— Он же твой жених, — изумился я.

— Ну и что? — равнодушно покачала головой Нарве. — У всех нас с младенчества есть жених или невеста… Это обряд. Считалось издревле, что смерть ищет неприкаянных. А покуда у эльфа есть обязательства, он защищен. Вот родители и стремятся помолвить только что рожденных детей. Примета глупая, но мало ли что…

— И правда, глупая, — фыркнул я. — У дроу нет таких дурацких обычаев.

— Как и вообще обычаев, — завелась Нарве. — Вот поэтому наша цель — Свет! А ваша участь — Тьма.

— А что есть Свет? Очередное порождение Тьмы и только, — поддел я вспыльчивую девушку.

Девушка сверкнула глазами и ударила по струнам, видимо, готовясь сыграть мне какую‑нибудь знаменитую эльфийскую балладу про то, какие они хорошие и правильные. А все вокруг — зло, недостойное даже смахивать пыль с их мягких сапожек. Но увы, струны не выдержали такого энтузиазма и рвались одна за другой под длинными изящными, но удивительно сильными пальцами эльфийки. Раздасованная девица с недоумением посмотрела на свой мохнатый от порванных струн инструмент и со злостью швырнула его о ближайшее дерево. Я пригнулся, стараясь избежать множества мелких щепок, разлетевшихся в разные стороны.

Я наслаждался видом разгневанной эльфийки

:а девушка — то фанатка своей веры. Именно на зацикленности светлых, противостоянии их всему миру и основан великий раскол древнейшей расы. Спровоцировав других, просто сказать — оттянув одеяло на себя, светлые добились разделения. И те, кто, по мнению таких вот фанатиков, не возводил Свет в ранг единственно верной и главной силы, стали безжалостно уничтожаться. Конечно, в расколе виновны не только светлые, добавили все по чуть — чуть. Просто с них началось: древняя магия рас кололась на многочисленные составляющие.

И как соединяющая эти силы раса равновесия — раса дручий.

Хотя до драконов всем нам далеко, только они сохранили истинное знание. Только вот не торопятся делиться оным с окружающими.

В размышлениях я и не заметил, как девушка упала на колени: вспышка гнева нашла выход, и телом снова овладело вино.

Девушка посмотрела мне в глаза и вдруг улыбнулась: искренне, тепло.

— И как тебя зовут, красавчик?

— Зови меня — Гром, — с трудом выдохнул я.

Вдруг ужасно захотелось поцеловать эти пухлые губки, выделяющиеся ярким пятном на бледном лице. Поцеловать так, чтобы она закрыла свои прекрасные глаза необыкновенного оттенка голубой бирюзы, слегка подернутой лиственной зеленью. Я наклонился к лицу Нарве…

— Гром! — окрик заставил вздрогнуть нас обоих.

— Элмор? — эльфийка старательно пригладила растрепавшиеся волосы. — Вот и женишок пожаловал! Где же ты, милый, потерял свой зверинец?

Эльф, намеренно не обращая внимания на испортившееся настроение девушки, обратился ко мне:

— Гром, ну где тебя носит?! Мы тебя по всей столице ищем! Ты пропал во время перемещения, и мы боялись, что от твоей тушки осталось только воспоминание… ну, может, еще мокрое пятнышко.

— Мы закончим наш разговор чуть попозже, — я наклонился к руке эльфийки и коснулся губами тонких пальцев. Потом повернулся к хмурому эльфу: — Пошли, коль надо…

— Эй, дроу, — окликнула меня Нарве. — Хочешь продолжить разговор — готовь меч. Хватит слов, пора переходить к делу!

— Как прикажете, — я отвесил шутовской поклон. — К делу — это я всегда готов.

— Кстати, Гром, — как бы невзначай проронил Элмор. — Нарве лучшая мечница среди студентов нашего курса.

Я поперхнулся и обернулся на довольную девушку, которая по — детски махала нам рукой. Покачнувшись, она неловко отступила и запнулась за корягу, на которой я сидел. Через мгновение мне представилась великолепная картина: эльфийка, не удержавшись, неловко плюхнулась на спину, задрав длинные стройные ноги. Шелковый подол платья скользнул вниз и исчез с моего поля зрения где‑то за бревном. Нарвэ даже не пыталась подняться и только хохотала, весело болтая ножками.

— Неординарная девушка, — прокомментировал я. — Повезло тебе с невестой.

— Да уж, — буркнул эльф. — А особенно тем, что она меня терпеть не может!

— А ты? — уточнил я, чувствуя легкую тень вины.

Элмор пожал плечами:

— Она красивая девушка, умная. Но мне кажется, что мы не пара.

Я облегченно вздохнул: тень рассеялась, а может, и не было её. Просто не хотелось ссориться с таким оригиналом из‑за такого пустяка, как девчонка.

— Но ты все равно держись от неё подальше, — продолжил Элмор. Я удивленно посмотрел на него.

— От этой стервы одни неприятности, — с неожиданным озорством подмигнул мне эльф.

— Как от всех девчонок, — поддержал я Элмора.

И получил пощечину. Нет, хвала Тьме, не от эльфа. На меня налетела разгневанная Дэйдрэ:

— Ты соображаешь, что делаешь? Или способность соображать не входит в число твоих многочисленных способностей?!

— Т — ты чего? — я прижал ладонь к пострадавшей щеке.

— Я‑то ничего! — чуть поостыла наемница. — Хорошо, хоть ты жив.

— Дэйдрэ перепугалась, когда поняла, что не чует тебя, — пояснила возникшая рядом Лейла. — Мы уже почти уверились, что тебя нет в живых.

— Ха, — хлопнул я себя по лбу. Зря, теперь и лоб гореть будет. — Ты ж сама меня научила закрываться. А я все время пытался почуять намерения других существ, чтоб поймать момент, когда только пытаются проникнуть ко мне в мысли, чтобы не выкидывать из головы уже существующую проблему… Похоже, у меня получилось. Причем, совершенно не зависимо от меня, — напыжился я от гордости.

— Сдуйся, Гром, — захихикала Динзи, вцепившаяся одной рукой в Волдрея, другой в меня. — А то в дверь дворцовую не пролезешь!

— А я и пытаться не буду, чего я там забыл? — я мгновенно насторожился: не люблю дворцы, даже свой. А уж эльфийский… наверное просто на дух не переношу. Сейчас и проверим.

— Торжественная передача нашего штатного сокровища, — Волдрей кивнул на зардевшуюся Лейлу, — её родителям.

— Важное дело, — хмыкнул я. Потом заозерался по сторонам: — А где носит дракона?

— Дракона не носит, — соизволила смилостивиться дручия. — Дракона мы направили во дворец сообщить о нашем долгожданном прибытии.

— Ну что, пойдем сдаваться, — обреченно пробубнил я, опустив голову.

— Гляди веселее, Гром, — Лейла вся искрилась радостью. Конечно, она‑то дома! — У нас не так уж и плохо.

— Угу, — буркнул я, не питая особых надежд, — у вас еще хуже.

Улицы столицы, по которым мы перемещались, почти не отличались от живого леса: дома были так изящно увиты растениями, что создавалось впечатление единого массива, созданного природой. И только увидев открытое настежь окно из середины какого‑нибудь необычного дерева, вдруг понимаешь, что это вовсе не дерево, а очередное произведение искусства местных садоводов. Вот как они умудряются договориться с растениями, чтобы те росли прямо из стены, да еще в сторону по всем канонам природы противоестественную! Особый пример садизма, ибо все эльфы глубоко уверены, что растения живые. Теперь понятно почему: они так же поддаются дрессировке, как и животные. Вокруг домов росла густая, удивительно ровненькая травка. Многочисленные тропки были заботливо посыпаны золотистым песочком.

На широкой улице, единственно вымощенной разноцветными камешками, было буквально не протолкнуться. И вскоре я понял, почему.

Лейла словно преобразилась. Теперь это была не затюканная эльфиечка, отбывающая наказание" по обмену опытом" у дроу, а настоящая принцесса. Спина прямая, голова гордо поднята, глаза так и светятся достоинством и властью. Мы шли посередине живого коридора, состоящего из множества нарядно разодетых эльфов. Но дальше произошло просто ужасное: нас стали забрасывать букетиками цветов…

— Что это, — простонал я, брезгливо отряхиваясь от разноцветных лепестков, облепивших мою одежду. — Зачем?

— Нас встречают, — оглянулась улыбающаяся принцесса. — Тебе не нравится?

— Ну не то, что бы совсем не нравится, — я чихнул. — Просто от запаха этих цветочков уже голова едет.