— А с какой стати я должен куда-то заглядывать?

— Ты упрям и бестолков, — проворчал старик. — Неужто ты полагаешь, что я пожилой человек унижался перед тобой, просил прийти сюда и помочь просто ради того, чтобы развлечься? Уважай мои седины!

«Великий дракон!» — мысленно возопил я, подошел к трубе, демонстративно спрятав руки в карманы, и заглянул, как было велено, в узкое отверстие. Для этого пришлось опуститься на одно колено. Труба помещалась на довольно низкой подставке, удобной для наблюдения из кресла, сейчас отставленного в сторону, которое старик и не подумал предложить мне. Широкий раструб был направлен через пролом в крыше на северный склон небосвода, там, где ночью обычно проступает Око Дракона. Но труба показалась мне слишком маломощной, чтобы различить его при свете солнца.

В первый момент я не увидел ничего и решил было, что нахальный старик все же просто издевается, замазав линзы темной краской. Тем более, что ближайшая ко мне стекляшка выглядела какой-то волнистой, тусклой и неровной, словно найденной на свалке или на мертвой земле, где подобного добра навалом. Но уже через пару секунд я понял, что поспешил с выводами. Я увидел кое-что, заставившее меня открыть рот в изумлении. Я видел Стену Мрака и цепочку золотых огоньков, пересекавшую ее.

— Ну, — нетерпеливо спросил старик. — Видишь что-нибудь? Чего ты молчишь? Язык прикусил? Ну говори же! — Он пританцовывал рядом, явно с усилием подавляя желание отпихнуть меня в сторону.

— Этого не может быть, — выдавил я наконец. — Ее невозможно увидеть с земли!

— А-а! — взвыл восторженно старик, подпрыгивая. — Значит, я все-таки не ошибся! Это она! Она! Проклятая напасть! Какое счастье… — И заметив мой изумленный взгляд, угомонился, приняв строгий вид, и махнул рукой: — Ну, иди, иди, парень. Ты мне больше не нужен. Гордись, что стал свидетелем величайшего достижения современной науки…

— Как вам это удалось?

— Годами кропотливого труда, — отозвался он, бесцеремонно отталкивая меня в сторону и ласково оглаживая свою трубу. — Бессонными ночами над книгами, миллионами экспериментов…

— А зачем? — невольно спросил я. — Все и так знают, что Стена существует.

— Но никто не видел ее своими глазами! — вскричал он. — Кроме вас и ваших чудовищ, — добавил старик с отвращением, покосившись на меня.

— Почему? — невольно заинтересовался я. — Ведь действительно странно — драконов чаще всего видят, или хотя бы способны различить их присутствие почти все люди. А Стену…

— Потому что талант или, скажем, любовь или страх — это нечто реально проявляющееся, — неожиданно миролюбиво ответил старик. — Никто не сомневается в существовании таланта. Он либо есть, либо нет. А вот добро и зло — материи тонкие и зыбкие. Их нельзя рассмотреть. Их проявления для простых людей зачастую двусмысленны и непонятны. То, что вчера добро, сегодня — зло. Это категории абстрактные, — он пошевелил скрюченными артритом пальцами, будто обозначая в воздухе нечто заковыристое. — Так вот Стена Мрака — и есть отражение этих абстракций. Она ненастоящая и в то же время реальная. Толика этой тьмы есть везде — в душах людей и в тени драконов, но потрогать руками ее невозможно. Поэтому для большинства людей вы охраняете нечто несуществующее, а следовательно, вы — бездельники и дармоеды… Впрочем, зачастую, так оно и есть.

— Но зло такое же настоящее…

— Только потрогать его нельзя. В нашем мире. Зато там, за вашим Рубежом, оно обретает плоть и облик. Вы его видите и стережете. Во всяком случае вам положено этим заниматься. Хотя и это по большому счету всего лишь иллюзия…

— То есть? — возмутился я.

— То есть тьму вы удерживаете не тогда, когда переваливаете через границы реальности верхом на своих… ээ, партнерах. А тогда, когда сидите в комнатах, в студиях, в лабораториях или где там еще вам удобно и что-то создаете! А патрулирование — это, так сказать, уравновешивание иллюзий чем-то материальным. Отголосок совершенного. Потребность в овеществлении условного акта творчества. Воплощение его в реальное действие… Понятно?

— Нет!!

Я потряс головой, пытаясь уложить только что услышанное. Информация топорщилась гранями и не желала превращаться в нечто удобное для восприятия,

— Не трудись, — пробормотал сварливо старик. — Эдак ты летать разучишься, углубившись в размышления о материальном. Сторожишь свою границу, и сторожи. Благое дело — беречь мир от наступления беспросветного хаоса. Вы, слава Хранящему, хорошо различаете границу. Но другие-то не видят! Только чувствуют его отголоски, но чаще всего не понимают, что именно происходит… Находились невежды, которые не верили в существование этой аномалии. Твердили, что-то о переносном смысле, но я знал, что она должна быть! Ведь есть указания!

— Какие?

— Дитя, — вдруг сказал он почти с нежностью, рассматривая меня. — Невежественное дитя. Вас ведь теперь ничему не учат… Тебе известно, дитя, что предки наши родом не из этого мира? И что пришли они сюда много веков назад, бежав со своей родины, где царили хаос и зло.

— Ну да… Некий волшебник открыл врата…

— Не так! Какой-то ученый или маг сумел сомкнуть два мира — реальный и нереальный. Чтобы люди здесь обрели союзников, с помощью которых навсегда перекрыли путь хаосу, создав условный Рубеж. Вот его-то с тех пор стерегут драконы и всадники. На стыке реального и нереального. И только драконам и всадникам известно, что такой Рубеж существует. Наши праотцы рассудили, что если все население нового мира будет знать о существовании этого прохода, возможно, найдется негодяи, который отыщет способ открыть его снова…

— А такой способ может существовать?

— То, что закрыл один, всегда может открыть другой. Это аксиома. Не будь дураком, — скривился вздорный старик. — В книгах сказано, что вроде бы имеется некий ключ, с помощью которого закрыли проход. Или даже не так… — Он умолк, поразмыслил и поправился: — Имеется некий Ключ.

Я не заметил особой разницы между смыслом последних реплик и не проникая важностью момента. Старик почувствовал это и досадливо отмахнулся, тем не менее, продолжив:

— И вроде бы поначалу его даже не особенно прятали. Но потом люди дичали, забывали кто они и откуда, вокруг Ключа вырос целый город и тот затерялся, забытый всеми. Но возможно, он все еще действует.

— А его искали?

— Не особенно. Те, кому известно о нем, полагают его такой же непостижимой сущностью, как Стена Мрака. Стену видят только драконы и всадники. Но уж точно драконы не позволят своим всадникам нарушать древний договор и разыскивать спрятанное. Это крепкий тандем — дракон и Птенец надежно присматривают друг за другом.

— Так вот зачем вам понадобилось строить эту трубу и доказывать, что Стена существует…

— Ты не так глуп, как кажешься и способен на простейшие логические выводы…

— Но как вам это удалось? Старая труба, кривые линзы… Стену невозможно увидеть даже в мощный телескоп!

— Правильно, ибо она так же ирреальна, как ваши драконы. Однако это не значит, что ваших драконов не существует. Если можно видеть крылатых драконов, меховоидов, троллинов и прочую нечисть, отчего бы не найти способ увидеть Стену? — безапелляционно поставив драконов в один ряд с «нечистью», старик удовлетворенно потер ладони. — Всего лишь годы упорного труда, парочка собственных открытий и находок, врожденная гениальность и прозорливость и… Вот результат!.. Последнюю точку я поставил не далее, как вчера, — с воодушевлением поделился он. — Совершенно закономерная случайность. Чуточку передвинул подставку и вдруг!.. Мне и в голову не приходило, что от месторасположения зрителя тоже кое-что зависит. Миллиметр в сторону — и нет ничего. Просто пустое небо!..

Я посмотрел туда, куда он указывал и убедился, что трехногая подставка стоит точно в центре главного зала Святилища, на возвышении, там, где плитками выложена четырехлучевая звезда, символизирующая летящего дракона. Странно, хоть звезда и размещалась в центре помещения, отчего-то казалось, что вписали ее криво.