Огромную роль в улучшении материального положения трудящихся сыграло в годы первой пятилетки социальное страхование. За период с 1925/26 по 1932 г. число застрахованных выросло с 8,1 млн. человек до 20,7 млн. человек, или до 98,6% всех рабочих и служащих в народном хозяйстве. Страховые фонды при этом увеличились с 703,4 млн. до 5534 млн. руб., т. е. в 7,8 раза1349.
Общий фонд социального страхования увеличился с 1049 млн. в 1927/28 г. до 4401 млн. руб. в 1932 г., т. е. более чем в 4 раза, причем намеченный пятилетний план был перевыполнен в 2,3 раза1350.
Бюджеты социального страхования за 1931 и 1932 гг. отражают переход к целой системе мероприятий по улучшению материально-бытового обслуживания пролетарских кадров промышленности. Так, по бюджету. 1932 г. страховые кассы СССР выделяли 87,5 млн. руб. на организацию яслей и 24 млн. руб. — детских садов для детей рабочих ведущих отраслей народного хозяйства; 15 млн. руб. — на питание школьников, 22 млн. руб. — на противоэпидемические и противомалярийные мероприятия; 25 млн. руб. — на туризм и 2,5 млн. руб. — на развитие физкультуры среди рабочей молодежи, 37 млн. руб. — на строительство домов отдыха всех типов и санаториев, 3 млн. руб. — на расширение существующей сети молочных кухонь, 20 млн. руб. — на организацию диетического питания, 111,5 млн. руб. — на бесплатное обслуживание рабочих и служащих домами отдыха и санаториями, 750 млн. руб. — на жилищное строительство для рабочих. Все перечисленные ассигнования, за исключением расходов на жилищное строительство, вводились впервые.
Учтенные расходы из общих фондов общественного потребления, без оплаты очередных отпусков, в расчете на душу рабочего населения по кругу промышленности увеличились с 87,49 руб. в 1927/28 г. до 172,31 руб. в 1932 г. Эти расходы в процентном отношении к соответствующей сумме заработной платы, включая оплату очередных отпусков, повысились за те же годы с 25,9 до 30,6%. При включении в состав доходов общественного потребления оплаты очередных отпусков те же показатели равнялись соответственно 32,6 и 37,5%1351. Какую значительную роль в улучшении материального и социально-культурного положения рабочего класса играли фонды общественного потребления, показывает тот факт, что, по данным ЦСУ СССР, охватившим 800 тыс. дореволюционных фабричных рабочих, расходы предпринимателей на врачебную помощь, приюты, богадельни, школы и прочие учреждения в 1913 г. составили 12 руб. в расчете на одного рабочего, или всего 4,5% средней заработной платы1352. В целом расходы на просвещение в расчете на душу населения увеличились с 1,73 руб. в 1913 г. до 38,64 руб. в 1932 г., на здравоохранение — с 0,69 до 12,69 руб., на охрану труда и соцобеспечение — с 0,72 до 10,40 руб., а в общем итоге — с 3,14 до 61,73 руб.1353
Вместе с тем приведенные расчеты существенно преуменьшают реальный рост ресурсов, направлявшихся на увеличение фондов общественного потребления, так как они не включают таких крупных статей, как затраты на жилищное строительство, капитальные вложения в строительство новых санаториев и домов отдыха, капитальные вложения на коммунальное благоустройство жилищного фонда рабочих и др. Что же касается многомиллионной массы рабочих — недавних выходцев из деревни, то они до перехода на работу в промышленные центры не имели доступа к системе социального страхования и к многим другим видам общественного потребления. Поэтому в отношении этих рабочих повышение расходов по фонду общественного потребления было гораздо большим, чем у рабочих промышленности, уже относившихся к этой категории в 1928 г.
В годы первой пятилетки отмечался некоторый рост розничных цен. Однако рост цен в итоге был перекрыт увеличением средней заработной платы, в том числе с учетом повышения квалификации работников, вовлечения в общественный труд женщин и молодежи, ликвидации безработицы. В результате средняя реальная годовая заработная плата рабочих и служащих во всем народном хозяйстве в расчете на одну семью, включая увеличение фондов общественного потребления, к 1932 г. заметно повысилась.
Таковы итоги увеличения реальных доходов семей рабочих и служащих в народном хозяйстве в целом в первые годы социалистической индустриализации. Они показывают несостоятельность утверждений буржуазных экономистов-советологов, что значительное повышение нормы общественного накопления и быстрые темпы роста тяжелой индустрии в годы первой пятилетки были достигнуты будто бы за счет понижения реальных доходов и сокращения потребления рабочего класса.
Наряду с улучшением материального положения рабочего класса происходил заметный рост благосостояния крестьянского населения. Решающим фактором, способствовавшим подъему материального положения широчайших крестьянских масс, явилась коллективизация деревни. Переход к колхозному труду коренным образом изменил условия существования бедняцких и середняцких масс крестьянства. Бедняцкие семейства, вошедшие в колхозы, повысили свои доходы до уровня середняков. Те же крестьяне, которые были вовлечены в промышленность, повысили уровень жизни в 2,5—3 раза.
Массовая коллективизация сельского хозяйства, ликвидация безработицы в индустриальных центрах страны и рост почти в 2 раза числа занятых рабочих и служащих в народном хозяйстве привели к значительному сокращению аграрного перенаселения. В середине 1920-х годов (1925/26 г.) аграрное перенаселение оценивалось в размере 9 млн. человек. За годы первой пятилетки, как отмечалось, из деревни в индустриальные центры перешло 8,5 млн. человек, а вместе с членами семей — свыше 10 млн. человек.
Коллективизация сельского хозяйства означала, что миллионные массы бедняков и маломощных середняков, доныне живших в нужде, стали в колхозах обеспеченными людьми. В резолюции III Сессии ЦИК СССР в январе 1933 г. подчеркивалось, что «Не менее 6 млн. бедняцких безлошадных хозяйств, охвативших около 20 млн. крестьян и крестьянок, которых ранее кулаки беспощадно эксплуатировали и не давали возможности подняться, теперь вступили в колхозы и стали как колхозники пользоваться машинами, лошадьми и тракторами, недоступными не только бедняцкому, но и середняцкому единоличному хозяйству»1354.
Доходы колхозников росли. Так, например, в колхозах Северокавказского края в 1930 г. валовой доход на один колхозный двор составлял 416 руб., в 1931 г. — 559 руб., т. е. на 34% больше; в Средневолжском крае валовой доход на один колхозный двор составлял: в Башмаковском районе (по данным 17 колхозов) — 295 и 403 руб., или увеличился на 36%, в Ульяновском районе — 413 и 543, или вырос на 31 %; в Нижегородском крае в Шабалинском районе (данные по 361 колхозу) — 441 и 538 руб.1355
Рост денежных доходов на один колхозный двор сопровождался значительным повышением той части общественных доходов, которая поступала в распределение по трудодням. В большинстве краев и областей получаемый колхозниками доход от общественного хозяйства увеличился в 1931 г. на 20—25% по сравнению с предыдущим годом1356.
Фактический доход колхозника складывался из двух источников — от заработка в колхозе (от общественного хозяйства) и от личного приусадебного хозяйства. Повышение материального благосостояния колхозников происходило на основе укрепления колхоза как социалистического предприятия, на основе роста прежде всего общественного хозяйства, доходы от которого в дальнейшем все более преобладали у колхозников над доходами от подсобного хозяйства.
