Один из подбежавших к машине и был Пан Чак, и находился он здесь, чтобы встретить эту машину и принять листовки с фотографией паровоза «Консоли».

Пан Чак рванулся к ней и, будто почувствовав, что происходит в душе Мен Хи, привлек к себе. А она, ни о чем больше не думая, не таясь от него и от людей, прильнула к его груди, как ребенок, продолжая всхлипывать.

Порыв Мен Хи захватил его. Затуманилось в голове Пан Чака.

Он гладил ее плечи, повторяя пустые, незначащие слова:

— Не надо, Мен Хи, не надо…

Обступившие было их товарищи отошли в сторону, но тут же кто-то сказал:

— Пора!

Мен Хи вытерла слезы.

Двое молча полезли в кузов машины и стали подавать корзины.

— Пятая, — сказал один из них, ни к кому не обращаясь.

Пан Чак принял эту пятую по счету корзину, внимательно глядя на нее, чтобы хорошо приметить, думая о том, как странно и неожиданно все получилось. Будто ничего и не произошло. Они готовятся к серьезной операции: надо распространить листовки в порту и на площади. Будет вооруженное столкновение. Будут жертвы. И вот в такой момент произошло большое событие в жизни. В жизни Мен Хи и его.

Мысли Мен Хи словно переплетались с мыслями Пан Чака. Они должны немедленно расстаться. Ей надо сейчас же, на этой самой машине, взятой внаем у частного владельца, вернуться в Сеул и доложить Чан Бону, сдан ли по назначению груз. А потом она уйдет к Пан Чаку, уйдет к партизанам, если даже будет возражать Чан Бон.

Впервые Гарди Стоун обратил внимание на своего тезку сержанта Гарди с громкой фамилией Стефенсон, по прозвищу Лэддер [17], только благодаря его росту. Он выделялся неправдоподобной длиной, хотя был достаточно упитан, казался худым. Он немного сутулился, и его непомерно длинные руки болтались, будто искали для себя место. Почти по всей левой щеке, захватывая половину уха, расплывалось красное бугристое родимое пятно. На запястьях позвякивали серебряные браслеты из цепочек, в двух задних карманах торчали запасные магазины пистолета-автомата.

Это был ловкий и легкомысленный парень, который приносил немало хлопот. Его давно бы выгнали из хозяйственной роты военной администрации, где он служил, не обладай он одним совершенно поразительным качеством. Лэддер мог раздобыть все, что приходило в голову начальству. Он доставал где-то корни дикорастущего женьшеня, дорогие сувениры из сеульских дворцов и музеев, красивых девочек…

В центре Сеула для американцев был открыт пятиэтажный магазин «Пиэкс», где товары продавались по ценам в пять-шесть раз ниже рыночных. Через «Пиэкс» Лэддер вел чуть ли не оптовую торговлю с местными коммерсантами. Он продавал все: купальные трусы, мебель, противозачаточные средства… Таким размахом торговли, какого достиг Лэддер, не мог похвастаться ни один американский солдат или офицер.

Лэддер не был жадным, денег не копил, щедро угощая и одаривая товарищей и начальников. За это его терпели, мирились со многими его проделками, порою вызывавшими чуть ли не публичные скандалы.

Гарди Стоун быстро оценил достоинства Лэддера и забрал его к себе в качестве рассыльного. Такая должность давала возможность использовать Лэддера по своему усмотрению.

Капитан не собирался вести в Сеуле жизнь аскета. А для организации веселья Лэддер был наиболее подходящей кандидатурой. Капитан так же быстро учуял, какую ценность представляют уникальные произведения корейского искусства из драгоценного металла. И в этой области капитан возлагал немалые надежды на своего тезку.

Лэддер понял, чего ждет от него новый начальник, и не проходило дня, чтобы не приносил какую-нибудь, как он выражался, «штуковину» для капитана. Он знал все злачные места, где и проводили они с капитаном веселые ночи. Изредка Лэддер брал с собою своего земляка и собутыльника сержанта Дика, служившего начальником личного гаража генерала Арнольда.

В день прихода «Глориус Джейн» Лэддер и Дик пришли к капитану Стоуну с невинными индифферентными лицами и положили перед ним акт на списание за негодностью недавно полученного «виллиса». Понимающе улыбнувшись, капитан подписал акт, и друзья укатили на этом «виллисе» на окраину города, где их с нетерпением ждал покупатель.

Получив деньги, прежде всего зашли выпить. Потом брели куда-то, распевая песни. Люди обходили их, ускоряя шаги, а Лэддер, размахивая своими огромными руками, делая вид, будто готов погнаться за ними, хохотал, глядя, как те пускаются наутек.

Заметив рикшу, остановили его, взгромоздились на тележку.

— Бегом! — крикнул Дик.

— Куда? — поднял голову рикша.

— В рай, — расхохотался Лэддер. — Понимаешь, в рай! Вези все время прямо.

Им было весело. Они подгоняли рикшу, продолжая орать песни:

Вскоре они оказались на шоссе Сеул — Инчхон. Бросив рикше монету, соскочили у придорожного кабачка. Пропустив по рюмочке, пошли дальше, продолжая горланить:

И вдруг Лэддеру пришла в голову новая идея: проверять документы у шоферов грузовых машин, идущих в Сеул. Авось перепадет что-нибудь интересное.

Они повязали на рукава носовые платки и начали останавливать машины. Люди покорно предъявляли документы и, услышав презрительное: «Проезжай», торопливо включали моторы.

Когда машина неожиданно остановилась, Мен Хи не придала этому значения. Счастливыми глазами смотрела на все окружающее, ничего не видя. На душе было хорошо. Листовки доставлены по назначению, но главное — Пан Чак. Всю дорогу он стоял перед ней.

С трудом поняла, чего от нее хотят, и предъявила паспорт. Она услышала:

— Это не твой паспорт, вылезай!

Чего ей тревожиться! Паспорт настоящий, никаких листовок с ней нет. Она спустилась, соображая, как бы побыстрее отделаться от этого контролера. Она видела, что и длинный отвратительный верзила, и его напарник изрядно выпили, и решила уговорить их по-хорошему. Но ее не стали слушать.

— В участок! — грозно сказал верзила.

Ее повели в сторону от шоссе. Она мучительно думала, как избавиться от них, не замечая, что дорога ведет куда-то к оврагам и пригоркам. Она думала, как вести себя в участке, и нервничала, представляя волнения Чан Бона. Поняла серьезность создавшегося положения, когда ушли уже далеко от дороги. Они завернули за какую-то полуразрушенную гробницу на кургане, скрывшем от них шоссе, идущее слева, а справа были овраги и поле.

Поймав на себе их взгляды, Мен Хи в ужасе поняла, что они задумали. Она сумела сдержать готовый вырваться крик: зажмут рот, и никто не услышит. И не убежать: они шли рядом, по обе стороны от нее.

Будто по сигналу, американцы замедлили шаг, озираясь по сторонам. Машинально обвела взглядом вокруг и Мен Хи. Нигде ни души.

— Подожди здесь! — приказал Лэддер Дику и подтолкнул Мен Хи в сторону оврага.

— Нет, ты подожди! — запальчиво крикнул Дик.

— Ну, тогда жребий.

Господи, да что же это? Мен Хи видела, как взлетела монета, слышала радостный крик одного и ругань второго. Что они задумали? Что же делать?

— Иди! — подтолкнул ее Дик. Она пошла.

— Побыстрее там, — бросил вдогонку Лэддер.

Спустились в овраг. Пригнувшись, крался за ними Лэддер. Она остановилась первой. Осмотрелась, зло сказала:

— Отвернись!

— Что еще за капризы, — схватил ее Дик.

Она вырвалась, закричала:

— Отвернись, гадина!

Ругаясь и что-то бормоча, он немного повернул голову. Этого было достаточно. Мен Хи быстро схватила примеченный раньше камень и, ударив американца по голове, бросилась вдоль оврага.