1946 «Много лет об одном думать…» Много лет об одном думать, Много лет не смогу забыть Белорусский рассвет угрюмый, Уцелевший угол избы — Наш привал после ночи похода. Через трупы бегут ручьи. На опушке, металлом изглоданной, Обгоревший танкист кричит. Тарахтит веселая кухня, И ворчит «комсомольский бог»: — Вот, мол, ноги совсем опухли, Вот, мол, даже не снять сапог… Гасли звезды. Села горели. Выли ветры мокрой весны. Под простреленными шинелями Беспокойные снились сны… На порогах шинели сбросив, Мы вернулись к домам своим От окопных холодных весен, От окопных горячих зим. Но среди городского шума, Мой товарищ, нельзя забыть Белорусский рассвет угрюмый, Уцелевший угол избы. 1947 «Худенькой нескладной недотрогой…» Худенькой нескладной недотрогой Я пришла в окопные края, И была застенчивой и строгой Полковая молодость моя. На дорогах родины осенней Нас с тобой связали навсегда Судорожные петли окружений, Отданные с кровью города. Если ж я солгу тебе по-женски, Грубо и беспомощно солгу, Лишь напомни зарево Смоленска, Лишь напомни ночи на снегу. 1947 «В замерзающем парке…» В замерзающем парке Было лето когда-то… Почему же когда-то? Быть может, вчера. Ляжет снег на газоны, Городской, сероватый, На хрустящих деревьях Побелеет кора. Уходя, оглянусь На веселую арку — Невеселое право Последних минут. Так кончается юность Замерзающим парком, Так на смену приходит Житейский уют. Только я никогда Не привыкну к уюту, Не по сердцу мне Комнатная любовь, Я хочу, чтобы ветер Мне волосы путал, Чтобы в ноздри врывался Дым походных костров. Чтоб водой обжигаться У случайных колодцев, Исступленным Захлебываться дождем, Потому что тогда лишь Ко мне вернется То, что юностью Мы зовем. 1947
ВЕТЕР С ФРОНТА В сорок первом на полустанках Я встречала юность мою. Жизнь неслась полковой тачанкой, Жизнь пылала, как танк в бою. Я узнала мир не из книги, И когда оглянулась назад — Вижу, как мы прощались в Риге, Чтобы встретиться у Карпат. Потому, где б теперь ты ни был, Всюду — кровные земляки: Под одним почерневшим небом Мы выскребывали котелки. На привалах одних — мерзли, Было жарко в одних боях, Фронтовой горьковатый воздух, Привкус пороха на губах! Если ж вновь на спокойном рассвете Будет прерван наш чуткий сон, Если снова ударит ветер В паруса боевых знамен, Не смогу я остаться дома, В нашей комнатке голубой, У знакомых дверей райкома Нам прощаться опять с тобой. Глухо вымолвив: «До свиданья!», К автомату плечом припасть, Пусть проглатывает расстоянья Бесконечной дороги пасть. Пусть опять кочевать по свету… Пусть ударит со всех сторон Фронтовой горьковатый ветер В паруса полковых знамен! 1947 МАТЬ Волосы, зачесанные гладко, Да глаза с неяркой синевой. Сделала война тебя солдаткой, А потом солдатскою вдовой. В тридцать лет оставшись одинокой, Ты любить другого не смогла. Оттого, наверное, До срока Красотою женской отцвела. Для кого Глазам искриться синим? Кто Румянец на щеках зажжет? …В день рожденья у студента-сына Расшумелся молодой народ. Нет, не ты — Девчонка с сыном рядом. От него ей глаз не оторвать. И, случайно встретясь с нею взглядом, Все поняв, Помолодела мать. |
