— Даже в одиночестве военному не разрешается расстегивать воротничок. А в присутствии солдат и офицеров нарушение формы влияет разлагающе.

Аратап фыркнул. Военный характер экспедиции, считал он, позволяет нарушать кое-какие требования устава. Кроме жесткого воротничка, он вынужден терпеть рассуждения уверенного в себе военного помощника, во всяком случае, вынужден был его выслушивать.

Вдобавок к неудобству своего все более уверенного в себе военного помощника, он вынужден был его выслушивать. Это началось еще перед тем, как они покинули Родию.

Андрос тогда высказался открыто. Он сказал:

— Наместник, мне понадобятся десять кораблей.

Аратап раздраженно поднял голову. Он готов был следовать за юным Вайдемосом на одном-единственном корабле. Отложил в сторону капсулу с докладом Колониальному Бюро Кхана, который он готовил на случай, если не вернется из экспедиции.

— Десять кораблей, майор?

— Да, сэр. Меньше нельзя.

— Почему?

— Необходимы обычные предосторожности. Молодой человек куда-то направляется. Вы говорите, что существует развитая тайная организация. Вероятно, эти два факта совпадают.

— И поэтому?

— И поэтому мы должны быть готовы к вооруженному сопротивлению. Они могут уничтожить наш единственный корабль.

— Или десять, или сто. Зачем такие предосторожности?

— Военные дела на моей ответственности. Я предлагаю снарядить десять кораблей.

Контактные линзы Аратапа неестественно сверкнули, когда он поднял брови. Военные имеют все. Теоретически в мирное время военные решения принимают штатские, но и тогда трудно сопротивляться воинским традициям.

Он осторожно сказал:

— Я подумаю.

— Благодарю вас. Возможно, вы не примете мои рекомендации, это ваше право…

Майор резко щелкнул каблуками, словно выстрелил, и это было просто следованием традиции. Аратап это понял.

— Но в таком случае у меня нет иного выбора, как только подать рапорт об отставке, — закончил майор.

Аратапу пришлось спасать положение.

Он сказал:

— Я не собираюсь вмешиваться в ваши решения по чисто военным вопросам, майор. Но это скорее политическая, чем военная проблема. И вы их предоставьте мне.

— Какая именно?

— Проблема Хинрика. Вы вчера возражали против моего предложения, чтобы он сопровождал нас.

Майор сухо сказал:

— Я считаю это необязательным. Присутствие чужака во время боевых действий плохо отразится на моральном состоянии воинов.

Аратап чуть слышно вздохнул. Однако Андрос хороший специалист. Нельзя проявлять нетерпение в разговоре с ним.

Он сказал:

— Я снова согласен с вами. Но прошу обдумать политический аспект ситуации. Как вы знаете, казнь старого Ранчера Вайдемоса в политическом смысле была не очень разумна. Она взбудоражила королевство. Тем более необходимо, чтобы смерть сына Ранчера не связали с нами. На Родии знают, что молодой Вайдемос похитил дочь Директора, кстати, девушку наиболее популярную у Хинриадов. Так что вполне объяснимо, если Директор сам возглавит карательную экспедицию. Этот драматический шаг вполне соответствует родийскому патриотизму. Конечно, он попросит нас о помощи и получит ее. Легко будет в сознании народа представить экспедицию как родийскую. Если при этом обнаружите существование тайной организации, то это будет родийское открытие. Если юный Вайдемос будет казнен, это будет родийская казнь. По крайней мере в глазах остальных королевств.

Майор лишь сказал:

— Все равно участие родийского корабля в составе нашей военной эскадры послужит плохим прецедентом.

— Я не сказал вам, дорогой майор, что Хинрик будет командовать кораблем. Вы достаточно хорошо знаете, что он ничем не способен командовать. Он просто полетит с нами. Других родийцев на борту не будет.

— В таком случае я снимаю свои возражения, наместник.

В течение почти недели тиранитский флот занимал позицию на расстоянии двух световых лет от Лигейна.

Майор Андрос советовал немедленно высадиться на планету.

— Автарх Лигейна, — говорил он, — не раз подтверждал, что он верный друг Кхана, но я не верю тем, кто улетел на нашем корабле. Странно, что сразу после возвращения Автарха молодой Вайдемос отправился именно к нему навстречу.

— Автарх не скрывал ни своего отъезда, ни своего возвращения, майор. И мы не знаем, с кем хочет встретиться Вайдемос. Он остается на орбите вокруг Лигейна. Почему он не высаживается?

— А почему он остается на орбите? Будем думать о том, что он делает, а не о том, что он не делает.

— Могу высказать предположение, укладывающееся в схему.

— С радостью выслушаю его.

Аратап просунул палец за воротник, тщетно пытаясь ослабить его. Он сказал:

— Поскольку молодой человек ждет, то мы можем предположить, что он ждет что-то или кого-то. Трудно представить, что, отправившись прямо в Лигейн — ведь он сделал только один прыжок, — теперь он топчется в нерешительности. Поэтому я говорю, что он ждет друга или друзей. Получив подкрепление, он последует дальше. Поскольку он не высаживается на Лигейне, значит, считает это не вполне безопасным. Это доказывает, что Лигейн в целом и Автарх связаны с подпольем, хотя отдельные лигейнцы вполне могут быть связаны с бунтовщиками. Поэтому нам тоже не следует спешить с высадкой.

— Не знаю, всегда ли очевидные решения являются верными.

— Мой дорогой майор, это не только очевидное решение. Оно и самое лучшее и логическое. Оно укладывается в схему.

— Может быть. Но все равно, если в ближайшие двадцать четыре часа ничего не изменится, я вынужден буду приказать высадиться на Лигейн.

Аратап хмуро смотрел на закрывшуюся за майором дверь. Как трудно контролировать одновременно и беспокойных подданных и недальновидных завоевателей. Двадцать четыре часа. Что-то должно произойти в это время, иначе придется отыскивать способ остановить ретивого Андроса.

Прозвучал дверной сигнал. Аратап раздраженно поднял голову. Майор не мог вернуться. В дверях показалась высокая склоненная фигура Хинрика, за ним виднелся стражник, который повсюду сопровождал Директора. Считалось, что Хинрик пользуется полной свободой передвижения, вероятно, так он сам считал. По крайней мере, он никогда не обращал внимания на своего постоянного спутника. Хинрик туманно улыбнулся.

— Я не помешаю вам, наместник?

— Вовсе нет. Садитесь, Директор.

Аратап продолжал стоять. Директор Родии сказал:

— Мне нужно обсудить кое-что важное с вами.

Он замолчал, словно чего-то выжидая. Потом равнодушным тоном он добавил:

— Какой большой и хороший корабль.

— Спасибо, Директор.

Аратап скупо улыбнулся. Десять сопровождающих кораблей были обычными миниатюрными крейсерами, но флагман, на котором они находились, представлял собой увеличенную модель боевого корабля, соответствующую образцам более не существующего родийского флота. Теперь его корабли были заменены двух- и трехместными тиранитскими крейсерами, но верхушка требовала для своих штаб-квартир все более просторных кораблей.

Это не беспокоило Аратапа. Некоторым старым солдатам такая увеличивающаяся склонность к комфорту и удобствам казалась упаднической. Сам же он считал это признаком развития цивилизованности. В конце — может быть, через столетия — тираниты растают, как единый народ, сольются с завоеванными королевствами Туманности. И, возможно, это будет благом для них.

Разумеется, вслух он никогда не высказывал эту мысль.

— Я пришел сказать вам кое-что, — повторил Хинрик.

Он немного подумал, потом добавил:

— Сегодня я послал весть домой моему народу. Я сообщил, что здоров, и что преступник будет скоро схвачен, а моя дочь спасена.

— Хорошо, — сказал Аратап.

Это не было для него новостью. Он сам написал это послание, хотя, возможно, Хинрик убедил себя, что именно он его автор и даже что он в действительности возглавляет экспедицию.

Аратап почувствовал прилив жалости к нему.

Хинрик на глазах тупел. Он сказал: