И как это меня сюда закинуло?

Я стряхнул рассеянность, машинально и по большому радиусу огибая лупоглазое, желтое и довольно-таки отвратительное с виду каменное чудище, выставленное на небольшом постаменте возле крыльца трехэтажного особняка. Чудище, видимо, тоже по замыслу автора должно было считаться рыбой. А загнутые зубы в разинутой пасти и дополнительные пары глаз, намалеванные на боку рыбины демонстрировали… Что? Тайный замысел скульптора или желание хозяев отпугивать гостей от дома? Уж больно плотоядно выглядело чудище.

М-да… Я еще некоторое время спиной чувствовал хищный взор многочисленных рыбьих глаз, поспешил свернуть в проулок, надеясь выбраться обратно, на знакомые территории.

Влажный, пахнущий речной водой и слегка дымом, ветер ерошил волосы и норовил забраться за шиворот. Становилось холоднее. Где-то далеко часы мерно отсчитали прожитый час, но какой именно я не успел сосчитать.

Так… Кажется, сюда. Очередной поворот вытолкнул меня на короткую улочку — узкую, закованную бугристым камнем и зажатую с двух сторон тушами старых домов. Не улица — скорее, тупик, замкнутый нежилой пустошью,

— … помогите! — донесся женский голос. — Ну, помогите же!.. Да пойдемте, чего вы стоите? — Эхо ее отчаяния плясало между темными каменными стенами, отражаясь и дробясь.

Впереди что-то происходило. Но как-то странно происходило.

Одолеть куцую улицу бегом несложно. Сложнее понять, отчего на небольшом пустыре, которым заканчивалась улочка столпилось около десятка людей разного возраста с весьма напряженными и виноватыми физиономиями. Люди встревожено переглядываются и неловко переминаются, отворачиваясь от всклокоченной и напуганной девушки, почти подростка, которая мечется от одного к другому, хватая за руки и полы одежды. Невысокая, хрупкая с виду женщина попыталась взять девушку за руку и удержать, но та вырвалась.

— Что произошло-то? — беспокойно осведомился некто, выбежавший одновременно со мной из-за зарослей сухого бурьяна слева, видно тоже привлеченный криком.

Девушка устремилась к нему.

— Ава… Сестренка моя играла… Я только на две минуты отошла, а она с другими девочками… И в колодец… — девушка ухватила прохожего за рукав. — Там колодец! — Она свободной рукой указала в сторону дыры в земле, распахнутого в бесшумном, черном, пугающем зеве. Опушенная сухой высокой травой дыра была не сразу заметна от основной тропы, пересекающей пустырь. Чуть правее провала лежала тяжелая с виду, металлическая крышка, тоже почти скрытая сорняками.

— Да врет она все, — неожиданно вмешалась какая-то тетка из стоявших вокруг, — Сестры у нее никакой не было. Я тут целый день хожу и никаких детей не видела. Сумасшедшая она!

— Не поймем, чего кричит, — с готовностью подхватил ее сосед. — Думали, случилось чего, а она все про сестру да колодец.

Девушка затравленно оглянулась, замерла, беззвучно шевеля губами. На лице ее стыло какое-то безнадежное недоумение. Прохожий высвободил рукав и с непонятной поспешностью посоветовал:

— Так вы стражей-то позовите…

— А чего звать, когда не случилось ничего?

— А вдруг правда… в колодец.

— Да нет там никого, — безапелляционно сообщили ему.

Что-то было невозможное в этой сцене. Собравшиеся вокруг люди явно были не в себе и вели себя не то, что неестественно. Попросту — загадочно.

— Эй, парень, ты куда? — встревожено спросили мне в спину, когда я, обогнув собравшихся, приблизился к колодцу. — Ты не лезь…

— Помогите! — воскликнула девушка, подбегая к дыре вслед за мной. — Я ничего не понимаю… Они мне не верят…

Мы опустились на колени возле забранных ржавым железом окосмов колодца и попытались рассмотреть хоть что-нибудь в кромешной тьме.

Колодец до краев наполняла плотная, слежавшаяся тьма, воняющая железом, сырой землей, дрожжами и… страхом. И такой же страх расползался вокруг — осязаемый, вязкий, [устой, казалось, зачерпнуть можно. Люди застывали в нем, как мухи в ядовитом клею.

— Я говорю, что Ава там, а мне никто не верит… — продолжала, задыхаясь, говорить девушка напротив, цепляясь белыми пальцами за выступающие по краям колодца трухлявые скобы, оставшиеся от унесенной кем-то крышки. — Я попросила хоть веревку… Не дали.

Из колодца доносились какие-то слабые звуки. Может, вода… Может, плач. Оттуда мне знать, какая там глубина?

— Не лезли бы вы туда, — внятно произнесли от группки внимательно наблюдавших за нами зрителей. — Это же колодец.

— Ну и что?.. — с раздражением осведомился я.

— Не понимаешь? Ко-ло-дец! — объяснили мне охотно. — Туда!

— Куда?

— Вниз! — с какой-то неясной, но отчетливой интонацией пояснили мне.

Я обернулся, озадаченно рассматривая слегка размытые наплывающими сумерками, лица. Такие разные, сейчас они казались неприятно одинаковыми — угрюмыми, напуганными, виноватыми.

— Ты что, не знаешь?

— Чего я не знаю?

— Да откуда ему знать, — вмешался кто-то еще. — Ты смотри, он же из этих!.. Они там у себя в горних высях ничего не ведают. Пусть лезет, коли хочет…

— Ну да! Он сейчас залезет, разворошит все, а нам потом здесь жить?

— Хотите мне помешать? — недоверчиво удивился я. Собравшиеся разом замолчали и отступили на несколько шагов.

— Давно она там? — спросил я притихшую девушку, пытаясь различить хоть какое-то шевеление в недрах колодца.

— Пол… полчаса их уговариваю с тех пор как… — с усилием и неуверенно ответила девушка. — Я в лавку заходила на пару минут, а она тут бегала с девочками… Мы не здесь живем… Она же не знала, что тут яма.

— А другие девочки где?

— Н-не знаю…

— Ты чего стражей не позвала?

Девушка вдруг подняла на меня расширенные глаза, в которых ужас явственно имел липкую примесь безумия.

— Я подумала… Мне показалось, что… Что если я уйду хоть на минутку, то они крышкой закроют, забросают землей, или травой, и я… больше не разыщу его.

Несколько мгновений мы молча таращились друг на друга. Совершенно дикое предположение девушки неожиданно вовсе не показалось мне невероятным. Флюиды всеобщего местного сумасшествия явно витали в воздухе.

«Ко-ло-дец!.. Вниз!»

— У меня веревка, — неожиданно, сквозь скопление молчаливых наблюдателей, протиснулся худощавый мужчина. Отмахнулся от тех, кто пытался его удержать, подошел. И добавил вполголоса: — Только я вниз не… А вверху могу подержать.

— Я тяжелее вас, — подсказал я осторожно.

— Вниз не полезу, — твердо повторил мужчина.

То ли общая атмосфера подействовала, то ли последние слова девушки, но как-то слишком явственно и в сочных красках я представил, как начинаю спускаться вниз, а этот доброхот внезапно выпускает веревку из рук. А все остальные дружно задвигают тяжелую крышку и закидывают ее землей. Паранойя?

— Не боись, удержу, — словно прочитав мои мысли, усмехнулся добровольный помощник. — Я жилистый… И не суеверный. Почти.

— Что там, в этом колодце? — спросил я, обвязывая веревку вокруг себя. — Призрак?

— А то ты и сам не знаешь, что под городом… — тихо буркнул партнер. — Нормальные люди туда не лезут. Никогда.

— Нормальные люди не позволяют гибнуть детям из-за старых суеверии.

— Кабы суеверия… — смутно ответил он, не глядя на меня. — К тому же колодец-то не сегодня открыли… Я мельком глянул на крышку в стороне. И верно — она давно и прочно вросла в землю. Ее сняли не один год назад.

— Каждый защищается и откупается, как умеет. Эта дурочка шум подняла…

Может, и стоило еще поговорить на эту тему, но определенно не сейчас. Поэтому я без энтузиазма полез в колодец.

Темнота, прохладная и упругая, как мутная вода обняла и накрыла с головой. Запах плесени и железа усилился. Свет, сочившийся сверху из круглой дыры, становился все слабее и призрачнее. Звуки оттуда гасли и вязли в плотном мраке. Натянувшаяся веревка шуршала, цепляясь за камни. Время от времени я нащупывал металлические скобы на стенках колодца, но они почти сразу же обламывались, стоило слегка надавить. Только бы у партнера наверху достало сил… Держаться здесь не за что.