Я предельно сконцентрировался и послал драмису:"Не доверяю тебе. Прикончу при первом промахе".

Существо как‑то погрустнело, даже плечи опустились. Конечно, я не поверил в этот театр, но главное — меня поняли.

— Ладно, переворачивайся, — разрешил я.

Драмис радостно сверкнул глазами и засветился, расплываясь в контурах.

— Видимо не слишком ему понравилось в этой ипостаси, — хмыкнул я, подходя к Эжоне с мужем. — А стремился‑то как возыметь её! Правду говорят мудрецы:"Бойся исполнения своих желаний".

Эрлиниэль согласно закивал, не отрывая ревнивого взгляда от нового знакомца. Ну, хвала Тьме — пока жив драмис, я в относительной безопасности от мести эльфийского принца.

Драконья сущность драмиса тоже претерпела изменения: он стал серебристо — оранжевым с красными глазами и угольно — черным хребтом. Красиво, что ни говори! В эту минуту я почувствовал себя демиургом, и это было невероятно приятное ощущение. Закрывшись на всякий случай от друзей, дабы не" подслушали" мысли, я позволил себе понежиться иллюзией безграничного могущества.

И был невежливо сбит с ног длинным хвостом ящера.

— Гром! Заснул что ли? — наклонилась ко мне Эжона. — Полетели скорей! И так времени потеряли кучу. Еще, не дай Тьма, твои преследователи нагрянут.

Я ласково улыбнулся дракону, призывающему Тьму. Эльф скорчил болезненную гримасу.

— Да я бы с радостью, но надо подождать Лейлу с товарищами. Странно, конечно, что их до сих пор нет… — я растерянно оглядел пустой горизонт.

— Лейлу? — настороженно уточнила Эжона. — Эльфийскую принцессу? Но как же, Гром, ты говорил что она преследует тебя вместе с другими, кто устроил охоту на дроу — отступника?

— Ну не знаю, — я пожал плечами. — Она объяснила свое присутствие очень просто…

Дракониха упрямо качнула головой. Почему‑то мне пришло в голову, что Лейлу и Эрлиниэля долгое время официально считали женихом и невестой.

— А я так и не смог поверить, что Лейла пошла на поводу досужих сплетен, — безопеляционно заявил эльф. — Да и привязанность ко всему нетривиальному… и неправильному, темному, всегда была у принцессы сильнее стремления к Свету.

— Нетривиально, неправильное и темное — это я? — уточнил я у эльфа.

Тот кивнул и хитро улыбнулся, глядя на жену. Конечно, от принца не укрылись и её ревнивые слова. Ох, не доверяют ребята друг другу… Сами напросились — надо выбирать пару из своей расы дабы в будущем не было таких проблем.

Драмис наклонил оранжевую голову к Эжоне и заглянул в глаза девушке.

— Он спрашивает — почему не летим? — немедленно перевела дракониха.

— Ждем остальных, — ответил я драмису.

Тот мгновенно расплылся в контурах и съежился в размерах, как крупный апельсин в камине у гнома.

— Чего лишний раз привлекать внимание, раз летим позже, — с улыбкой объяснила перемену образа драмиса Эжона.

И улыбка эта была с примесью восхищения и зависти, причем равными долями. Еще бы! Что Магистр, что Эжона меняли ипостась не так легко, со значительными затратами жизненной энергии и магии. А драмис перевернулся два раза подряд… а если считать мой коронный удар — и три, с такой легкостью, словно перепрыгнул через пенек с воткнутым в него ножом оборотня!

— А как нам тебя величать? — прищур мой назвать дружеским явно было нельзя, но драмис сам делал все, чтобы вызвать подозрения. — Не драмисом же?

Я надеялся, что имя существа хотя бы натолкнет меня на хвостик ответов на все возрастающую кучу недомолвок.

— Ы! — равнодушно махнуло рукой существо.

— Ему все равно, — Эжона похоже уже свыклась с ролью посредника и даже пыталась защитить сорасника от моих неприязненных взглядов, каждый раз оказываясь межу нами. — Но если тебе будет проще по имени, будем звать его Аг.

— Это он так сказал? — я удивленно покосился на спину драмиса, внимательно рассматривающего горизонт. Небрежно повязанная тряпица на бедрах сползла, чуть обнажив иссушенные бедра спортсмена.

Эжона кивнула и, покраснев, поправила драмису набедренную повязку. Тот недоуменно посмотрел на девушку, но возражать не стал. Хотя ему явно было явно невдомек — зачем таскать на себе стесняющие движения грязные тряпки. Почему‑то мне захотелось объяснить, что эта рвань в начале нашего путешествия представляла собой добротные образчики дорожной одежды, призванные защищать нежную кожу эльфов от царапин, ссадин… и вообще, что ходить голым неприлично.

Но, стоило мне раскрыть рот, как я тут же подавился приготовленной воспитательной тирадой — драмис неожиданно бросился ко мне, тыкая пальцем в горизонт:

— Ы! Ыгы!

Я тупо проследил за направлением, указанным длинным грязным пальцем существа, обдумывая новый звук в речи драмиса.

— Точно, кто‑то едет, — обрадовано воскликнула Эжона.

Мы с Эрлиниэлем переглянулись с одинаковым чувством некоторой зависти к исключительному зрению драконов. Но, через некоторое время и мы увидели приближающихся всадников. Эжона с мужем взошли на пригорок, а вот драмис наоборот отошел за наши спины. Я оглянулся на него — по лицу существа бродило растерянное выражение. Я перевел взгляд вперед. Все вроде хорошо, друзья уже скоро подъедут… почему же меня не покидает чувство опасности. Или это из‑за драмиса?

— Лейла! — дракониха уже приветливо махала рукой, обняв другой улыбающегося Эрлиниэля за талию.

Группа всадников становилась все ближе, и до меня вдруг стало доходить — что не так. Чтобы двигаться с такой скоростью, всадники должны лететь на карликовых дракончиках, а идти не легкой рысью на лошадях. И то во весь опор.

Лейла скакала впереди на сером огромном жеребце. А что сталось с Тиклией? За девушкой ровной линией на одинаково пегих лошадках следовали Волдрей, Динзи и Элмор. Последнего я не ждал, но очень обрадовался появлению друга, придавив горло пытающемуся паниковать подсознанию. Ведь Эл был единственный, кто помог мне не сойти с ума в светлой школе эльфийской столицы. Его причудливые и порой крайне опасные зверушки поднимали настроение и заставляли держать себя в форме и не раскисать в Пресветлом лесу.

Лейла осадила коня, тот встал, как вкопанный, и залихватски спрыгнула вниз. И когда это она успела так здорово научиться обращаться с лошадьми? Помнится, её и Тиклия не всегда слушалась. Дроу и Эл остались в седлах.

Принцесса весело рассмеялась и раскрыла объятия навстречу женатой парочке. Эжона вытолкнула мужа навстречу, старательно скрывая смущение. Видимо, Лейла приятно удивлена, что Эрлиниэль теперь почти прежний, во всяком случае, на вид. Она дружески хлопнула по плечу принца… а левой рукой достала из‑за пояса короткий меч.

Я окаменел на месте. Вокруг, словно кисельный морок, застыл воздух. Ни движения, ни лишней мысли. И очень медленное последование событий. Пока меч двигался навстречу открытому животу принца, я успел в деталях рассмотреть изящную вязь узора на рукояти, что виднелась между тонкими пальчиками Лейлы. Шея поворачивалась неумолимо медленно, чрезвычайно тяжело. Я поймал взглядом Эжону.

Девушка еще медленно отпускала руку, которой двигала мужа навстречу принцессе. И на лице её еще искрится смущенная улыбка. Но вот она видит, как из спины мужа вырывается острие меча, как дернулось тело Эрлиниэля, как первые капли крови медленно пробираются по пояснице, стремясь обагрить грязно — серую ткань штанов…

Крик, надрывный, раздирающий, вернул меня к реальному времени. Я моргнул уже без усилия. Лейла резко вынула меч и сделала шаг назад. На лице девушки играла то же самая доброжелательная улыбка, словно то, что она сделала — лишь дружеский поцелуй в щеку. С опущенного лезвия багровая кровь струйками стекала на землю.

Эжона больше не кричала, она бросилась к оседающему на землю мужу, обхватывая его тонкими руками. Эрлиниэль дрожал и не отрывал недоуменного взгляда от раны на животе, даже не пытаясь зажать её рукой.

— У! — буркнуло сзади меня существо. Я подпрыгнул от неожиданности, но принял сигнал к действию, как приказ, не вдаваясь в размышления — почему драмис приказывает мне.