В отличие от этого, в Германии сообщения БНД являются лишь «сырьем для уровня восприятия начальника реферата, который затем составляет свои отчеты и направляет их дальше». как недавно выразился один ведущий сотрудник Ведомства Федерального канцлера. Не только Коль. но и его предшественники на посту канцлера, как правило, никогда не принимали участие в проводящихся в Ведомстве Федерального канцлера каждый вторник обсуждениям ситуации с тремя немецкими спецслужбами: БНД, БФФ и военной контрразведкой МАД. Критики долгое время упрекали Коля, что тем самым он пренебрегает и обижает БНД, но сотрудник канцлерского ведомства сказал: «Это ведь не дело канцлера, заниматься каждым секретом в отдельности. Когда канцлер или другие министры получают информацию, они, как правило, не отмечают, какая конкретная информация поступила от БНД.»

Такой информационный дефицит связан в значительной степени и с географической отдаленностью штаб-квартиры БНД от резиденции правительства. В БНД отметили, как французской разведке, которая давно резидировалась вблизи бюро премьер-министра, предложили новое здание в удаленном на 12 км парижском предместье. Шеф ответил, что «такое удаление от местонахождения правительства невозможно», и так это предложение было сразу отклонено. А расстояние между резиденцией БНД и правительством составляет целых 700 километров.

Все усилия БНД напрасны, если ее отчеты непрочитанными исчезают в сейфах Ведомства Федерального канцлера. Бесславным примером этого было строительство первой ливийской фабрики по производству отравляющих газов в Рабте. В своей книге «Сделки с бомбами» Хольгер Коппе и Эгмонт Кох справедливо указывают на то, что Пуллах еще 5 декабря 1984 года сообщил Ведомству Федерального канцлера и Министерству иностранных дел первые указания на строительство ливийской фабрики химического оружия. Но через несколько дней после того, как газета «Нью-Йорк Таймс» в новогоднем номере 1989 года впервые сообщила о связях между Ливией и химической фирмой «Имхаузен» из Шварцвальда, в Бонне утверждали, что Коль узнал о строительстве ливийской фабрики якобы лишь 15 ноября 1988 года от американцев во время своего визита в США. Особенно болезненной эта афера оказалась не для БНД, а для тех работников Ведомства Федерального канцлера, которые не передали вовремя по соответствующему назначению сводку БНД об этом вопросе. Четыре года первое сообщение БНД о Рабте лежало непрочитанным в боннском сейфе. Хольгер Коппе подчеркивает: «Способность вспоминать у боннских политиков возрастала по мере того, как чиновники в Ведомстве Федерального канцлера копались в их досье.» С 1985 года БНД держало под прицелом коммерсанта Юргена Хиппенштиль-Имхаузена и его сделки. А 22 июня 1987 года в дневной сводке БНД для Ведомства Федерального канцлера было написано: «По сведениям службы-партнера, близ Рабты находится почти готовая фабрика по производству боевых отравляющих веществ, производительность которой оценивается в 1–3 тонны Зарина в день.» С помощью спутниковых фотографий SPOT Пуллах подтвердил эту информацию. А в феврале 1988 года немецкое \посольство в Ливии сообщило, что «в строительстве фабрики участвовали немецкие посредники и также немецкие фирмы». В Ведомстве Федерального канцлера и в МИД все это давно уже знали, но ничего не делали. С марта 1988 года в Бонн еженедельно поступали новые острые сведения о делах в Рабте. Но в мельницах немецкой бюрократии все указания и улики затерялись, пока кладбищенское спокойствие не нарушила статья в «Нью-Йорк Таймс», и Германия не оказалась в центре мирового внимания. Лишь через несколько лет после первых улик и 8 месяцев после обмена информацией с ЦРУ чиновники следственных органов провели обыск в фирме «Имхаузен-Хеми» в Ларе. Федеральный канцлер, однако, вовсе не защитил БНД от последовавших после этой неудачи критических нападок на нее. Вместо этого, он бросил Службу на произвол судьбы. Этого ему до сих пор не простили сотрудники Пуллаха.

К насчитывающей 750 сотрудников администрации, называемой в БНД Отделом IV, относятся, помимо бюрократов, также садовники и ремесленники, внутренняя медицинская служба, уполномоченный по вопросам охраны окружающей среды и архивариус. Перед этим отделом поставлена неблагодарная задача: сблизить немецких секретных агентов и экономное «тощее государство» и уменьшить шеститысячный штат БНД. В конце концов, никто не знает, сколько всего сотрудников будет насчитывать БНД в 2010 году, но только Отделу IV придется сократить число работников с нынешних 750 до 610 к 2000 году. Жертвой, в первую очередь, станет собственное строительное управление, чью функцию, видимо, возьмет на себя гражданское баварское строительное управление. В БНД на это взирают с тревогой. Если для строительных работ на территории БНД будут привлечены субподрядчики с Востока, специалисты по безопасности БНД опасаются использования «китайской цементной смеси»: 5 «жучков» на мешок цемента.

Сектор мастерских БНД, которые раньше производили ремонты автомобилей, уже передан в руки «частников». Проблем с техобслуживанием служебных машин у разведки нет. Также и бронированные лимузины президента БНД и его заместителя ремонтируются за пределами территории Службы. Вопрос, кто же будет ремонтировать машину тайного агента, набитую от пола до крыши сложной шпионской техникой и системами наблюдения, решен. Подвижные камеры и направленные микрофоны в бамперах, как и многочисленные встроенные тайники для не вызывающего подозрений пересечения пограничных переходов, считаются требующими защиты самостоятельными конструкциями. Их просто демонтируют перед отправкой машины на СТО. А переворачивающихся номерных щитков, меняющих номера машины по приказам с пульта дистанционного управления «а ля Джеймс Бонд», вообще нет. Тесты показали, что номерные знаки, укрепляемые магнитом, могут сменяться быстрее, а держаться крепче, поэтому лучше подходят для таких целей.

Административный отдел контролирует и собственную больничную кассу БНД. Она по непонятным причинам подчинена больничной кассе Министерства транспорта. По соображениям экономии было решено доверить больничную кассу агентов внешней разведки, по образцу страховки их служебных машин, одной частной страховой компании. Но что произойдет, если в эту фирму пролезет «крот» и предаст данные о пациентах?

Больше всего персонала в административном отделе занято в курьерской службе. Более 100 курьеров обеспечивают надежную связь и с более чем 80 зарубежными резидентурами, и с многочисленными организациями внутри Германии. БНД делит свою курьерскую сеть с МИД. Каждый четверг, к примеру, курьер МИД едет из Тегерана (там с марта 1996 г. резидентура БНД временно закрыта) через Франкфурт в Бонн и привозит также и предназначенные для БНД запломбированные посылки, оставляя их в боннском филиале БНД (за «бараком» СДПГ).

Администрация это именно тот отдел, который чаще всего сталкивается с «перлами» секретности. В принципе, все, что в служебное время в какой-либо форме написано на территории БНД, подлежит хранению в секрете. Любая бумага должна носить какой-либо гриф секретности: или «Секретно — только для служебного пользования», или «Секретно — доверительно», или «Совершенно секретно» или даже «Особой важности». Похожая на спектакль ситуация складывается не только тогда, когда в пресс-центр БНД поступают сообщения из информационных агентств и получают там гриф секретности. Как минимум, с этого момента эти сообщения информационных агентств, которые за пределами территории БНД может прочесть или услышать каждый, становятся для людей БНД, по меньшей мере, «секретными материалами». Поэтому журналист, посетивший БНД, вызовет вспышки гнева, если попытается почитать поступающие на телекс или факс БНД сообщения, к примеру, Немецкого агентства печати ДПА, хотя они в это же время массово распространяются в газетах всего мира и цитируются по радио. Даже служебные инструкции, предписывающие «в случае необходимости» мыть служебные машины или гардины в бюро рассматриваются в Пуллахе как конфиденциальные. Этого сегодня даже там никто не понимает. Некоторые чиновники БНД вцепились зубами в малозначимые мелочи и работают под девизом, что веснушки это, мол, тоже черты лица.