— Приехали, — объявляет Макс и выключает зажигание.

Пару лет назад Клэр загорала на заднем дворе у подруги. Неожиданно на нее упала чья-то тень, словно до кожи дотронулись мокрым холодным полотенцем. Девушка открыла глаза и увидела младшего брата Стейси: в одной руке он держал пневматическую винтовку, а в другой — мертвого кролика. Подстрелил в лесу неподалеку от дома. Когда мальчишка кинул кролика в сестру и ее подружку, те возмутились и пригрозили поймать негодника, хорошенько отодрать за волосы и покрасить ему лаком ногти на ногах, чтобы впредь неповадно было. А потом на Клэр что-то нашло: она непонятно зачем взяла у парня винтовку и подошла к ближайшему дереву, в одном фиолетовом бикини. На ветке чирикала малиновка, и девушка выстрелила. Послышался громкий щелчок, птица замертво упала на землю. Брат Стейси восхищенно присвистнул, но Клэр лишь молча подняла птаху. Такая легкая, почти невесомая. Остекленевшие глазки, на клювике темнеет капля крови. Ни разу в жизни еще Клэр не чувствовала себя так мерзко. Она поклялась больше никогда никого не убивать. Правда, уже вечером с удовольствием ела приготовленный отцом стейк. Но все равно при мысли об убийстве ей становилось мерзко: хоть это и часть повседневной жизни, но лучше о таком не думать.

И вот теперь она сидит в пещере и обдумывает, как убить Пака. Хотя не обязательно его, можно и кого-нибудь другого, привередничать Клэр не станет. Пусть только кто-нибудь подвернется под руку. Убить и сбежать. Нужно мыслить ясно. Быть готовой ко всему. Так учила племянницу Мириам.

А еще тетя учила ее трансформироваться. И девушка выпускает на свободу внутреннего волка. Сначала — чтобы испытать свою силу: а вдруг получится перекусить цепь? Потом — просто чтобы скоротать время. Наверное, выходит шумно. И одежда снова порвалась, на лбу кровоточит рана. Она перекатывается по пещере, раз за разом снова принимая человеческий облик, лежит на полу и ждет, пока замедлится пульс и выровняется дыхание. Воспоминания о минутах, проведенных в ином обличье, словно бы погружаются в туман.

Из-за превращений лодыжки в кандалах разбиты в кровь. Но Клэр не обращает внимания. За последние несколько месяцев она хорошо усвоила: знакомую боль переносить легче. Тело превратилось в один большой нерв, омертвевший от горя.

Все ее чувства обострились. Где-то вдалеке шелестят крылья летучей мыши, шкворчит мясо на сковородке, пещера дышит, меняется направление сквозняка. В конце концов в коридоре слышатся шаги, но Клэр узнает о приближении гостя задолго до его появления. Это как тень, промелькнувшая в освещенном окне, словно обрывок разговора, долетевший с противоположного конца шумного бара. Она знает: уже совсем скоро он покажется из-за угла. Подойдет близко. Если это Пак и если удастся дотянуться, она вцепится ему в горло и выцарапает глаза. Убьет его.

Патрик не сразу понимает, чту именно перед ним. Окровавленные куски разбросаны по всей поляне, этакая мешанина из шерсти и обломков костей. А потом замечает в стороне часть позвоночника и голову оленихи. Из мертвого рта выползает жук и пробирается по морде к черному глазу.

Вокруг ни души. Десять минут назад они разделились и отправились прочесывать лес. Совсем, казалось бы, недавно. Налетевший ветер закручивает в маленький смерч покрытые изморозью листья, а потом с шелестом роняет их на землю. Кое-где встречаются сугробы, но снег в основном растаял и превратился в ледяную корку. Нужно ли звать остальных? Но мертвая олениха ничего не доказывает. Это мог быть ликан, но могла быть и обыкновенная пума.

В кармане оживает телефон. Удивительно, в лесу есть связь. Сообщение от Малери: «Я тебя защищала. Но видимо, тебе это ни к чему».

Что она имеет в виду? Патрик решает не обращать внимания, но все-таки посылает в ответ вопросительный знак. Вдруг откуда-то издалека доносится приглушенный треск. Кто-то пробирается сквозь заросли. Гэмбл снимает винтовку с предохранителя и идет на звук. Только бы не наступить на ветку, в обледеневшую лужу, не задеть куст. Через минуту шум стихает, Патрик останавливается и вслушивается, наклонив голову. Снова треск. Целых пять минут он крадется по лесу, то замирая, то снова устремляясь вперед.

Нужно выровнять дыхание. Это ведь может быть кто-то из Американцев. Да вообще кто угодно. Кровь пульсирует в кончиках пальцах. Вот сейчас занавес из веток разойдется в стороны, а на пне, скорчившись, как горгулья, сидит тот самый ликан из самолета, рычит, оскалив непомерно большие клыки. Какие у Патрика против него шансы? Ведь тут некуда спрятаться и некем прикрыться. Хочется бегом припустить к грузовику, и пусть лес сольется в сплошную бурую пелену. Но каждый раз, когда Патрик уже готов сорваться с места, он вспоминает отца. Отец бы не убежал.

Источник таинственного звука больше не двигается с места. Это где-то в тридцати шагах, в овраге. Раздается чуть слышное журчание, всплеск.

И вот Гэмбл на краю оврага, где ветви деревьев изгибаются, словно воздетые вверх руки. На самом дне, прямо в ручье, два больших оленя сошлись в поединке.

Патрик поднимает винтовку и оглядывает сцену сквозь прицел. Рога сплелись, невозможно различить, где чьи. У более крупного зверя из раны под глазом сочится кровь, а еще — из уха и многочисленных царапин на шее. Олени борются в полнейшей тишине, лишь иногда раздается фырканье или всплеск, когда они переступают с ноги на ногу. Их копыта обтекает черная вода, похожая на ежевичное вино. И тут Патрик понимает: они не могут расцепиться, рога слишком тесно переплелись.

Поглаживая курок, он представляет, что эти рога украшают его спальню. Так отчетливо. Они висят над кроватью, вот он входит, включает свет, и на стену ложатся ветвистые тени.

Выстрел. Крупный олень падает замертво. Прозрачная волна вспухает возле его тела, словно гигантский валун, вокруг шеи мигом нарастает пенный воротник. Звери и после смерти остаются связанными. Соперник большого оленя застыл на месте, приникнув к воде, будто собрался вволю напиться.

Снова вибрирует мобильник. Олень теперь никуда не денется, перезарядить ружье еще успеется, так что Патрик читает сообщение. Снова от Малери: «Я знаю правду про твою маму, и Макс теперь тоже».

Мобильник чуть не падает на землю, а Патрик мгновенно забывает про оленя и про все остальное. Сейчас его внимание целиком сконцентрировалось на этом коротком предложении, грудь сдавило, трудно дышать. В голове бешено скачут мысли: Малери, аптека, список фамилий. Но он все равно еще толком не осознал, что именно случилось. Патрик поднимает глаза. С противоположного края оврага на него смотрит Макс. В руке он держит ружье.

Клэр притворяется спящей. Шаги приближаются, слышно чье-то дыхание. Она представляет себе, как Пак подходит ближе, смотрит сверху вниз, теребит молнию на штанах или пряжку ремня. Его белоснежные волосы сияют. В ее жилах вскипает кровь: то самое состояние, которое бывает перед трансформацией. Девушка чуть приоткрывает глаза и смотрит сквозь ресницы. Тень слишком большая. Это не Пак, а тот гигант, что ее похитил; полы черного плаща раскинулись крыльями хищной птицы. Клэр содрогается и хочет закричать.

Но выясняется, что это не великан, а всего лишь ее дядя. Он успокаивающе и чуть испуганно поднимает руки:

— Ну-ну. Все в порядке.

Круглое добродушное лицо, обрамленное каштановыми кудрями. Он выуживает из кармана ключ. Клэр проще было бы его ненавидеть, но сейчас она чувствует облегчение.

— Вот, решил показать тебе окрестности. Но только если пообещаешь не делать глупостей. Обещаешь?

Девушка не отвечает, и Джереми убирает ключ. Тогда она кивает.

— Ладно.

Ноги словно чужие и плохо слушаются. Поэтому Клэр сперва делает несколько наклонов, прыжков и махов, и только потом говорит дяде, что готова.

Песок под ногами шуршит, как бумага. Коридор разветвляется. Потом еще раз. Клэр старается запомнить дорогу: а вдруг удастся удрать. Налево, опять налево. Хоть что-то.