В любом случае, Кате предстояло знакомство с выдающейся особой.

Поднимаясь на чуть подрагивающих ногах на четвертый этаж сталинки Вениамина, она репетировала первую фразу, которую скажет этой строгой даме.

Это могла быть какая-то вежливая и оптимистичная фраза, которая сразу бы расставила акценты: дорогая мамочка, я здесь всерьез и надолго и, что бы ты, моя прелесть, ни вытворяла, убираться восвояси я не планирую. Книга «Настраиваемся на позитив» предлагала, в целом, такое вступление: «Ах, а вы, наверное, мама Венечки! Он вас просто обожает!» или «Какое счастье! Наконец-то я вас застала! Хоть и случайно, но это так приятно!».

После этого мамочке Вениамина, какой бы чопорной она ни оказалась, предстояло последовать незыблемым законам гостеприимства и предложить Екатерине чаю. На этот случай Катя тоже подготовилась – в ее сумочке совершенно случайно лежали три пачки отборного селекционного чая на выбор: черного цейлонского, зеленого в виде раскрывающихся цветков хризантемы и травяного. Ароматы липы, чабреца и полевой мяты должны были укрепить зарождающиеся отношения молодой семейной ячейки, подлечить нервишки и сгладить первые неловкие минуты общения.

«Заглянула в милый магазинчик колониальных товаров, и вот, еще не успела выложить покупки, – мысленно щебетала Екатерина. – Вы какой любите? Вдруг у меня именно он есть!»

Дальнейший диалог со свекровью требовал ее активного участия, и потому спрогнозировать его не представлялось возможным. Изучив специальную литературу, Катя решила подключить рациональную импровизацию. Однако сначала нужно было сделать самые первые и оттого самые волнительные шаги.

По заранее продуманному и взвешенному плану, войдя в подъезд, Катя должна была подойти к двери. Прислушаться. И открыть гнездышко своим ключом.

Прижавшись ухом к холодной двери, она услышала только стук своего сердца.

– Хватить трусить, Екатерина, – приказала себе Катя и повернула ключ. Тихонько толкнула дверь... и перешагнула порог.

В прихожей Катин взгляд наткнулся на пару незнакомой женской обуви. Черные лодочки с леопардовой стелькой явно принадлежали высокой женщине, которая, судя по стоптанным шпилькам, редко относила свою обувь в ремонт... Замерев и прислушавшись, Катя разобрала странные звуки, доносящиеся, кажется, откуда-то из кухни.

– Здесь... здесь и здесь. Внимательнее! – Властный, резкий голос отдавал приказания с какой-то странной интонацией.

Катя взглянула на себя в большую зеркальную дверь шкафа-купе. Поправила прическу, так чтобы ни один волосок не выбивался из аккуратной укладки. Расправила воротничок, прихваченный у шеи поддельной камеей. Аккуратно сняла свои туфли и поставила их носочек к носочку. И, инстинктивно прикрывшись сумочкой, как щитом, ринулась в сторону оккупированного предполагаемой свекровью пищеблока.

О да, Катя действительно не могла бы нарисовать подлинный портрет мамочки, которая регулярно посещала Вениамина. Все предположения оказались слишком далекими от истины. Любовно выписанные образы учительниц, посольских жен и прочих икон трудовой интеллигенции рассыпались в прах.

На блестящей от мыльной пены плитке у открытой двери холодильника стояла крупная рыжая женщина средних лет. Ее губы были густо накрашены алой помадой – в тон вызывающе красного кружевного лифчика, который с трудом поддерживал ее большую грудь. На ногах дамы красовались чулки с подвязками; талию обхватывала символическая юбка из прозрачного тюля. В пальцах руки с хищными накладными ногтями, заточенными под стилеты, «мамочка» держала семихвостую плеть.

– Дрянной мальчишка, – прошипела она, – ты здесь все испачкал! – И она замахнулась плетью.

Раздался шлепок и поскуливание – ошарашенная Катя узнала... Вениамина?

– Я все уберу... – Из-за дверцы холодильника выполз сам покорный сын.

Выходной наряд Вениамина для встречи с «матерью» состоял из розовых хозяйственных перчаток и... фартука горничной. Очаровательные рюшки трогательно обрамляли розовую от шлепка задницу Вени. Катя никогда еще не видела его таким... голым. От изумления она выронила сумку, которая с громким стуком грохнулась на пол. Содержимое сумочки раскатилось по коридору.

– Аааааа!!!! Аааа!!!!! Грязь! Грязь! – завопил Веня-горничная, вскакивая и пытаясь спрятаться.

– Аааааааа!!! – завопила Катя, бросаясь в прихожую. Вслед ей выглянула спокойная, как удав, «мамочка».

– Чё, не в курсе была? – гыгыкнула матрона, обнажая золотой зуб. – Ничего, твой не буйный. Да и в хате чистота. Куда бежишь-то? Может, чайку? – Ужасная дама игриво покачала бедрами и шлепнула плеточкой по косяку.

– Аууу....ыыыы.... – донеслось из-за холодильника.

Катя, напялив туфли, ползала по коридору, пытаясь затолкать в распахнувшуюся сумку записную книжку, мобильник, ключи и блеск для губ. Ее душили рыдания.

Наконец она выскочила из квартиры, громко хлопнув дверью. Побежала вниз, рискуя сломать обе ноги. Выпрыгнула из подъезда, как будто «мамочка» гналась за ней, и добежала до арки, задыхаясь.

Ей нужна была помощь. Кто-нибудь, кто-нибудь должен был объяснить ей, что происходит! Хотя, кажется, Катерина уже все поняла и сама.

У ее тихого, аккуратного Венечки была тайная страстишка. Загадочная «мамочка» оказалась оплаченной матроной, которая, видимо, регулярно навещала нашего директора банка, изображая из себя строгую госпожу. Вся та кристальная чистота, которой сверкала квартира Вениамина, была плодом его же собственных усилий; и сказать, что этот труд был рабским, не было бы сильным преувеличением.

Катя заплакала навзрыд. Злость душила ее. Злость и тесный воротник-стоечка в слишком закрытой для Кати блузке, которую она купила в ЦУМе специально, чтобы произвести достойное впечатление.

Катя прижалась лбом к холодной, пыльной стене. Немного постояв, она решительным жестом вытащила телефон из сумочки:

– Вася? Это Катя. Какие у тебя планы на вечер?

Приблизительно через час прохожие, вышедшие на прогулку в солнечный субботний день, могли заметить среди автобусов, легковых автомобилей и маршрутных такси сверкающий «Harley-Davidson». Он вез красивого, мускулистого парня в кожаных штанах, а также хохочущую девушку, которая напоминала молодую учительницу, только что уволившуюся из сельской школы. Ее растрепанные волосы торчали из-под шлема как попало, пуговицы на скромной рубашке расстегнуты до границы приличия, а серая юбка-карандаш разорвана по линии разреза. Может быть, прохожие могли бы решить, что Катя выглядела вульгарно, но зато ее было почти невозможно вышибить из седла.

Все популярные психологи, специализирующиеся на брачных отношениях, астрологи, гадающие о нашей с вами нелегкой судьбе по переменчивым звездам, единодушно твердят незыблемую истину, которую моя бабушка слышала еще от своей бабушки: в наше время девушке недостаточно просто выйти замуж. Необходимо хотя бы раз в жизни сделать это правильно.

Однако в самом описании того, что есть «правильно выйти замуж», существует множество разночтений. Романтически настроенные особы решат, что «правильно» означает «по любви», и будут правы. Их более практичные оппонентки ухмыльнутся и объяснят, что правильно выйти замуж можно только за обеспеченного, крепко стоящего на ногах мужчину. И тоже не соврут. Если спросить мою бабушку, что значит «правильно выйти замуж», она твердо заявит, что «правильно» – значит, за Геннадия из семьдесят пятой квартиры. Потому что его бабушка – ветеран вой ны и достойная личность. И с этим, согласитесь, также трудно спорить.

Для Нины вопрос, «как правильно выйти замуж», был решен еще в школьные годы. Именно тогда у нее появился первый тайный девчоночий дневник. В него записывались достижения в учебе (примерно две-три страницы), обиды на родителей (страниц семь), а также размышления о вечной любви и матримониальные планы (более семидесяти листов, исписанных с обеих сторон, с иллюстрациями). Там же, в дневничке, Нина в подробностях описала детали своей свадебной церемонии, а также сделала наброски свадебного торта и платья невесты. Нина твердо решила, что выйдет замуж только в платье с длинным клиновидным шлейфом, подол и лиф которого будут расшиты в технике ришелье – с ажурными прорезями.