Живя в Америке, получая помощь от этих организаций, ни мне, ни моим родным и друзьям не приходилось сталкиваться со спецслужбами. Выдавать желаемое за действительное, похоже, было присуще советским писакам. Если рыба — в воде, птица — в небе, то невозвращенец должен быть окружен спецслужбами.
Помощь получал и М. Иваньков. Шесть лет он прожил в этой по-настоящему свободной стране, и я не переставал задавать себе вопрос: что этого жизнерадостного человека привело к депрессии и желанию вернуться? Может, разлука с семьёй? Советы это прекрасно понимали и не выпускали жену с детьми в Америку. Смешно читать, когда о М. Иванькове пишут, что он был настолько болен, что американцы подбросили его в советское посольство. В Америке такого просто не могло произойти; ни одна организация не взяла бы на себя такую ответственность — решать судьбу человека, а случись подобное, пресса и защитники гражданских прав и свобод подняли бы такой шум, что и в Конгрессе начались бы слушанья с целью разобраться как такое могло случиться и кто виновен в выдаче человека на растерзание за «железный занавес».
Моряков использовавших Америку, как транзит, по дороге домой можно понять, они плохо знали свою Родину и даже не могли представить себе, как низко ценится там человеческая жизнь. Жуткая судьба ждала их всех там!
В 2004 году я прочитал статью Бориса Сопельника «Заложник танкера „Туапсе“» о трагической судьбе Николая Ваганкова, участника тех далеких событий. Привожу её в сокращении:
Автор: Борис СОПЕЛЬНЯК
«Флот Китайской республики пытался установить морскую блокаду КНР начиная с 1949 года. В 1949–1953 годах было задержано несколько десятков судов. Незадолго до захвата „Туапсе“, в октябре 1953 тайваньским флотом был захвачен польский танкер Praca, а в мае 1954 — польское грузовое судно Prezydent Gottwald.
— А что, собственно, случилось? Почему чанкайшисты задержали советский танкер?
— Дело в том, что в это время была объявлена морская блокада коммунистического Китая, и чанкайшисты досматривали все подозрительные суда. Скажем, незадолго до нас они задержали два польских сухогруза, но довольно быстро отпустили. А тут подошли мы с грузом осветительного керосина, но чанкайшисты были уверены, что мы везем керосин не осветительный, а авиационный — об этом я узнал гораздо позже. Дело прошлое, но я так и не знаю, какой керосин мы везли на самом деле… Захватили наш танкер на рассвете. Никакой стрельбы, пальбы и тому подобного не было. Я, например, спал и ничего не слышал. А когда поутру вышел на палубу, там уже были вооруженные китайцы. Потом нас загнали в красный уголок, а к штурвалу встал китаец.
— Вас били, пытали, оскорбляли, унижали?
— Ничего этого не было. Правда, когда мы объявили голодовку и уселись на палубе, сцепившись руками, китайцы применили силу и на берег буквально вытолкали.
— И что потом?
— Потом нас разделили на три группы и поселили в разных местах. Общаться с другими группами не могли. Жили вполне прилично, нас кормили, поили и даже давали деньги на карманные расходы. Ни оставаться на Тайване, ни перебираться в США ни у кого из нас и мысли не было. Но как удрать с окруженного водой острова? На Тайване не было ни нашего посольства, ни торгпредства. Той группе, которую возглавлял капитан, повезло: они смогли установить связь с французским консульством. Французы подняли шум, поставили на уши прессу, протестовали в ООН и добились согласия чанкайшистов отпустить домой группу из 29 человек.
— И вы об этом не знали?
— Знали. Но мы были изолированы и ничего не могли сделать. И тогда мы решили чанкайшистов перехитрить. Подписали письма с просьбой о политическом убежище в США. На уме у нас было только одно: добраться до страны, где есть советское посольство, и уже там обратиться к нашим с просьбой о помощи.
— А контакты с ЦРУ?
— Да какое там ЦРУ! На кой ляд им я, простой деревенский парень? Что я им мог сообщить? Сколько получает капитан и сколько моторист?»
Николай Ваганов был одним из тех, кто вернулся на Родину не сразу, а спустя два года. А через семь лет, 20 ноября 1963 года, его арестовали. Полгода держали в одиночке, чуть ли не каждый день таскали на допросы и, наконец, 31 марта 1964 года два следователя и начальник Управления КГБ по Горьковской области подписали обвинительное заключение. Вот что там говорится:
«Ваганов, являясь бухгалтером советского танкера „Туапсе“… в период нахождения на острове Тайвань и в США изменил Родине и до возвращения в СССР в апреле 1956 года занимался активной враждебной деятельностью против Советского Союза.
Поддавшись антисоветской обработке, проводившейся группой чанкайшистских разведчиков во главе с генералом Пу Дао-Мином и эмигрантом Соколовым, называвшим себя представителем США, Ваганов отказался от возвращения в Советский Союз и написал на имя Чан Кайши заявление с просьбой предоставить ему политическое убежище на Тайване с последующим выездом на постоянное жительство в США…»
Итак, на дворе — середина 1960-х, разоблачен культ личности Сталина, идет массовая реабилитация жертв политических репрессий, в искусстве и литературе буйствуют «шестидесятники», преданы анафеме костоломы с Лубянки, а в это время в одиночке томится молодой моряк, который после двухлетних мытарств добровольно вернулся на Родину, но которого обвиняют в том, что он этой Родине изменил и проводил антикоммунистическую деятельность.
Доказательства антисоветской деятельности нашлись: это вырезки из газет и журналов, распечатки выступлений по радио и т.п. Вот, скажем, как Ваганов «возводил клевету на советскую прессу». 15 сентября 1955 года в «Правде» было напечатано письмо членов экипажа «Туапсе», которые вместе с капитаном вернулись в Советский Союз. Николаю и другим морякам, находившимся в США, показали этот номер «Правды», и они страшно возмутились напечатанной там ложью.
«Мы прекрасно понимаем, в каком положении находятся наши товарищи, вернувшиеся в Советский Союз, — сказал в прямом эфире „Голоса Америки“ Николай Ваганов, — поэтому они говорили ту правду, которую от них ждали. Они пишут, что во время задержания судна китайцы нас били, пытали и даже грозили забросать гранатами. Ничего этого не было. На самом деле нас попросили пройти в красный уголок, где по паспортам проверили наши личности. А на Тайване ни в какой концлагерь нас не загоняли. Мы жили сперва в гостинице, а потом — на загородной даче. И голодом нас никто не морил, и насильно оставаться на Тайване не заставлял, и отказываться от возвращения на Родину не вынуждал. Мы сами выбрали свободу, но это не значит, что забыли Родину. Домой мы вернемся, но вернемся тогда, когда там будет полная свобода и демократия…»
С позиций сегодняшнего дня ничего криминального в заявлении Ваганова нет, но тогда, в середине 50-х, это было самой настоящей антисоветчиной. Удивительно, что Ваганова не арестовали сразу по возвращении. Но в 1963 году «ошибку» исправили и влепили морячку-бухгалтеру 10 лет колонии строгого режима.
Когда говорят, что пути Господни неисповедимы, это, конечно, верно, но еще больше неисповедимы пути КПСС и КГБ. Судите сами. Вместе с Николаем Вагановым из США вернулись Михаил Шишин, Виктор Рябенко, Александр Ширин и Валентин Лукашов. Так вот их почему-то не тронули, хотя «изменяли Родине и клеветали на советскую действи-тельность» они вместе. А вернувшихся в 1957-м через Бразилию и Уругвай Леонида Анфилова, Владимира Бенковича, Павла Гвоздика и Николая Зиброва тут же схватили и отдали на растерзание Военной коллегии Верховного суда СССР. Судьи были солидные… и сроки давали тоже солидные: Анфилову и Бенковичу дали по пятнадцать лет, а Гвоздику и Зиброву — по двенадцать.
В заднем ряду третий слева Павел Гвоздик.
