1952 «— Рысью марш! — рванулись с места кони…» — Рысью марш! — Рванулись с места кони. Вот летит карьером наш отряд. — Ну, а все же юность не догонишь! — Звонко мне подковы говорят. Всех обходит школьница-девчонка, Ветер треплет озорную прядь. Мне подковы повторяют звонко: «Все напрасно Юность догонять!» Не догнать? В седло врастаю крепче, Хлыст и шпоры — мокрому коню. И кричу в степной бескрайний вечер: — Догоню! Ей-богу, догоню! 1952 КАТЕРИНА Шли купцы животами вперед, В кабаках матерились длинно. В тот ничем неприметный год Обвенчалась ты, Катерина. Мать крестилась сухой рукой, Робко вздрагивали ресницы. Ты в кого уродилась такой — Большеглазой да тонколицей? Ты в кого уродилась, скажи, С этим сердцем, большим и чутким? Как ты сможешь с Кабанихой жить, Слушать пьяного мужа шутки? Муж кудлатой трясет головой: Мол, конечно, бывают краше, Но «карактером» ничего — Больно тихая, как монашка. — Знаем тихие омута! — На невестку свекровь шипела. В низких горницах — духота, Были б крылья — так улетела. А любовь? Разве это любовь? Здесь и любят наполовину… Днем и ночью грызет свекровь Безответную Катерину. Взгляды сплетниц-купчих остры. Все ж ты вырвалась на свободу: По преданию, с той горы Катерина бросилась в воду… Я всегда эту гору найду, Отыщу ее склон зеленый: Летом в сорок втором году Там держали мы оборону. 1952 В БОЛЬНИЦЕ Я помню запах камфары в палате И Таниного сына тихий плач. Со мной стояла девушка в халате — Наталья Юрьевна, Наташа, врач. Она сказала: — Все, — и отвернулась… А Тане шел лишь двадцать пятый год. Она умела песни петь под пулями, Когда в атаку поднимался взвод. Всегда терять товарища нам горько, Но кажется вдвойне нелепой смерть, Когда она не тронет в гимнастерке Затем, чтоб дать в постели умереть. Наш врач Наташа Всех больных моложе. Хоть не пришлось бывать ей на войне, Невольно думалось — Такая может, Как и Татьяна, песни петь в огне. Или привить себе чуму, коль надо. Или отдать больному кровь свою. Порой вставала перед ней преграда Не легче, чем у воина в бою. И в каждое свободное мгновенье — Она в дежурку — и за микроскоп. Уверенные, точные движенья, Над линзою склоненный умный лоб. Наташа знала — Не дается скоро Победа никому и никогда, Но смерть возьмем мы приступом упорным, Как вражеские брали города. 1952 «Вот по нехоженым тропам…» Вот по нехоженым тропам Через поля, Без дороги, Мчит меня вдаль Галопом Досармовский конь тонконогий. Ветер встречает гулом — Знойный ветер июля. Птица над ухом мелькнула Иль просвистела пуля? Пахнет полынью Или Порохом снова тянет? Может, в том облаке пыли Скрылись однополчане… 1952 ОДНОПОЛЧАНКЕ Эти руки привыкли К любой работе — Мыть полы, Рыть окопы, стирать. Им пять лет приходилось В стрелковой роте Под огнем солдат бинтовать. Эти руки зимой Не боялись стужи, Не горели они в огне, А теперь В окружении светлых кружев Очень хрупкими кажутся мне. Ты выходишь с сынишкой Из детского сада, Как подросток, тонка, легка. Но я знаю — Все выдержит, если надо, Эта маленькая рука. 1952 «Я ушла от тебя…» Я ушла от тебя… Пышут улицы жаром. От слепящего солнца Прищурив глаза, Я шагаю одна По нагретым тротуарам… Комсомольская площадь, Казанский вокзал. Я билеты взяла, Задержалась у касс на минутку — Все ж не так одиноко В толпе, в папиросном дыму. Молодой офицер Бросил вслед осторожную шутку За веселое слово Спасибо ему. А старушка с котенком И бесчисленными узлами Вдруг спросила, Не плохо ли мне, Отчего я бледна… Смотрит женщина вслед Понимающими глазами — Прямо в сердце мое Взглядом дружеским Смотрит она. Понимает она — Утешенье сейчас не поможет И в сторонке стоит, Машинально платок теребя… Улыбнуться бы мне Этим людям хорошим. Я ушла от тебя. Как мне жить без тебя?.. |
