«Теснятся мысли, но какой ценою…» Теснятся мысли, но какой ценою За них прийдется расплатиться мне? Закрыта дверь, а рядом, за стеною Высокий голос плачет о весне. Как будто там за окнами, в тумане, Не капли вниз стекают по стеклу, А музыка в торжественном органе Звучит навстречу солнцу и теплу. «Нет, это только летний вечер…» Нет, это только летний вечер. А в небе горестно-пустом Печаль — как белоснежный глетчер, Как летом опустевший дом. Там, между видимым и тайным, На самой грани двух миров Виденьем царственно-случайным Сияет пена облаков. Что, если только заблужденье И чувств земных самообман Все эти краски и цветенье, Любовь, измена, и туман? «Глубину одиночества мерьте…» Глубину одиночества мерьте Божьей мерой и мерой людской В час, когда приближается смерти Неподвижный и страшный покой. «Даже смерть, всё пройдёт, всё проходит» — Так гласила арабская вязь На могильном столбе, на восходе Блеском солнца и моря светясь. В Истанбуле сады расцветали, Ветер с юга дыхание нёс… Мы мудрее теперь. Мы устали. Что нам розы? Сейчас не до роз! «Легкий вечер весенний прекрасен как эти каштаны…» Легкий вечер весенний прекрасен как эти каштаны, Как вверху облака и прохладная в Сене вода, Как небесный простор и веселые южные страны, Как сиянье в глазах и улыбка, что греет всегда. А какой-нибудь скучный прохожий (— на что ему эти богатства?) Ничего не увидит вокруг, ничего не поймет. Мы с тобою как братья какого-то тайного братства, Как народ в Гималаях, что там под землею живет. «Какой-то восхитительно-летучей…» Какой-то восхитительно-летучей И фантастическою чередой Идут на юг серебряные тучи — И не отстать от стада ни одной. А в городе, законом тяготенья К поверхности земной пригвождены, Такой же цепью движутся явленья И так же ввысь они устремлены. Не вырваться из круга без начала, Когда, как колокольчики звеня, Несутся к мозгу четкие сигналы, Как вспышки семафорного огня. И вот вскипает океан безбрежный В моем мозгу — и полон бури я — Грохочет гром, кружится вихорь снежный И рушится вселенная моя. «Клонит ко сну, наплывают тяжелые мысли…»
Клонит ко сну, наплывают тяжелые мысли, Отблеском мутным мерцает вверху потолок. Ни о каком вдохновенье, о правде, о смысле Думать не в силах… Я вижу горячий песок, Берег высокий и строй одиноких мечтаний… Небо ночное омыто недавним дождем, Ясная осень, холодный простор расстояний, Каменный, мерно дрожащий под грохот автобусов дом. И пламенеют цветы на убогих лиловых обоях, Нежность в груди нарастает, звуча в тесноте как прибой; Горькая участь — как мне подружиться с тобою, Как мне смириться, как верить, как быть мне с тобой? «Нет старости. И смерти нет. Есть воля…» Нет старости. И смерти нет. Есть воля. И жизнь одна, её нельзя понять. Горит огонь среди ночного поля, Нисходит к морю с неба благодать. На винограднике тепло зимою, Земля возделанная ждёт весны И материнской нежной теплотою До дна корней кусты напоены. А волны средиземные на отдых Ушли на дно, нырнули в глубину И в облаках холодный, острый воздух Подобен драгоценному вину. «Вот так случается весною…» Вот так случается весною — Всё станет радостным вокруг И в сердце острой теплотою Сиянье разольётся вдруг. Как паутинка — дуновенье, Две-три секунды, счастья миг — И налетает вдохновенье, Не вычитанное из книг. «На рынок выхожу цветочный…» На рынок выхожу цветочный. Прохладой веет от сырой земли, И образ счастья, хрупкий и неточный, Бессмысленно рисуется вдали. Мне на цветы смотреть невыносимо: Их любишь ты, они страшат меня Своею красотой неотразимой, Как отблесками адского огня. Бретань Над берегом солнце и ветер, Прибой ударяет в песок, И вечер по-прежнему светел, И парус над морем высок. В багровом закате алея, Баркасы плывут вдалеке, И флаги, как пестрые змеи, Над пристанью налегке По воздуху вьются… Сегодня Суббота. И месса была, Чтоб странников сила Господня На всех их путях сберегла. |
