Дилео подошел к окну и полюбовался нью-йоркской панорамой в дымке на редкость жаркого для июня дня.
— Люблю я этот город.
Леви плюхнулся на диван. Взяв в руку прибор дистанционного управления и включив телевизор, он сказал:
— Надеюсь, что сегодня все и закончится. Через две недели бар-мицва[1] Давида. Мне бы не хотелось упустить его, валандаясь со здешними бандитами. Надо же и семье уделять внимание.
Переключая каналы, он взглянул на Дилео и внезапно расхохотался.
— Что это тебя вдруг развеселило?
— Предвкушаю удовольствие от твоего присутствия на бар-мицве. Ведь тебе придется надеть ермолку.
— Поцелуй меня в зад! Не забывай, что ты наполовину пуэрториканец.
Леви дошел до гостиничного кабельного канала.
— «Море любви».
— Я его видел. Какое сегодня число?
— Тринадцатое.
— Хорошо, что мы с тобой люди не суеверные.
В пять часов хорошо одетый мужчина с новенькой черной кожаной сумкой от Глэдстона вошел в гриль-ресторан отеля «Савой» и попросил столик в зале для некурящих, причем непременно с видом на Парк-авеню. Десятка порхнула в воздухе и самым волшебным образом исчезла в многоопытной руке метрдотеля, и он препроводил посетителя в столику с табличкой «Заказан» у окна. Гость позволил метрдотелю раздобыть для него кресло, уселся и задвинул сумку под стол.
Две дамы в строгих, но явно дорогих костюмах пили чай с пирожными и непринужденно болтали за одним из соседних столиков. Одна из них была соломенной блондинкой, другая — яркой, не без налета «роковой дамы», брюнеткой. Одна из них, весело рассмеявшись какой-то шутке подруги, поднесла салфетку к губам и, вытирая рот, прошептала в микрофон, спрятанный у нее в правом рукаве: «Он только что прибыл».
Мужчине с сумкой от Глэдстона со своего места был виден весь ресторан и, кроме того, главный вход в гостиницу. Нервно постукивая ногой по спрятанной под столом сумке, он изучал меню. Официант в накрахмаленной белой куртке подошел к нему и осведомился:
— Вы уже выбрали, сэр?
— Да. Салат из листьев цикория, морской капусты и латука с лимонной приправой и дуврскую камбалу.
— Что будете пить, сэр?
— Воду.
Как только официант повернулся к нему спиной, посетитель заглянул под пиджак и убедился, что «жучок» включен. Переведя взгляд в окно, он как раз успел заметить, как красивая женщина, полуобернувшись к нему, усаживается на заднее сиденье такси, и полюбовался ее ногами. Ему нравилось это время года: женщины носят такие короткие юбки, что считай их нет вовсе.
Через семнадцать минут из такси перед отелем вышли двое строго одетых мужчин и остановились под козырьком подъезда, озираясь по сторонам с беспечным видом, как будто им было здесь назначено свидание. Один из них — коренастый, с приплюснутым носом и маленькими ушами, плотно прижатыми к голове. Другой — выше шести футов росту и сложен как профессиональный баскетболист. Коренастый заглянул через окно в ресторан и увидел посетителя-вегетарианца. Глаза их на мгновение встретились, и сразу же после этого двое, стоявшие под козырьком, прошли в гостиницу и поднялись на лифте на одиннадцатый этаж.
Дилео и Леви томились у себя в номере, почти не разговаривая и не обращая внимания на включенный телевизор. Они пребывали в состоянии лихорадки, неизменно присущей всем внедренным агентам: тревога за успех предстоящей операции и нетерпение из-за ее оттяжки. В такие минуты внедренный агент старается расслабиться и сберечь энергию, размышляя на отвлеченные темы, вроде стрижки газона, или похода всем семейством за покупками, или субботнего посещения с женой вечернего сеанса кино. Словом, размышляет обо всем, кроме мнимых сделок с бандитами по поводу килограммов кокаина.
Леви посмотрел на часы:
— Пять двадцать. Они должны были прибыть в пять.
— Торговцы всегда опаздывают, ты прекрасно это знаешь. — Дилео поднялся с дивана. — Пойду отолью.
Через пару минут в дверь трижды, с паузами между ударами, постучали. Леви вскочил с дивана, кровь заиграла у него в жилах. Заложив руку за спину, он извлек из-под ремня «беретту» и подошел к двери.
— Кто там?
— Это мы, Рамон и Конрадо.
Поглядев в «глазок», Леви увидел крупным планом лица торговцев наркотиками. Конрадо, коренастый, с приплюснутым носом и с явной примесью индейской крови, вошел в номер первым и остановился в передней, осматривая оттуда пространство гостиной. Высоченный Рамон, следовавший за ним, закрыл и запер за собой дверь. В его бесшумных движениях проглядывало ленивое изящество.
На ходу застегивая «молнию» на брюках, в гостиную вернулся Дилео. Увидев прибывших «гостей» сказал:
— Ага, вот и вы. Наконец-то. — Подойдя поближе и обняв Конрадо за плечи, он добавил: — Рад повидаться с тобою, амиго.
Конрадо холодно глянул на внедренного агента:
— Не люблю гостиничных номеров. Здесь ничего не стоит установить «жучок».
— Послушай, амиго, если тебе тут не нравится, давай разбежимся. Можно перенести встречу в другое место. В следующий раз встретимся «на природе», а где именно — решай сам.
С этими словами Дилео подошел к телевизору и выключил его.
Рамон внезапно заинтересовался системой кондиционирования воздуха, установленной в номере. Его жестокое лицо, обезображенное шрамом на щеке и подбородке, теперь было повернуто к Дилео. Скрестив руки на груди, он низким, хриплым голосом проговорил:
— От тебя можно ждать чего угодно.
Дилео состроил обиженную гримасу и, указав пальцем на дверь, сказал:
— По мне, так можешь сваливать, амиго. У нас сделка на шесть миллионов. И если ты мне не доверяешь… катись к черту! Мы раздобудем товар где-нибудь еще.
Конрадо, изобразив изумление, взглянул в холодные серые глаза Рамона и сказал:
— Мой друг иногда проявляет чрезмерную подозрительность.
Леви улыбнулся:
— В нашем деле без этого нельзя.
Конрадо опустил свою сумку на письменный стол, стоящий в дальнем углу гостиной.
— Хочу убедиться, что вы усвоили наши условия. Мы позволяем вам торговать нашим товаром с заранее обговоренной наценкой, изменению она не подлежит. Вы не имеете права ухудшать качество товара. В обмен на это мы гарантируем своевременную поставку и защиту территории, где вы будете торговать, от посягательств других сбытчиков.
Тут вмешался Рамон:
— Вы обязаны использовать только наши упаковки, те, на которых имеется наша торговая марка. При заочных сделках вы кладете деньги на депозит и увеличиваете тем самым свою прибыль. — Расхаживая по комнате, он шарил пальцами по стенам, в надежде обнаружить спрятанные микрофоны. — Как условились, цена — сто шестьдесят тысяч за килограмм, минимальная партия для первого раза — десять кэгэ, оплата наличными. Если дело у нас с вами заладится и мы получше узнаем друг друга, можно будет поговорить о кредите. — Бросив взгляд на висящую над диваном картину, он добавил: — Вопросы имеются?
Агенты потрясли головами.
— Тогда займемся делом. Деньги у вас при себе, не так ли?
— Да, — ответил Дилео. — Но сначала мы хотели бы попробовать.
— Сначала деньги, — сказал Конрадо.
Дилео в нерешительности посмотрел на напарника. Леви подошел к двери, отпер ее, открыл и, отвесив торговцам шутливый поклон, поманил их за собою. Конрадо забрал свою сумку с письменного стола, и все вместе они вышли из номера.
Дилео дважды постучал в дверь 1102-го номера, сосчитал до пяти, затем постучал еще дважды. Дверь распахнулась, и за ней показалось неулыбчивое лицо мужчины в белой рубахе навыпуск. Пистолет с глушителем уткнулся в жестокое лицо Рамона.
Сбытчики волей-неволей вошли в номер, встреченные суровыми взглядами и еще более суровыми звуками передергиваемых затворов. Два чемодана стояли на письменном столе в гостиной, два других — на полу. Сбытчики подошли к ним и открыли те два, что стояли на столе. Конрадо ласковым жестом скользнул по туго упакованным стопкам банкнотов. Потом перевел взгляд на суровые лица «духов» с двуствольными помповыми ружьями в руках, ухмыльнулся и сказал:
