1952 НА ИППОДРОМЕ Он взял барьер, но не сдержал коня — Упал, ударившись о землю грудью… Над ним стояли, голову склоня, Испуганные люди. Сползала струйка крови по виску… Живые плакали, а мертвый был спокоен. Он встретил смерть свою на всем скаку, И умер он, как умирает воин. Не плачьте! Разве лучше умереть От хвори или старости — в постели? Нет, я бы так хотела встретить смерть — На всем скаку, у цели! 1952 В МАНЕЖЕ Смотрит с улыбкой тренер, Как, пряча невольный страх, Ловит ногою стремя Девушка в сапогах. Это не так-то просто — Впервые сидеть на коне… Худенький смелый подросток, Что ты напомнил мне? …Хмурые сальские степи, Вдали — деревень костры, Разрывы — лишь ветер треплет Волосы медсестры. Это не так-то просто — Впервые быть на войне… Худенький смелый подросток Гордо сидит на коне. Пусть пальцы еще в чернилах, Пускай сапоги велики: Такими и мы приходили В боевые полки. За то, чтоб остался спокойным Девочки этой взгляд, Старшие сестры-воины В братских могилах спят. Спите, подруги… Над вами Знамена шумят в вышине, А в карауле у знамени — Девочка на коне. 1953 «Пахнет бор уходящим летом…» Пахнет бор уходящим летом, Даже кружится голова. Вьется дым над Тоболом. Где ты, Мой далекий город Москва? Здесь повсюду овец отары, Стаи птиц на речном берегу. Только снятся мне тротуары В потемневшем московском снегу. И от этого некуда деться — Ведь в разлуке любовь больней… По-особому бьется сердце В пестроте городских огней. Хорошо на этой полянке, Голубика зовет — сорви! Только все же я — горожанка. Город! Ты у меня в крови. 1953 «А ведь это было в самом деле…» А ведь это было в самом деле, Не во сне, не в мыслях — наяву: Я дружила с парнем из Марселя, Докерами посланным в Москву. У меня в стране друзей немало, Преданных, проверенных, родных. Отчего же незаметно стала Эта дружба крепче остальных? Помнишь, как по улицам и скверам Мы бродили ночи напролет? Говорили то о франтирерах, То про русский сорок первый год. И про то, что ты уедешь скоро В дорогие горькие края. И вставал в тумане южный город, И звала нас Франция твоя. А теперь тебя со мною нету. И уже не будет никогда, Словно нас на разные планеты Развезли ракетопоезда… 1953 «Город мой осыпан снежной пылью…» Город мой осыпан снежной пылью. В медленном кружении снегов День и ночь плывут автомобили Возле тротуарных берегов. Новый сквер, снегами заметенный, Пушкин с непокрытой головой. Улыбаясь, смотрит на влюбленных Пожилой суровый постовой. А они идут неторопливо… Хорошо, что в городе у нас Столько ясных, преданных, красивых, Столько улыбающихся глаз! 1953 ДОМОЙ Свищет ветер поезду вдогонку. Подмосковье. Сосны с двух сторон. За связистку, смелую девчонку, Пьет кавалерийский эскадрон. И глаза солдат немного пьяны, Разговор по-фронтовому прост… Чуть пригубив толстый край стакана, Отвечает девушка на тост: — Что ж, за дружбу! Жалко расставаться. Может, наша юность позади… И друзья сидят, не шевелятся, И молчат медали на груди. Ты запомни этот вечер теплый, Сосны, сосны, сосны с двух сторон, И пылинки на оконных стеклах, И родной притихший эскадрон. 1953 НА ВОКЗАЛЕ В Москве на вокзале, как положено, Каждый спешит куда-то. Идешь ты среди суеты дорожной Уверенным шагом солдата. Вдыхаешь вокзальный воздух горький… «Граждане, выход направо!» Сердце ударило в гимнастерку, В орден Славы. Московская серенькая погода, С плащами под мышками люди. Четыре года, Четыре года Гадала ты, как это будет. Вот она, вот Комсомольская площадь, Московское небо, Московские тучи. Все оказалось немного проще, Все оказалось намного лучше! |
