженно осмотрелась по сторонам. Мимо них на роликовых коньках пронесся молодой человек в блестящем черно-зеленом тренировочном костюме в обтяжку; его руки летели по воздуху, живя, казалось, самостоятельной, отдельной от всего тела жизнью.

— Поговори со мной, Фиона.

Она рассказала ему о том, как вела самолет наркодельцов с острова Томаса Кая; затем, со всеми подробностями, поведала ему о разнообразной преступной и деловой активности, замеченной ею на острове, равно как и о технических чудесах, там стационированных. И, как бы вспомнив об этом в последний момент, добавила:

— Они сбрасывают в город наркотики при помощи парашютов.

Верзила Паули вполголоса выругался.

— А куда же они их сбрасывают?

— Я не знаю. Где-то к западу от города, в горах Кэтскиллс, так мне кажется. Часть информации на компьютере в кабине пилота была для меня закрыта; мне не называли пункта назначения, только координаты. — Она улыбнулась. — Они там такие же сумасшедшие, как мы.

Из динамиков в «Энвиромане» неслась кубинская мамба, когда Алехандро в ночь со среды на четверг поднялся на балкон после своего последнего выхода на сцену. Чи-Чи и Писсаро сидели на своем обычном месте, разговаривая с теми же двумя мужчинами восточного типа, которых Алехандро видел на острове Томаса Кая. Фиона в компании с несколькими наркодельцами и их подружками сидела у столика неподалеку от бара. Она громко смеялась в ответ на что-то, только что сказанное одною из девиц за их столом.

Увидев ее в таком обществе, Алехандро весь внутренне подобрался. Сделав вид, будто не обратил на нее внимания, он подошел к стойке.

— Чего тебе, красавчик? — спросила Жасмин.

— Виски с содовой.

Жасмин приготовила ему напиток, поставила бокал перед ним на стойку и, уже уходя в другую сторону, улыбнулась и провела пальцами по его руке.

Потягивая виски, Алехандро повернулся в сторону танцующих на крошечной танцевальной площадке второго этажа, но краешком глаза следил за столиком, за которым со своей компанией восседал Чи-Чи. Один из «восточных» мужчин о чем-то рассказывал Писсаро, подкрепляя свои слова выразительной жестикуляцией. Через пару минут оба незнакомца решительно поднялись из-за столика и удалились. Чи-Чи заметил, что Алехандро смотрит на него, и призывно помахал ему рукой.

— Что-нибудь случилось? — спросил Алехандро, подсаживаясь к наркобарону.

— Ничего особенного.

Чи-Чи, взяв бокал, проследил за тем, как двое его недавних гостей спускаются по лестнице.

— Чи-Чи рассказал мне, что ты собираешься сбрасывать наши деньги на парашютах на борт судов, — сказал Писсаро, подливая себе в бокал золотистого шампанского.

— А почему бы и нет? — Алехандро поднял в воздух пустой бокал, давая понять официантке, что хочет еще виски с содовой. — Эта штука одинаково срабатывает и на суше, и на море, — проникновенно произнес он. — На море даже можно десантировать груз на парашюте прямо в трюм.

Писсаро переглянулся с Моралесом и, кивнув, заметил:

— Просто и безопасно.

— Проблема в том, что каждый раз, когда нам удается придумать что-нибудь новенькое, ищейки из полиции или из Ведомства генерального прокурора в конце концов узнают об этом и затевают охоту, исходя из приобретенных знаний. Кто-нибудь или разучается держать язык за зубами, или его перевербовывают, или нам подставляют внедренного агента, — сказал Чи-Чи, глядя на одну из танцующих, явившуюся сюда в феноменально короткой юбке.

— При использовании системы «Парапойнт» это не имеет значения, — сказал Алехандро. — Даже если они об этом пронюхают, им никак не удастся нам помешать. У них не будет никакой возможности определить, где конкретно и когда именно будет произведено десантирование груза.