Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

33

Серафима усадила Тосю на скамейку у стены хаты.

– Ну, шо такая напуганная? Мой дед молодой был, ой! Хто глянет на меня, сразу в драку, чистый петух. Десять разов сватался, а дрался – не сосчитать.

Тося сидела прямо, глядя перед собой. Она была все в том же платьице, шов которого слегка разъехался на боку, и запылившихся на току городских туфлях. В сарае призывно и хрипло от натуги мычала корова.

– Господи, Жданка небось не поена – не кормлена, – спохватилась Серафима. – Где тут у вас все? Лушпайки есть? А высевки? Щас запарим, щас! – она принялась растапливать летнюю печь. – Ой, краля моя, як же ты с хозяйством управляешься?

Когда Серафима, раздув печь, подняла голову, она увидела, что Тося, уже в старом сером платке, в рабочем халате, в стоптанных, с обрезанным верхом сапогах, несет в сарай полное ведро. Смуглая жилистая рука девушки напряглась, выдавая и силу, и сноровку.

Рев коровы перешел в сопение и тяжелые вздохи пьющего животного. Тося поощряла кормилицу ласковыми, похожими на ответное мычание, звуками.

– Будет хозяйка, – сказала бабка.

34

Они стояли на краю села, отсюда начинался Лес. Малинецкая дорога рассекала деревья и исчезала в гуще стволов и листвы. Лейтенант приходил в себя после бега.

Васька подогнал Лебедку стоя, крепко уперевшись босыми ногами в днище кузова.

Иван, наконец, отдышался.

– Слушай, никто в село не приходил, – сказал Иван Попеленке. – Откуда она узнала, что передать Климарю? Ведь что-то сказала… он же перед тем сидел за столом, как все. Не спешил! И вдруг – пошло-поехало!

– Нема розумного ответа, – сказал ястребок. – Тут шось не людского понимания.

Он посмотрел на Рамоню. Старец сидел на лавке у своей развалюхи, безучастный ко всему, уткнувшись подбородком в грудь. Редкие седые пряди падали на поросшие волосом уши. Не человек – часть пейзажа.

Попеленко подошел к долгожителю.

– Рамоня, ты не чуял, тут двое не проходили?

– Спит, – сказал Валерик.

Неожиданно старец поднял голову.

На Попеленко смотрели два заплывших белой пленкой глаза и, казалось, видели все, что хотели видеть.

– Весь час хтось кого-то ищет, – сказал Рамоня. – Весь час! Село невеликое, а хто-сь кого-то ищет тай не находит.

– Совсем плохой дед, – вздохнул Валерик.

Они пошли к телеге.

– Глаз нема, а вухи есть, – сказал Рамоня вслед. – И шесть зубов.

Ястребки обернулись.

– Двое проходили, – сказал Рамоня. – Семеренков-гончар, а другой той, шо редко ходит, забойщик. Гончар не хотел идти, а той командовал. В Лес ушли. По дороге.

– Да ты шо, трошки видишь? – спросил Попеленко.

– Проживешь, скоко я, носом зачнешь видеть. И вухами!

– В Лес соваться за ними – смерть, – сказал Попеленко. – В Укрепрайон повел.

Он начал круто, со скрипом, разворачивать телегу. Иван вырвал у него вожжи.

– Вперед! – сказал он, хлестнув кобылу концами вожжей. – Соскакивай, Васька!

Хлопчик спрыгнул, придерживая свои слишком вольные штанцы. Смотрел вслед быстро удаляющейся телеге.

– От погуляли, – проскрипел Рамоня. – Иди домой, ма́лой, может, при́дется кормильцем стать.

Васька посмотрел в белые глаза старца и опрометью пустился к дому.

Глава 5

«Из глины ты вышед, в глину вошед»

1

Ехали по дороге на Малинец. Лебедка уже не могла бежать. Пена стекала по ее крупу. Иван, приподнявшись, смотрел вперед и по сторонам. В самой густоте леса от пути к райцентру отделялась изрядно заросшая дорога.

Буркан, сопровождая телегу, мелькал среди деревьев.

Иван потянул вожжу. Лошадь свернула. Стало темнее. Ветки били по оглоблям, хомуту, по лицам. Здесь начинался настоящий Лес.

– Товарищ лейтенант, – сказал Попеленко, – вы ж на Укрепрайон взяли!

Иван не отвечал, наблюдая за дорогой и Лесом. Попеленко взмолился:

– Товарищ лейтенант, то ж самогубительство – туда соваться.

Но Иван лишь подбодрил лошадь вожжами. Лес обступал их со всех сторон, нависал над ними, все заметнее перечеркивая небо и закрывая свет. Буркан исчез среди деревьев, бурый хвост мелькнул последний раз и пропал.

– Собака побежала до хозяев, – сказал Попеленко. – А мы до кого?

Иван закашлялся. Вытер губы. Посмотрел на алый след на ладони. Сплюнул, проверил пулемет и закинул ремень на плечо, выставив пламегаситель вперед.

– Я готов, – морячок достал из кармана большой складной нож, раскрыл. – Со стопором. Для рукопашных боев.

У Попеленко этот вид оружия не вызвал доверия.

– Товарищ лейтенант! У нас, конечно, серьезный отряд, моряк со штопором. Но лучше сразу утопиться. Тут болото с краю.

Иван покопался в сене, сдвинутом к задку телеги. Достал противогазную холщовую сумку. Подал две «эргушки» Валерику, себе взял «лимонку», положил в карман.

– Это я шо, на гранатах ездил? – спросил Попеленко.

– Не все ж на самогонке ездить!

– Сапсанчук, он головастый, – заметил Попеленко. – Инженер! Вас, товарищ лейтенант, сами говорили, три месяца готовили, а его годков пять чи поболе. В этом… ниверститете. Такое, может, чего задумал, такий капкан!

– Меня девять лет готовили по госпиталям и в окопах, – сказал лейтенант и встал, балансируя на валкой телеге. – Тоже университет.

– Яки девять лет? Войне три года.

– На фронте год идет за три.

Валерик вертел «эргушку». Похоже, она представляла для него загадку. Иван всматривался в поросшую травой дорогу, старался рассмотреть обочины, укрытые листвой подроста. Попеленко прав. Этот Горелый, или Сапсанчук, изобретательный. Шнур пружинящий, собаки в колодцах… И там, на верстаке в УРе, детали прыгающей мины-самоделки. Надо смотреть в оба.

Пламегаситель, подрагивая, прощупывал своим черным глазом дорогу. Стайка птиц сопровождала телегу криками. Дорога становилась у́же и труднее для езды. Ветки чуть не сбивали Ивана, хотя он и без того едва удерживался на ногах: колеса скакали через корни и колдобины.

Что-то блеснуло осенней паутинкой. Луч света, пробившийся сквозь густую зелень, высветил тонкую проволочку, протянутую через дорогу.

– Тпр! – закричал Иван и потянул на себя вожжи. – Стой, дура!

Но телега с тремя ездоками продолжала подталкивать Лебедку. Остановились лишь, когда копыто натянуло и порвало проволочку. На обочине что-то зашипело и хлопнуло.

– Под телегу, быстро! – крикнул лейтенант.

2

Они успели. Нырнули под телегу, сталкиваясь друг с другом. Иван зацепился гимнастеркой о кузовной болт, порвал, но пулемет не оставил.

Выброшенная из стакана пороховым зарядом, шпрингмина взлетела метра на два, ударилась о ветку и, какое-то мгновение, пока горел замедлитель, летела в сторону, кувыркаясь. Потом лопнула, разлетелась, рассекая листья.

– Лежать, – прошипел Иван.

К удивлению, Лебедка, вздрогнув и попятившись, продолжала стоять. Мало того, снова стала обмахиваться хвостом. Иван смотрел вперед, через ноги кобылы, выжидая. Пулемет держал рядом.

– Э, – сказал Валерик с удивлением, ощупывая себя. – Я целый, вроде! В ушах, правда, звенит. А шо она, самогонкой была заряжена?

Иван приложил палец к губам, приладил пулемет, высматривая дорогу впереди. Обзор преграждали ноги Лебедки.

– Лошадь стоит, черт! Надо же!

– Нехай лучше стоит, товарищ лейтенант. А шо это было?

– Шпрингмина. «Лягушка». Тихо, – прошипел Иван.

В двухстах шагах от них на дорогу вышел парень в немецком кепи. Иван повел стволом «дегтяря», прицел натыкался на мохнатые ноги Лебедки. Парень не спешил, наклонялся, высматривал, переходил от одной стороны дороги к другой. В руке держал легкий ППС.

Далековато! Но подпускать ближе было нельзя. Заметит, что живы – уйдет. А им нужна была каждая маленькая победа. Для уверенности своих и для устрашения врагов.

38
{"b":"183586","o":1}