1964 ИСКРА Как говорится, небу было жарко, Рвались снаряды около села. Но Искра, полковая санитарка, От сказки оторваться не могла. Забыла Искра, Что лежит в кювете, Что бой, Что год грохочет сорок третий. Не прячет слез — Ей, как подружку, жалко Свою ровесницу, Несчастную русалку… Штурмовики уходят на задание, Ревут «катюши» около реки… Чудаковатый сказочник из Дании, Как ты забрел в окопные полки? Вдруг закричали: — Санитарку! Быстро! — И, шмыгнув носом (Школьница точь-в-точь!), Ушла из сказки маленькая Искра — Ее война задула в эту ночь… 1965 «Здесь продают билеты на Парнас…» Здесь продают билеты на Парнас, Здесь нервничает очередь у касс: — Последний кто? — Молчат, последних нету… Фронтовики, Толкучка не про нас, Локтями грех орудовать поэту! …В дни, когда было надо Ринуться в пекло боя, Гудели военкоматы: — Последний? Я за тобою! — И первыми шли в разведку С группой бойцов добровольной Очкарик из десятилетки С толстой комсоргшей школьной. И мы пропадали без вести, Строчили на нас похоронки. Но в эту толкучку лезть нам?.. Нет, мы постоим в сторонке. Вот ежели будет надо Ринуться в пекло боя, Услышат военкоматы: — Последний? Я за тобою! 1965 СТРАНА ЮНОСТЬ Дайте, что ли, машину Уэллса — С ходу в Юность я махану. Ни по воздуху, Ни по рельсам Не вернуться мне в ту страну. Там, в землянке сутуловатой (Неубитые! Боже мой!), — Ветераны войны — Ребята, Не закончившие десятый, Перед боем строчат домой. Там Володька консервы жарит, Там Сергей на гармошке шпарит. Отчего это перед боем Небо бешено голубое?.. Эх, мальчишки! О вас тоскую Двадцать лет, Целых двадцать лет!.. Юность, юность! В страну такую, Как известно, возврата нет. Что из этого? Навсегда Я уставам ее верна. Для меня беда — не беда, Потому что за мной — Война, Потому что за мной встает Тех — убитых — мальчишек взвод. 1965 ГЕТЕРЫ «…Лучшая часть афинских гетер были в Греции единственными женщинами, о которых древние говорят с уважением». Ф. Энгельс Пока законные кудахчут куры По гинекеям — женским половинам, Спешат Праксители, Сократы, Эпикуры К свободным женщинам — Аспазиям и Фринам. Что их влечет? Не только красота Прелестниц этих полуобнаженных: Гетера образованна, проста, Она их половинам не чета, Куда до милых умниц скучным женам! (Пусть добродетельны они стократ!) И вы, историки, от фактов не уйдете: Умом делился не с женой Сократ — Он изливался грешной Теодоте. (Она грешна, поскольку не хотела Законной сделкою свое оформить тело И в гинекеях прокудахтать жизнь. Ценой «падения» она взлетела…) Вершила судьбы Греции Таис. Ваял Пракситель Афродиту с Фрины. Леяне памятник поставили Афины. Леонтиона, критик Эпикура, Опять-таки гетерою была… И я скажу (пускай кудахчут куры И бьют ханжи во все колокола): Не зря до нас В компании богов Дошли те женщины Сквозь тьму веков! 1965 ОБЫКНОВЕННАЯ ИСТОРИЯ К полуночи муж наконец пришел. Снял, снова надел очки И сел, положив на накрытый стол Сжатые кулаки. Жена разогрела остывший чай, Сказала жалея: — Сморился, чай? Как долго сегодня у вас местком! — А он вдруг хватил по столу кулаком — С меня достаточно! Не могу Темнить, на каждом темнить шагу. Люблю другую. Устал от лжи. Уйду. И ты меня не держи!.. — Не сразу женщина поняла — Гудели в ушах ее колокола. Но, видно, не знал он своей жены — Стоит возле стенки белей стены, А голос обычен — певуч, глубок: — Держать буду, думаешь, голубок? И больше ни слова. Ни капли слез. Ни женских упреков. Ни бабьих угроз. Он снял И опять надел очки. Он сжал И опять разжал кулаки, Рывком отодвинул накрытый стол, Поднялся, Сел И опять пошел. Он к двери шагнул, Как идут на расстрел. Вдруг выскочил сын — Босоногий пострел, И крикнул: — Куда ты? — Но мальчика мать обняла, И руки ее, как два сильных крыла. Сказала: — Простынешь! — Прижала к груди. Потом приказала мужчине: — Иди! — И — выстрел: Стрельнула тяжелая дверь… Все кончено, Можно заплакать теперь. |
