1968 НЕИЗВЕСТНЫЙ СОЛДАТ Пролетели дни, как полустанки, Где он, черный сорок первый год? Кони, атакующие танки, Над Москвой горящий небосвод? А снега белы, как маскхалаты, А снега багровы, как бинты. Падают безвестные солдаты Возле безымянной высоты. Вот уже и не дымится рана, Исчезает облачко у рта… Только, может быть, не безымянна Крошечная эта высота? — Не она ль Бессмертием зовется?.. Новые настали времена, Глубоки забвения колодцы, Но не забывается война. Вот у Белорусского вокзала Эшелон из Прошлого застыл. Голову склонили генералы Перед Неизвестным и Простым Рядовым солдатом, Что когда-то Рухнул на бегу у высоты… Вновь снега белы, как маскхалаты, Вновь снега багровы, как бинты. Вот Он, не вернувшийся из боя, Вышедший на линию огня Для того, чтоб заслонить собою Родину, столицу и меня. Кто он? Из Сибири, из Рязани? Был убит в семнадцать, в сорок лет?.. И седая женщина глазами Провожает траурный лафет. «Мальчик мой!» — сухие губы шепчут, Замирают тысячи сердец, Молодые вздрагивают плечи: «Может, это вправду мой отец?» Никуда от Прошлого не деться, Вновь Война стучится в души к нам. Обжигает, обжигает сердце Благодарность с болью пополам. Голову склонили генералы, Каждый посуровел и затих… Неизвестный воин, не мечтал он Никогда о почестях таких — Неизвестный парень, Что когда-то Рухнул на бегу у высоты… Вновь снега белы, как маскхалаты, Вновь снега багровы, как бинты… 1969 ТЫ ВЕРНЕШЬСЯ Машенька, связистка, умирала На руках беспомощных моих. А в окопе пахло снегом талым, И налет артиллерийский стих. Из санроты не было повозки, Чью-то мать наш фельдшер величал. …О, погон измятые полоски На худых девчоночьих плечах! И лицо — родное, восковое, Под чалмой намокшего бинта!.. Прошипел снаряд над головою, Черный столб взметнулся у куста… Девочка в шинели уходила От войны, от жизни, от меня. Снова рыть в безмолвии могилу, Комьями замерзшими звеня… Подожди меня немного, Маша! Мне ведь тоже уцелеть навряд… Поклялась тогда, я дружбой нашей: Если только возвращусь назад, Если это совершится чудо, То до смерти, до последних дней, Стану я всегда, везде и всюду Болью строк напоминать о ней — Девочке, что тихо умирала На руках беспомощных моих. И запахнет фронтом — снегом талым, Кровью и пожарами мой стих. Только мы — однополчане павших, Их, безмолвных, воскресить вольны. Я не дам тебе исчезнуть, Маша, — Песней возвратишься ты с войны! 1969 «Я люблю тебя злого…» Алексею Каплеру Я люблю тебя злого, В азарте работы, В дни, когда ты От грешного мира далек, В дни, когда в наступленье Бросаешь ты роты, Батальоны, Полки И дивизии строк. Я люблю тебя доброго, В праздничный вечер, Заводилой, Душою стола, Тамадой. Так ты весел и щедр, Так по-детски беспечен, Словно впрямь никогда Не братался с бедой. Я люблю тебя, Вписанным в контур трибуны, Словно в мостик Попавшего в шторм корабля, — Поседевшим, Уверенным, Яростным, Юным — Боевым капитаном Эскадры «Земля». Ты — землянин. Все сказано этим. Не чудом — Кровью, нервами — Мы побеждаем в борьбе. Ты — земной человек. И, конечно, не чужды Никакие земные печали тебе. И тебя не минуют Плохие минуты — Ты бываешь растерян, Подавлен И тих. Я люблю тебя всякого. Но почему-то, Тот — последний — Мне чем-то дороже других… 1969 «Остываю я, как планета…» Остываю я, как планета, — Очень медленно, но бесспорно. А еще в глубине прогретой Набухают, как прежде, зерна. И хлебам еще колоситься, И птенцам щебетать весною. Только ниже чуть-чуть пшеница, Только прежнего нету зноя. Чуть трудней заживают раны, Реже плачу и напеваю… Мне тревожиться вроде рано, Ну, а все-таки — остываю. |
