Муза 1. «В Крыму так ярко позднею весною…» В Крыму так ярко позднею весною На рейде зажигаются огни. Моя подруга с русою косою Над атласом склонялась в эти дни. Шли корабли в морской волне соленой, Весь мир следил за ходом кораблей; Над темной бездной, над волной зеленой Неслась надежда Родины моей. А девочке с глазами голубыми И мальчику — тревога без конца: Мечтали мы над картами морскими И звонко бились детские сердца. Потом — в дыму, в огне, в беде, в позоре, С разбитых башен русский флаг спадал — И опускалась и тонула в море Моя любовь среди цусимских скал. 2. «Ты, помнишь вьюгу, суету вокзала…» Ты, помнишь вьюгу, суету вокзала И эту ночь, похожую на ад, Когда в столице пушка грохотала, И выстрелы гремели с баррикад? Ты помнишь путь — сугробы ледяные, Палящий юг и в бухте корабли, И ту, что стала знаменьем России, Полоску исчезающей земли? 3. «Флаг развевался — хищный, дерзкий, смелый…» Флаг развевался — хищный, дерзкий, смелый Над Францией, униженной войной, И радио, безумное, хрипело, Фанфары выли в комнате пустой. А ты с узлом в дверях тюрьмы стояла, Ты мерзла в очереди под дождем, Но восходило чудное начало Звездой рождественской в снегу чужом. Как в детстве, наклонялись мы с тобою Над картой, — мы б не расставались с ней! Спи, милая, с моею сединою, Спи, милая, с любовию моей! Ты можешь видеть чудные виденья, Как потонувший Китеж под водой: Пространства нет и нет разъединенья, Нет лишних лет, страна моя со мной. Туман над затемненною Москвою, В кольце осады сжатый Ленинград, Мой древний Крым — они перед тобою, Они с тобой, как много лет назад. 4. «Земля моя, за каменной стеною…» Земля моя, за каменной стеною, За крепким частоколом — не пройти: Любить вот так, любовию одною — И вновь — не Ты, и нет к тебе пути? Склонись опять над картой, с затрудненьем Ищи слова, знакомые слова; Ты, девочка моя, скажи с волненьем: «Владивосток». «Орел». «Казань». «Москва». Задумайся о славе, о свободе И, как предвестье будущей зари, О русской музе, о родном народе Поэтов русских строфы повтори. ПАРУСА (Вашингтон: Русская книга, 1965)
«Небо сегодня как будто светлее…» Небо сегодня как будто светлее И голубее, чем было вчера. Зеленью нежной вскипают аллеи И распускаются как веера. Всюду цветенье и счастье простое, Город в сиянье, в движенье, в тепле. Как я свободен и молод весною, Как хорошо мне на этой земле. «Я, пожалуй, даже не знаю…» Я, пожалуй, даже не знаю С чем прийти к тебе? Время не то. Я теперь Монпарнас огибаю, Запахнув поплотнее пальто. Не сбылись обещанья свободы. Вечер близок и даль холодна. Розы, грёзы, закаты, восходы — Как обрывки какого-то сна. «Поднимись на высокую гору…» Поднимись на высокую гору И с вершины её посмотри Вниз, навстречу земному простору И сиянью осенней зари. Там безмолвная музыка. Ею Вся природа под вечер полна. Тихо. Горные цепи темнеют В ожиданье покоя и сна. Успение Ну а в комнате белой, как прялка, стоит тишина, Пахнет уксусом, краской и свежим вином из подвала… О. Мандельштам Тяжёлые груши уложены тесно в корзины, Блестит янтарём на столах виноград золотой, И воздух осенний, и запах арбузный и дынный На каменной площади празднуют праздник святой. Я с радостью тихой гляжу на раздолье природы — Такое богатство, как было и в крае моём, Где волны кипели и тщетно искали свободы И в погребе пахло полынью и новым вином. А тот, о котором сегодня я вновь вспоминаю, Как загнанный зверь на дворе под дождём умирал. Как лебедь, безумный, он пел славословие раю И, музыкой полный, погибели не замечал. Орфей погребён. И наверно не будет рассвета. Треножник погас, и железный замок на вратах. И солнца не стало. И голос умолкший поэта Уже не тревожит истлевшего времени прах. «Мир разгорожен надвое забором…» Мир разгорожен надвое забором. Мы смотрим издали: там наш родимый дом. Но не хочу туда вернуться вором, Тюленем пробираясь подо льдом. Все сорок лет! Нет, больше, что там сорок — Пять тысяч лет блуждаем мы впотьмах И все твердим: «Уже недолго, скоро»… Едва держась от боли на ногах. |
