Поставленная задача для тебя священна, ты выполняешь ее до конца и, если необходимо в операциях, с риском для жизни.
Статья 7
В бою ты действуешь бесстрастно и без ненависти, ты уважаешь своего пораженного противника, ты никогда не оставляешь ни своих убитых, ни своих раненых, ни свое оружие.
В этом кодексе нет слов о том, что легионер умирает, но не сдается. Просто об этом не принято говорить. Все началось с асьенды Камерон в далекой Мексике — стойкость шести десятков разноязыких солдат стала примером для других поколений. «Лучше смерть, чем плен!» — убежден каждый легионер. В этом убеждении — пример самого высокого боевого духа армии. Таким солдатам для укрепления мужества вовсе не нужно, чтобы за их спинами стояли пулеметы заградотряда НКВД.
Внутренние качества легионера
С 1948 года в архивах журнала «Белое кепи» сохранилось немало свидетельств о прошедших войнах — Иностранный легион участвовал во всех. Но есть три фотографии, которые лучше всего раскрывают душу легионера: приблудный пес наряжен в белое кепи и ботинки — это любимец одного из сахарских подразделений, котенок, высовывающий голову из бокового кармана штанов парашютиста, и легионер, который в алжирских горах тащит «на закорках» маленького ослика. Мать осленка погибла в перестрелке во время «зачистки» деревни, малыш бы умер, но легионеры забрали его с собой, по очереди несли на спине и выкормили…
Легионеры в дальних гарнизонах живут среди природы и не боятся диких животных, которые всегда их окружали: антилопы, львы, гепарды и ягуары в Чаде, обезьяны, анаконды и удавы во Французской Гвиане, страусы и вараны в Джибути. Легионеры нередко заводят себе «питомцев», причем довольно экзотических: у старшего сержанта Шацбогена в Марокко жила ручная гиена. Такая привязанность — не «нацистская сентиментальность», когда любящий отец и примерный семьянин, отправив в газовую камеру очередную партию евреев, потом спокойно кормит с руки свою любимую овчарку.
Сентиментальность присуща всякому легионеру как человеку, предпочитающему внутреннее одиночество шуму случайной толпы. Ему есть что вспомнить, он видел, как мир менялся на его глазах и порою не без его участия. Иногда сентиментальность доводит легионера до приступа «кафара», поэтому определить это качество как положительное трудно: в сентиментальности и сила легионера, и его слабое место. Но сентиментальность проявляется не только в воспоминаниях и приступах тоски. Однажды во Вьетнаме легионер-радист на отдаленном блокпосте ночью получил сообщение, адресованное лично капитану: «Капитану Н. Н-ской полк. Н-ская рота. Дочь большого веса точка Мать и ребенок чувствуют себя хорошо точка Целуем точка Конец связи». Радист, тихо ступая, чтобы не разбудить спящего, отнес ее капитану и положил рядом — прочтет утром, а сверху, на шифровку, положил сорванный цветок. Другой случай: в наши дни командир батальона уезжает в командировку. Из-за особенности задания — режима секретности — он не имеет права выходить на связь с семьей, в которой семеро детей. Легионер-бармен из офицерского собрания по собственной инициативе регулярно звонит домой комбату и рассказывает смешные новости его жене, справляется, не нужна ли помощь. И дома всем кажется, что отец где-то совсем рядом…
Легион — всегда на первой линии огня. Где легион — там и отвага. Это уже давно стало правилом. «Когда дело доходит до схватки с арабами, то нет им равных, — писал в тридцатые годы прошлого века в книге «Летающий ковер» искатель приключений и путешественник американец Ричард Халлибертон, — первый взвизг пролетевшей пули вызывает в легионерах прилив сил. Ощущение единства и столько отваги и готовности к самопожертвованию. И такое презрение к опасности и смерти — на это мало способна какая-либо другая армия! Они готовы многократно рисковать своей жизнью ради товарища, которого недавно едва сами не убили из неприязни. Сержант поделится последней каплей воды с солдатом, которого гонял и презирал с первой минуты его появления в части. Чего стоят их грешки, если в настоящем деле они никогда не подведут? У них много недостатков, но трусость им неведома».
Этот восторженный отзыв постороннего — всего лишь проявление еще одного качества легионера — товарищества, без которого он не мыслит своей службы.
Не обороняться, а все время наступать, теснить противника — это не только тактика ведения боя легионерами, но уже и часть их психологии. Не думать о поражении и смерти, а проявлять находчивость, изворотливость ума. В легионе, в отличие от обычной армии, никогда не было тупой муштры: легионер должен уметь думать сам и проявлять инициативу — это поможет в бою. Когда все командиры будут убиты, то легионеры не превратятся в стадо напуганных баранов, лишенных своего пастуха. Пока хотя бы один легионер жив, легион будет сражаться!
«Авторитет командира способствует пробуждению в легионере грандиозной, почти мистической силы. Легионер готов на все ради своего начальника. Он легко поддается его влиянию и следует его примеру во всем. Он пестует в себе этот культ и испытывает к командиру нежность, а иногда даже проявляет ее незначительными знаками внимания. Если командир жив, то он пойдет за ним на край света, а если погиб, то легионеру ничто не помешает последовать за ним. Но стоит командиру отойти подальше, как легионер совершенно спокойно начнет отпускать шуточки в его адрес», — пишет в «Золотой книге Иностранного Легиона» генерал де Вильбуа-Марей (de Villebois-Mareuil).
Такое сочетание уважения, восторга и иронии — совершенно нормальные отношения сына и отца в семье, когда авторитет старшего возникает не по словам, а по делам. Так старший и младший становятся самыми близкими друг другу людьми. Но как всякий умный человек, солдат спецназа — легионер четко чувствует тонкую грань между успешным выполнением поставленной задачи и тем моментом, когда начальник начинает зарабатывать на нем очередное звание или награду. И если командир допустит эту непростительную ошибку, то его авторитет рухнет в одночасье и уже не восстановится никогда.
Великодушие и душевная щедрость — вот лучшие качества настоящего легионера. Эти черты отличают легионера от обычного солдата. Они распространяются и на поверженного противника: легионер не станет пристреливать раненого или сдающегося противника. Это — подло. Известен случай, когда легионер полез на минное поле, чтобы вынести раненого немецкого солдата. И так спас недавнему врагу жизнь, едва не лишившись своей. Подоить козу и напоить молоком ребенка, потерявшего мать, раздать свой паек «гражданским» или перевязать и доставить в госпиталь раненного снайпером на гражданской войне мирного жителя — всегда было и остается обычным для легионера поступком.
Преданность легионеры называют словом «лояльность». Это качество легионера столь же двойственно в нем, как и все остальные. С одной стороны, это преданность клятве служить и защищать интересы Франции, а с другой — преданность своему легиону и верность товарищам. И всё неразделимо между собой.
Чувство товарищества выражается и в желании остаться с легионом и после смерти. Легионер У. Холл умер в возрасте 57 лет в Чикаго. Перед смертью он попросил, чтобы его прах был перенесен во Францию — на «каре» Иностранного легиона. Ветеран Бонер в 1946 году обратился с просьбой: «Последнее, о чем прошу, чтобы меня похоронили под сине-бело-красным флагом, а тело мое было доставлено на кладбище подразделением легионеров. Обращаюсь к командованию, офицерам и людям моего отрада — я сердечно прощаюсь с вами».
Легионеры служат Франции так же верно, как служили шотландцы Людовику Святому: перекупить их невозможно. В отличие от большинства французов, которые ненавидят государство как инструмент насилия над своей редчайшей индивидуальностью, культ которой заменил этой нации душу. Но при этой повсеместной нелюбви к государству современные французы и дня без государственной поддержки прожить не смогут: любое посягательство на их «халяву», то есть социальные права, вызывает бурю протестов. Особенно у тех, кто только по паспорту — француз.
