Кожа на лице засвербела. Так, спокойно, спокойно. Вот оно - искажение воздуха в общем коридоре платформы.

- Что вы здесь делаете?

Девочка подняла между спинками дуло мешающего ей лазера и проскользнула на соседнее со мной сиденье. Протянула руку Мартину, помогла ему пройти. Для двух детей сиденье оказалось достаточно широким, и они с комфортом устроились на нём… Мартин на меня не посмотрел ни разу с момента, как снял свою "призрачную" защиту.

- Мы помогаем тебе.

- Я имею в виду, как вы здесь очутились?

- Тебя подслушал Мартин. Поехали.

- Поехали?.. Куда?!

- Ты же хотел на полигон. Вот туда и поехали.

Я постарался взять себя в руки.

- Так. Мартин, посмотри мне в глаза. В чём ты меня подслушал? Или что?

Малыш поднял на меня глаза. Лучше б я не приказывал ему это сделать. Видеть детские глаза бездонно пустыми… Это не для слабонервных - то есть не для меня.

- Мартин подслушал, как ты думал поехать, чтобы помочь Карлу. Он подслушал, в какую машину ты собираешься садиться, и мы решили помочь тебе. Про оружие он тоже знал. Мы взяли только то, что взял ты. Оружие лежит под крышками сидений. Всё.

Нет, пусть хоть кто-нибудь представит, каково мне - смотреть в эти две пары глаз, одна из которых наполнена холодной решимостью, а другая напоминает холодный же космос… А потом я понял, что сейчас буду ржать в голос. Именно так. Грубо.

Эта малышня чувствует по отношению ко мне то же, что и я к переселенцам!! Типа, я беспомощный и неумелый!! И меня нельзя отпускать к полигону одного!!

И я захохотал. Потому что, если б не выпустил пар, взорвался бы от напряжения. Я хохотал, сквозь выступившие слёзы видя, как хладнокровно изучает меня эта парочка - без улыбки, суперсерьёзно, как дети на биологии изучают какую-нибудь муху под микроскопом… Отсмеявшись, я вытер слёзы и пожал плечами.

- Надеюсь, в салоне больше никто не прячется?

- Нет.

- Тогда подождите меня здесь, я только возьму…

- Тесак мы уже взяли. Так что выходить к грузовику необязательно.

- … Откуда?

- У Шерифа Арни чемоданчик с инструментами. Мартин видел, какой ты хотел, и сказал мне взять именно такой.

- Так. Хорошо. Один вопрос. Почему Мартин сам не говорит со мной?

Малыш опустил глаза.

- Мартин тебя боится. А когда он кого-то боится, он не может с ним говорить.

- Из-за того, что у меня на лице?

Таис уставилась на Мартина, обернувшегося к ней. Я попытался проникнуть в суть их беседы, услышать хотя бы пару слов, которые подскажут, о чём они говорят. Увы. Кажется, они общались на слишком тонком для меня уровне.

Девочка подняла глаза.

- Он говорит, что ты другой Брис. Который был раньше. Я этого не понимаю.

Мальчишка снова обернулся, и его серовато-синие глаза снова застыли на мне. Страшноватое лицо… Если Таис не понимает сказанного Мартином, значит ли это, что малыш гораздо сильнее её?.. Итак, меня, настоящего, всё-таки "опознали". Но, судя по всему, Мартин не собирается выдавать. Да и смысл? Кто поверит? А любопытство начинает заедать: а он сам-то понимает, что сказал Таис? Что для него "другой Брис, который был раньше"? Для меня-то всё ясно: подтверждается теория о принудительной реинкарнации предыдущей личности в тело, не справляющееся с нынешней кармой.

- Я понимаю, - сказал я в эти бездонные тёмные глаза, немигающе уставившиеся на меня. - Не надо меня бояться, Мартин. Э… Я сам вас боюсь.

Шутке они не улыбнулись. Откинувшись на спинку сиденья, велел им на полигоне не лезть без разрешения вперед, а держаться за мной. Последнее, о чём спросил, - сколько лет Мартину. Почти восемь. Так и думал.

Посёлок остался далеко за нашими спинами. Впрочем, понятие "далеко" в поднявшемся пылевом ветре, близком по силе к вихрю, звучит несколько странно: корпуса и забор исчезли сразу, едва мы отъехали. Несколько минут до завода я размышлял о происшествии и пришёл к выводу, который пришлось озвучить из-за Таис. Как понимаю, Мартин уже знает о моём решении.

Притормозив у западных ворот завода, я повернулся к детям.

- Мартин, когда ты начал меня слышать?

- Когда ты вышел от Карла, - ответила Таис.

Ясно. Когда снял забытую защиту.

- Мартин, тебе бы понравилось, если бы кто-то начал слышать все твои мысли? Думаю - нет. И мне не нравится. Поэтому я сделаю так, чтобы ты слышал меня только как раньше, когда я говорил про себя. Не обижайся, малыш, ладно?

Последнее вырвалось у меня непроизвольно, почти как извинение. И так же непроизвольно я вопросительно кивнул ему на последних словах. Внезапно Мартин качнул головой. Утвердительный ответ? Даже Таис внимательно посмотрела на малыша. Удивилась, наверное. По её лицу-то не видно.

Господи, что же с ними делали, если вытравили любые проявления эмоций?..

Закрыв глаза, я быстро выстроил вокруг себя "крепостную стену". Кирпич за кирпичом. Все "дыры замазал цементом". Чтоб ни одной прорехи. Верх оставил открытым. Всё. Проверка.

- Мартин, теперь ты меня слышишь?

Мальчишка сидел напряжённо, не шевелясь, глядя в ветровое стекло. Девочка молчала… Не слышит. Неожиданно Мартин поднял руку и дотронулся до моих пальцев на руле. Таис ровно сказала:

- Прекрасно в нас влюблённое вино… И добрый хлеб, что в печь для нас садится…

Итак, физический контакт всё-таки даёт услышать не проговариваемую про себя, мысленную речь. Ну что ж. И то… хлеб.

- А что такое вино и хлеб? И почему ты так сказал?

Вполне нормальное девчоночье любопытство заставило меня всю дорогу к полигону объяснять сначала строки из стихов Гумилёва, потом - что такое стихи, а потом - зачем их пишут люди. Объяснение давалось тяжело. Многие понятия маленьким призракам абсолютно неизвестны, а понять, дошло ли до них моё объяснение, я мог только после новых вопросов Таис. Привычно взглядывая на детские лица в попытке увидеть на них понимание, я натыкался лишь на неизменные маски покоя.

Но как сумел - всё-таки объяснил, и, кажется, первоначальное представление о стихах они всё-таки получили. Тем более что я предложил им немного поиграть и найти рифму к каким-нибудь словам. Давая понятие о рифме, я обычно брал слово "кошка" для учебной игры с детьми. С "кошкой" простор для фантазии велик: тут и окошко, и дорожка, и сапожки. Но эти о кошке не знали. Ладно. Что вижу - то пою. И я предложил:

- Дорога. Попробуйте найти созвучное слово.

Оказалось, Мартин тоже умеет подшутить - на свой манер. Он, не раздумывая, снова коснулся моих пальцев, и девочка серьёзно "подхватила подачу":

- Три слога. Немного.

- Я так не играю, - улыбнулся я.

- Окно - стекло.

Тихий сипловатый голосок прозвучал в машине и смолк. Будто проговорил робот. Но Таис подняла брови… Ничего, перевоспитаете ещё друг друга. Я повеселел.

Разрушенное обгорелое здание полигона наезжало на нас мрачной, всё ещё дымящейся громадой, мелькая в клубах вздымающейся пыли - серой вперемешку с чёрным дымом, - мы спускались к нему с небольшого холма. Продолжая улыбаться уже машинально, я весь обратился во внимание.

- Впереди - никого. Плёнка с другой стороны здания, - сказала Таис.

- Откуда ты знаешь?

- Мартин сказал.

- Но… Вы же говорили, что плёнку невозможно засечь, пока она не выросла! Что её информационное поле излучает на одном уровне с разрушенным зданием!

- Это сказала не я, а Карл.

Всё правильно. Всё, что знал Карл, она озвучила. А то, что знал Мартин, осталось вне озвученного. Потому что никто не догадался спросить малыша о плёнке. Чёрт, ну и детки… С ними ухо держи востро…

Мы подъехали к более-менее уцелевшей стене полигона. Остановились.

- С другой стороны здания? А конкретнее?

Мартин медленно повернул ко мне несуразно большеватую голову ("Головастик", - вздохнул я, с трудом удержавшись, чтобы не погладить его по стриженой голове). Тёмные глаза замерли на мне. Я вопросительно посмотрел на Таис. Если малыш только что сказал два слова, а затем намертво замолчал, то, наверное, у него на это есть причины. Но девочка тоже молчала. И тоже внимательно и цепко смотрела на меня, будто решала что-то очень серьёзное. Я начал понимать.