На Западном фронте войскам Тухачевского также сопутствовал успех. 11 июля был взят Минск, а 3 августа, когда советские войска вошли в Брест, Тухачевский сообщил в Москву, что путь на Варшаву открыт. В конце июля — начале августа 1920 года на фронте наступило затишье. Тем временем большевиками в предвкушении взятия Варшавы был создан Временный революционный комитет Польши, во главе которого поставили Феликса Дзержинского. Последний сразу же приступил к преобразованиям на советский лад и к формированию польских красных добровольческих частей.

В тылу рука об руку с войсками Тухачевского, подчиняясь любым приказам советского командования, работала Польская коммунистическая партия. Она занималась организацией саботажа, устраивала диверсии, срывала поставку военного снаряжения для польской армии от стран Антанты. Но коммунистам так и не удалось заручиться поддержкой населения на занятых Красной Армией территориях. Польский ревком вместо национализации земли и передачи ее крестьянам проводил политику повсеместного насаждения госхозов, не сохраняя за крестьянами их наделы. Это вызвало серьезное сопротивление польского населения новому порядку. Крестьянство, насильно загоняемое в госхозы, не разглядело преимуществ советской власти. Отрицательно на авторитете новой власти сказалась антирелигиозная политика ревкома, которая в условиях религиозной Польши только усиливала недовольство.

16 августа Ю. Пилсудский, зная тяжелое положение Красной Армии, «застрявшей» под Львовом, отдал приказ о контрнаступлении. Положение осложняло соперничество между Тухачевским и Буденным. В значительной степени по этой причине направления наступления двух группировок Красной Армии сильно разошлись, создав противнику отличные условия для контрудара. Превосходящие силы поляков заставили советских солдат начать отступление, которое превратилось в паническое бегство. Произошло то, что военные историки назвали «катастрофой под Варшавой».

С сентября 1920 года по март 1921 года в Риге велись переговоры между Польшей и Советской Россией, которые завершились подписанием мирного договора. По условиям договора, стороны обязались прекратить какие-либо военные действия друг против друга, а также устанавливалась новая граница, в соответствии с которой к Польше отходили этнические украинские земли — Холмщина, Подляшье, Западная Волынь и Западное Полесье.

Помимо военных просчетов, поражение большевиков в значительной мере обусловило то, что соблазн «на штыках принести революцию в Западную Европу» взял верх над здравым смыслом. Не сбылась надежда Ленина «протянуть руку трудящимся Германии через Польшу и помочь им распространить революцию до Рейна». Неудачная попытка «экспорта» революции в 1920 году коренным образом изменила внешнюю и внутреннюю политику советского государства. Во внешней политике был взят курс на мирное сосуществование с капиталистическими государствами, во внутренних же делах произошел отказ от политики военного коммунизма и принята новая экономическая политика, механизмы которой должны были обеспечить базу для построения коммунизма в «одной отдельно взятой стране».

«Партия выступила организатором партизанского движения на оккупированной врагом территории» — такую трактовку роли партии в развитии партизанского и подпольного движения на оккупированных территориях предлагает «История Коммунистической партии Советского Союза» (6-е изд., доп. — М.: Политиздат, 1982. — 784 с.). Впрочем, все другие издания советского времени содержат аналогичную оценку.

Конечно, трудно переоценить тот огромный вклад, который внесли в разгром нацистских оккупантов партизаны и подпольщики. Однако было заблуждением принимать на веру ту оценку роли КПСС в развертывании борьбы в тылу врага, которую давали советские историки. На самом деле не все было так гладко и складно, как может показаться после прочтения их работ.

Не вызывает сомнения тот факт, что под непосредственным руководством партийных и советских органов создавались подпольные комитеты, формировались партизанские отряды и группы. Особенно активно этот процесс начинает развиваться после того, как стало понятно, что война будет длительной. Вопросы и сомнения вызывает другое. Почему, к примеру, по мере отдаления героических и трагических военных лет растет официально указываемое количество подпольных партийных организаций, действовавших в то время в тылу врага? Что касается Украины (а именно в Украине и Белоруссии партизанское и подпольное движение было наиболее массовым и продолжительным), в 50-е годы чаще всего назывались такие цифры: 14 подпольных обкомов, 154 городских и районных комитета партии, 700 подпольных организаций. В 1967 году (год 50-летия Великого Октября) обкомов стало 16, городских и районных организаций — 172, а партячеек — более 700 (Історія Української РСР: У 2 т. — К., 1967). В 1975 году количество подпольных обкомов выросло до 23, горкомов и райкомов — до 685, первичек — до 4315 (Украинская ССР в Великой Отечественной войне. 1941–1945: В Зт. — К., 1975). Безусловно, историки активно интересовались подпольным и партизанским движением, но могли ли результаты их научных поисков быть столь впечатляющими?

Для того чтобы правильно оценить количество подпольных (в том числе партийных) организаций, необходимо четко провести грань между реальным и формальным. Ведь борьбу с врагом вели не «бумажные» обкомы и горкомы, а реально действовавшие подпольщики. Надо сделать поправку на немецкий опыт противодействия движению сопротивления в оккупированных странах, на недостатки в подготовке к работе в подполье, на человеческие слабости, в конце концов. Многие такого рода организации были довольно быстро раскрыты и уничтожены нацистами, многие коммунисты, оставленные для борьбы в тылу, просто «легли на дно» и не участвовали в сопротивлении. По оценкам профессора В. И. Клокова, только десятая часть подпольных организаций смогла развернуть деятельность в условиях оккупации (Клоков В. И. О стратегии и тактике партизан в борьбе против фашистских оккупантов на Украине).

В начале войны очень непростой была ситуация и в партизанском движении. Бывший заместитель начальника Украинского штаба партизанского движения (УШПД) полковник И. Старинов свидетельствует, что «в первый год войны на оккупированную территорию Украины было переброшено около 3500 партизанских отрядов и диверсионных групп. На июнь 1942 года Украинский штаб партизанского движения сообщал о наличии только 22 действовавших отрядов».

Трудности в становлении партизанского движения на начальном этапе Великой Отечественной войны в значительной мере были обусловлены как раз «руководством партии, возглавляемой вождем всех народов». Еще в 30-е годы по приказу командующего Киевским отдельным военным округом И. Якира в лесах приграничной полосы создавались специальные базы оружия, боеприпасов и продовольствия, готовились специалисты партизанской войны. В ходе репрессий против высшего командного состава Красной Армии был уничтожен не только Якир, но и подготовленные по его указанию кадры и базы. Ни в чем не повинные люди «оказались» шпионами, заговорщиками и паникерами. Напомним, тогдашняя стратегическая доктрина РККА предполагала ведение войны на территории противника.

Когда не знавшие стратегических пророчеств «большевистского Нострадамуса всех народов» немецко-фашистские армии с угрожающей скоростью продвигались в глубь Советского Союза, на оккупированную территорию стали забрасывать неподготовленные, плохо вооруженные партизанские отряды и диверсионные группы. О степени их подготовленности говорит тот факт, что многие бойцы этих соединений, к примеру, не владели языком местного населения (украинским или белорусским). Также партизаны часто получали, мягко выражаясь, непродуманные приказы. Так, в июле 1941 года Сталин обратился к ним с призывом поджигать леса. Слава богу, у последних хватило ума и мужества этому призыву не последовать, поскольку именно леса являлись их базой, а также местом, где нередко укрывалось от нацистских карателей мирное население.