Среди огромного числа иностранцев, вступивших в Иностранный легион в 1940 году, когда «враг был уже у ворот», было много русских. К этому времени во Франции скопилось уже пять миллионов русских — подтянулись из нацистского Берлина, оккупированной Праги, чужого Харбина и бесперспективного Белграда.
Помимо декларации высоких идеалов защиты «второй Родины», русские эмигранты преследовали и свои цели: офицерство было уже в «критическом» для вступления в легион возрасте, но хотело поучаствовать в разгроме Гитлера — верного союзника Сталина. Они истово верили в мощь англо-французской коалиции, которая вскоре прогонит гитлеровские полчища и с триумфом войдет в Берлин, затем освободит Польшу и Чехословакию, а там, глядишь, и до Москвы недалеко, где засел «дружок нацистов Сталин». Тут большевикам и конец! Многие «штатские» надеялись с помощью легиона выправить свои документы — «папье» (то, о чем сегодня мечтают африканские, арабские и азиатские полулегальные эмигранты. — В. Ж). Большинство русских тогда не имели французского гражданства, в лучшем случае — «вид на жительство», в худшем — «паспорт Нансена», полученный еще в Константинополе. Легкое ранение (а какое же еще!) позволит автоматически стать гражданином Франции. К тому же, после того как эмигрант Павел Горгулов расстрелял в упор французского президента, французы стали относиться к русским с неприязнью. Настроение обывателей выразил на суде обвинитель, сказав: «Впечатление безумного, производимое обвиняемым, объясняется его «национальностью»», — когда адвокаты пытались спасти «стрелка» от смертной казни, представив его сумасшедшим.
Русским эмигрантам ужесточили режим пребывания во Франции — так, по воспоминаниям эмигранта Вадима Андреева (автор книги «Дикое Поле». — В. Ж.), для того чтобы покинуть Париж, русскому перед войной нужно было отметиться в полиции и сообщить маршрут и цель поездки. Разумеется, «натурализация» в обмен на пролитую за Францию кровь решала многие проблемы пребывания в стране и делала эмигранта человеком «первого сорта». А третья категория добровольцев — это дети эмигрантов, родившиеся во Франции. Для них Франция действительно стала родиной, хотя они и воспитывались в семьях в традициях русской культуры.
Но совсем немногие русские эмигранты вернулись с триумфом в Париж в 1945 году, разделив с легионом томительные дни поражения и минуты славы «Свободной Франции». После разгрома большинство из них вернулось по домам к своим привычным занятиям.
Символом «русскости» в легионе во время Второй мировой войны стал грузинский князь, подполковник Дмитрий Георгиевич Амилахвари.
Он происходил из знатного рода Зедгуинидзе, родился 31 октября 1906 года в семейном поместье Базорка возле Гори, где отец будущего героя-легионера Георгий Отариевич Амилахвари владел землей и фамильным «замком». Его брат Отари был расстрелян по личному приказу другого уроженца этих мест — Сосо Джугашвили, более известного как Сталин.
После революции 1917 года одиннадцатилетний Дмитрий вместе с матерью отправлен в Стамбул, где шесть лет учится в английской школе. К этому времени семья уже начинает испытывать большие материальные трудности. После того как Красная армия входит в Грузию, семья в 1922 году перебирается во Францию.
В 1924-м знатный, но бедный князь как «курсант-иностранец» поступает в военное училище в Сен-Сире, а через два года уже служит в Первом пехотном полку в Алжире в звании младшего лейтенанта. Жалованье вполне позволяет улучшить положение семьи… На собственные расходы остается совсем мало. В 1929 году он уже лейтенант и его переводят в первый батальон Четвертого пехотного полка в Марракеше. В это время еще не до конца подавлено восстание берберов, в Марокко неспокойно. Постреливают… В мае 1932 года батальон Дмитрия отправляется на плато Изураем, где замечено скопление противника. 30 мая князь-легионер впервые попадает под огонь — это день его боевого крещения. А затем он вместе со своими солдатами участвует во всех боях на юге Марокко. Бесконечные переходы под палящим солнцем, однообразная жизнь фортов в Сахаре, которые лишь разнообразят редкие перестрелки и погони, строительство дорог и охрана конвоев в горах Верхнего Атласа — вот будни Амилахвари тех дней. Но именно они постепенно превращают молодого лейтенанта в одного из самых талантливых офицеров легиона того времени. Позже генерал Гатро, вспоминая о службе Амилахвари в Марокко, напишет: «Эти кампании в Марокко закалили Амилахвари, стали тем местом, где он смог проявить свои незаурядные моральные качества и командирские способности».
Об Амилахвари после Марокко говорят как об одном из самых опытных и самоотверженных офицеров полка. Ему присваивают звание капитана, и он возвращается в Первый полк. На параде 14 июля 1939 года в Париже капитан идет во главе своего подразделения. Это самый молодой командир корпуса во всей армии, к тому же — иностранец. Французское гражданство он может получить, лишь «пролив кровь», а такой возможности судьба ему пока не предоставила.
С объявлением войны Германии, как и в прошлую войну, в Сиди-Бель-Аббесе срочно формируется Маршевой батальон для отправки в Европу, а второй такой же — в Фезе в Марокко. Оба они входят в подчинение 13-й полубригады, которая должна сражаться в Финляндии на стороне финнов против «советских агрессоров». Но советско-финская война кончится быстрее, чем легионеры соберутся в далекий путь. И все же — Север. Амилахвари со своими легионерами и британской пехотой отправляется в Норвегию. 13 мая экспедиционный франко-британский корпус начинает высадку в норвежском порту. Наступающие колонны попадают под шквальный огонь немцев, которые отчаянно защищают позицию. Амилахвари ранен, но не выходит из боя, а на следующий день, после наскоро сделанной перевязки, штурмует во главе своего отряда Нарвик.
За мужество в боях король Норвегии Хокон VII лично награждает его норвежским военным крестом, а дома его ждет орден Почетного легиона. В это время грузинский князь, наконец, становится «французом» — он получает гражданство.
Французы и англичане покидают Норвегию… 900 легионеров сразу же отправляются с «томми» в Англию, а Амилахвари — во Францию. Она еще сражается!
После капитуляции вместе с группой единомышленников во главе с генералом Кенигом Амилахвари отказывается сдаваться немцам. «Комбатанты» переодеваются в гражданскую одежду и отправляются в Бретань — оттуда легче всего улизнуть в Англию, а для начала — тайно добраться до Нормандских островов. Им помогает деревенский доктор Косерей: они находят шхуну. В глубокой тайне, ночью, как роялисты в революцию, офицеры покидают побережье Бретани — теперь это оккупированная страна! Они отправляются тем же маршрутом, что и враги революции в прошлом: на остров Джерси, а оттуда — в Лондон. Но теперь там не приближенные короля, а будущий король-президент — полковник-изгнанник де Голль.
Амилахвари был одним из первых офицеров французской армии, кто принял решение присоединиться кде Голлю. Схватка в Сирии летом 1941 года, когда 13-я полубригада вынуждена была сражаться со своими же — французами под командованием генерала Де-нца, присягнувшим Петену, продемонстрировала ему и многим, что происходит вокруг. И чего хотят лучшие из французов: когда Сирия и Ливан перешли в руки британцев, а генерал Денц подписал перемирие, то 692 легионера и 962 североафриканца отказались возвращаться во Францию и присоединились к «Свободной Франции». Тогда, под Дамаском, легионеры впервые стреляли друг в друга…
В 1941 году он становится командиром 13-й полубригады Иностранного легиона. Его позиция — Бир-Хакейм, южный фланг британских войск в Великой западной пустыне в Ливии. Позиция — голая каменистая пустыня с редкими камнями: идеальное место для танковой атаки. Помня о «странной войне» и Дюнкерке, Монтгомери, как и все британцы, не особенно рассчитывает на французов в предстоящей схватке. Но французы выдержали бешеные танковые атаки, потеряв сотни в бою. «Монти» (прозвище маршала Монтгомери в войсках. — В. Ж.) был удивлен и восхищен таким поведением «исправившихся» лягушатников. Де Голль приезжает к спасшимся и награждает всех легионеров без исключения.
