Приняв такое решение, Чо Ден Ок приходит в хорошее расположение духа. Он смотрит на спокойное и невыразительное, заплывшее жиром лицо Ли Ду Хана с маленькими свиными глазками. Помещик то поднимает брови, то опускает их и отдувается, будто идет в гору. Вот с виду совсем болван, а хитер. Сидит, обдумывает какие-то свои делишки…

И действительно, Ли Ду Хан был поглощен думами о своей судьбе. Ему повезло. Ему очень повезло. Он легко перешел в Южную Корею и еще по дороге в Сеул встретил земляка из Пучена — Чо Ден Ока. Очень оборотистый парень! Он-то и помог купить здесь поместье бежавшего японца. О таком имении Ли Ду Хан мечтал всю жизнь: пятьсот тенбо земли, ирригационное сооружение, необозримый фруктовый сад. И все это почти даром.

Ли Ду Хан облизывает широкие мясистые губы. У него хватило золота, чтобы расплатиться. Правда, он подписал бумагу, будто купил не пятьсот, а всего пятьдесят тенбо без орошениия и без сада и что заплатил за это какие-то жалкие пхуны. Но надо же заработать и Стоуну и Чо Ден Оку! Важно, что ему-то выдали документ, из которого видно, каково его настоящее владение.

И вот богатство уже действует. Приезжает какая-то важная персона, и, пожалуйста, садитесь в машину как представитель землевладельческого сословия.

Вот что значит богатство! Плохо только, что не видно, как богат человек. Идешь по улице, а прохожие не знают, кто ты такой.

Ли Ду Хан хорошо понимает, откуда к нему привалило это сказочное богатство: не зря он обвенчал Мен Хи с поминальной доской Тхя. Все, что сказал тоин, сбылось. Хорошо бы вызвать сюда этого тоина. Может еще пригодиться. И Чо Ден Ока нельзя упускать из виду.

Он косится на Чо, и их взгляды встречаются.

— Теперь, наверно, скоро приедем, — тихо шепчет Ли Ду Хан, чтобы не потревожить американца.

— Да, скоро, — уверенно отвечает Чо Ден Ок.

Их разговор выводит из задумчивости и Чер Яка. Он тоже размышлял о богатстве и тоже мысленно благодарил Чо Ден Ока. Фактическим хозяином текстильной фабрики Катакура стал теперь капитан Стоун. Но все дела будет вершить он, Чер Як. И перепадет ему больше, чем при японцах…

Когда машина остановилась на аэродроме, самолет уже шел на посадку.

— Учитесь точности, — обернулся к корейцам Стоун, показывая на ручные часы.

— Какая пунктуальность!

— Как вы этого достигли?

— Поистине американский расчет! — заговорили, заулыбались все трое.

Стоун лихо выскочил из машины и направился к группе ранее прибывших офицеров. Корейцы присоединились к своим соотечественникам, стоявшим позади.

Самолет подрулил к встречающим. Из кабины вышел сутулый седой кореец в европейской одежде. Сойдя на землю, он неуверенно осмотрелся и, увидев приближавшуюся к нему группу американских офицеров, двинулся им навстречу. Быстрым и неровным, семенящим шагом спешил он к офицерам, а они двигались медленно и важно, словно стараясь подчеркнуть дистанцию между ними и этим корейцем.

Когда прибывший подошел, майор протянул ему руку. Тот пожал ее с нестарческой поспешностью. При этом его изъеденное морщинами лицо расплылось в угодливой улыбке, а хитрые глазки-щелочки совершенно закрылись.

— Как летели, господин Ли Сын Ман? — спросил майор.

— О, великолепно! — ответил старик. — Правда, от Сан-Франциско до Токио немного болтало, — добавил он, как бы извиняясь, — но ведь американская машина очень устойчива.

И снова лицо его собралось в морщины от сладенькой улыбки. Старик говорил по-английски с явно американским произношением.

Ли Сын Мана посадили в машину и повезли в Сеул, в Капитолий, где генерал Ходж назначил собрание представителей партий и общественных организаций.

В силу старой, укоренившейся привычки, которая помогла Чо Ден Оку так высоко подняться, он машинально изучал всякого встречного. Он незаметно для других сверлил глазами американцев, изучая их повадки, вкусы, характеры. Надо было исчерпывающе знать людей, в чьих руках находится его судьба. Надо было знать их слабости. Одни любят деньги, другие — женщин, третьи — и деньги, и женщин. Одни любят власть, другие — славу, третьи — и то и другое. Надо все знать.

С первых же дней после прихода американцев Чо Ден Ока преследовала мысль: как упрочить свое положение, как получить уверенность, что его не выгонят. В момент такого крупного переворота в стране всякое может случиться. Понаехали сюда эти ли сын маны, за которых держатся американцы, выдвинулись такие жулики, как Ким Сонг Су, которые наверняка потащат за собой свою свору, а хороших мест не так уж много.

Правда, Чо Ден Оку удалось показать американцам, на что он способен, и завоевать их расположение, но кто знает, как обернется дело дальше. Он ведь не сможет каждый день писать такой доклад, какой представил в день их прихода и который сыграл решающую роль в его судьбе. Значит, вполне могут о нем забыть. Конечно, найдется еще немало поводов доказать свою преданность, но сидеть и ждать нельзя. В такой острый момент нельзя теряться и сидеть сложа руки. И он присматривался к американцам, угождая на всякий случай каждому и еще не зная, на ком остановиться и что еще придумать.

Едва ли сам Чо Ден Ок мог бы объяснить, почему особую заинтересованность вызвал у него капитан Гарди Стоун. Но опытный глаз этого старого и битого волка увидел в лощеном молодом капитане что-то такое, мимо чего пройти нельзя. Будто невидимые флюиды излучал этот молодой подлец, которые на той же волне отражались в мозгу матерого предателя.

Чо Ден Ок еще не знал, как использует капитана, но был уверен, что этот человек пригодится.

Гарди Стоуну была отвратительна эта всегда угодливо улыбающаяся рожа. Человек дела и широких масштабов, он презирал мелких льстецов. А если к тому еще это желтокожий, то вообще хочется плюнуть ему в морду.

Но что-то удерживало от такого шага. Один вид Чо Ден Ока приводил его в крайнюю степень раздражения, и тем не менее что-то мешало ему выгнать всегда вертящегося под ногами корейца. Этот Чо Ден Ок, черт бы его побрал, очень сведущ во всех делах своей проклятой азиатской дыры. Кажется, нет такого вопроса, на который бы он не ответил. И он оказывается под рукой именно в тот момент, когда в нем есть нужда.

Нет, не зря эта старая лиса так угодлива. Его хитрые щелочки издевательски улыбаются, когда он говорит, будто все делает во имя борьбы против коммунизма. Чепуха это все. Какие у него могут быть идеи, кроме собственных делишек! Но не такой уж он болван, что собирается обмануть американца. Нет, и у него за душой что-то есть. А может быть, это та лошадь, на которую можно ставить?

Аппарат генерала Арнольда в Южной Корее состоял из людей высокой квалификации. Советники и эксперты делали здесь все, как в настоящем государстве. Учредили органы власти, департаменты, полицию, создали армию. И все эти органы существовали не только на бумаге, но и работали, как всамделишные. Начальники, руководители департаментов ходили в свои учреждения с большими портфелями, восседали в красивых кабинетах, решали дела государственной важности.

Добиться такого положения американцам было нелегко. Как только начали формировать органы управления страны, выявился огромный избыток руководящих политических и хозяйственных деятелей. Все хотели быть министрами и начальниками. Предлагавшие свои услуги уверяли, будто всю жизнь боролись против японцев, считая, что этот решающий фактор поможет обрести доходное место. Однако командующий американскими войсками в Корее генерал-лейтенант Ходж заявил по радио, что, поскольку США еще не успели воспитать кадры новых государственных деятелей, а представители Америки еще недостаточно изучили страну, временное управление должно находиться в руках лиц, имеющих административный опыт в Южной Корее, и, хотя они работали на японцев, с этим придется смириться.

И тут началось. Те же самые лица, что клялись, будто являются идейными борцами против японцев, с документами в руках стали доказывать, какие высокие посты занимали до последнего времени. За период сорокалетнего господства в Корее японцы сменили не один десяток министров и других марионеток. И вот все они теперь пришли за портфелями.