Невольно хмыкнув, я стал спускаться, аккуратно обогнув недовольного дворника, сметающего нанесенный сегодняшними экскурсантами мусор со ступеней.

В сумрачных недрах «Мышеловки» ни одного знакомого, к счастью, не обнаружилось. Только лениво бренчали для немногих присутствующих слушателей музыканты. Они узнали меня и приветственно замахали руками. Я вежливо поздоровался, но предпочел устроиться в самом дальнем и самом темной углу, где на меня не особенно обращали внимание, зато я мог видеть всех входящих в зал «Мышеловки». Думаю, нетрудно угадать зачем я вернулся сюда. Уж точно не раздавать автографы. Честно говоря, я почти не надеялся, что глазастая незнакомка снова появится, но ведь нужно же было попытаться?..

Зал постепенно наполнялся людьми, музыкой, дымом. Время шло. Секунды растягивались, как патока, но все же рвались и исчезали навсегда. Ночь брала город без боя. Дневные открытые лица неуловимо и решительно сменялись ночными смутными масками, смех — загадочными улыбками, пустая болтовня — многозначительными взвешенными репликами. Мир окутало сверкающее блестками звезд дымчатое покрывало.

Ждать дальше смысла не имело. Я разочарованно поднялся и стал пробираться к выходу. И небеса уступили: мелькнула у дверей стройная, хрупкая фигурка, оглянулась вокруг, выискивая кого-то, полыхнула сиреневыми глазищами и столь же быстро исчезла в ночном мраке. Словно вампир.

Я ринулся вдогонку, но, естественно, уже никого не застал на входе. Только звезды глумливо ухмылялись с небес. Незнакомка снова испарилась бесследно, как это обычно случается с таинственными незнакомками.

Возвращаться в «Мышеловку» не хотелось, да и незачем было, поэтому я просто поплелся по улицам, инстинктивно пытаясь вспомнить свой вчерашний маршрут. Было бы любопытно выяснить, каким ветром меня унесло к Упокоищу. Последнее, что я отчетливо помню о вчерашних событиях — это пылающий костер, в котором сгорал деревянный дракон, завернутый в полетную куртку.

— Ой-ой! Опять, опять ты здесь, — прошипел голос, знакомый до отвращения и цепкая рука с привычной лов костью ухватила меня за рукав.

— Что тебе, Туча? — осведомился я, рассматривая возбужденного Тучакку и сопровождавшего его унылого типа, облаченного в черное. Тип нервозно озирался, а когда заметил мой взгляд, немедленно, по-волчьи оскалился.

— Гуляешь? — спросил Тучакка, как обычно не интересуясь ответом. — А не боишься, Птенец?

— Еще хоть раз назовешь меня Птенцом — я тебя убью, — сухо пообещал я, выдирая свой рукав.

— Как? — живо заинтересовался Тучакка. Его крохотные поросячьи глазки сверкали даже в темноте улиц. Я слегка растерялся от этого вопроса и пожал плечами:

— А как бы тебе хотелось?.. Скормлю своему дракону.

Немногочисленные на этой улице прохожие оглянулись, привлеченные громогласным и ликующим хохотом Тучакки. Его смурной дружок неуютно поежился, пряча голову а плечи. Ему явно нестерпимо хотелось слинять в ближайшую подворотню.

— Вот за что я люблю Птен… вас, — довольно ухмыляясь, наконец, сказал Тучакка, — так это за то, что вы всегда не в курсе свежих новостей… А вот не боюсь я твое чудище! — вдруг заявил он.

— В самом деле? — вяло отозвался я, чувствуя, как привлеченный разговором дракон пошевелился. Огни ближайших фонарей затрепетали разом, хотя в воздухе не ощущалось даже малейшего ветерка.

— Тихо! Тихо!.. — спешно проговорил Тучакка, невольно сникая и опасливо оглядываясь. — Я же не назвал тебя Птенцом!

— Ты назвал его чудищем, — пояснил я.

— Прошу прощения! — немедленно крикнул Тучакка, почему-то обращаясь к небесам, и добавил уже мне. — Я не хотел… — Он повертел головой, удостоверившись, что огни больше не вздрагивают. Его молчаливый друг как-то незаметно все же сгинул в подворотне и теперь обозначался лишь смутным силуэтом.

Дракон не давал о себе знать, но я все еще отчетливо ощущал его присутствие, поэтому решил не затягивать общение.

— Послушай, я спешу… — начал было я, но Тучакка взмахнул протестующе руками.

— Погоди, погоди! Потом будешь спешить. По-твоему, для чего я затеял этот разговор?

— Ты известный прилипчивый псих, — пробормотал я. — Только не понимаю, почему именно я особенно часто становлюсь твоей жертвой?

— А-а! Не понимаешь? — как мне показалось, слегка обиженно отозвался он. — А потому, Птен… Кир, что ты однажды спас мне жизнь. Добрые дела вознаграждаются!

— Если бы я знал, что мой поступок вознаградится пожизненным общением с тобой, я бы, пожалуй, подумал еще разок, прежде, чем лезть в ледяную воду… — моя реплика прозвучала бесцеремонно, но мне надоело торчать посреди улицы в компании потрепанного, увешанного всевозможными коробочками, блокнотами, брелками сумасшедшего, больше напоминающего агрессивное пугало, чем человека.

— Прискорбно, прискорбно, — вздохнул Тучакка и поджал губы, состроив действительно удрученную гримасу, что было, впрочем, несложно при его вытянутой в вечной тоске физиономии. — Чему вас только учат в Гнезде? Так жестоко оскорбить человека, который всего-то и хотел предупредить своего спасителя о грозящей его молодой жизни опасности. Протянуть, так сказать, руку помощи, как он когда-то…

— Какой еще опасности?

— Я же говорил, что ничегошеньки вы не знаете! — фонтан искрометного энтузиазма моментально разнес вдребезги маску нарочитой грусти. — А то, что вчера до смерти избили одного из Птенцов, слыхал? По глазам вижу, что не слыхал… То-то же!

— Как избили? — поражение и недоверчиво переспросил я. — Что ты несешь? Этого быть не может!

— Что, ваше мудрые наставники не сочли нужным предупредить вас?

— Я не верю тебе, — ошеломленно выдохнул я, чем, похоже, всерьез задел его.

Тучакка надменно вздернул подбородок и холодно заявил:

— Да, согласен, временами, я, случалось, передергивал факты просто потому, что был не совсем в курсе событий, но я никогда не лгу!

— Значит, ты ошибаешься! То, о чем ты сообщил невозможно по трем причинам: первое — дракон Птенца не допустил бы подобного, второе — никто не осмелился бы напасть на Птенца, и третье — кому это вообще понадобилось?

— Веские доводы, — согласился Тучакка. — А ты обратил внимание, какую из причин ты поставил на первое место, а какую на последнее? Еще полгода назад они бы безусловно поменялись местами. Кажется, ныне тебя не удивляет сам факт нападения?

Когда Тучакка хотел, он мог говорить вполне вразумительно, не торопясь, не брызгая слюной и не хватая собеседника поминутно за рукав. Мало кто из знавших этого потрепанного типа, — помеси человека с сорокой, — ведал, что статьи, написанные его рукой без правки берут в любые городские газеты.

— Ну… — я не знал, что возразить и задумался.

— Вот-вот, Птенец, — кивнул серьезно Тучакка. — Поразмышляй на досуге. И не забывай смотреть по сторонам.

— Что произошло? На кого напали? Почему?

— Гнездо, как и следовало ожидать, немедленно забаррикадировало все входы и выходы, так что особенно много разузнать не удалось. Пострадал какой-то парень, постарше тебя. Говорят, что драку он затеял сам, и в общем вел себя не слишком хорошо… Разозлил всех. А людишки сейчас и без того вздрюченные этими слухами о темных драконах, следах на телах убитых…

— Каких следах?

— Да ерунда все. Пустили слух, что на телах остались следы гигантских зубов. Смутное время, сам понимаешь. Много ли человечкам надо?.. — Тучакка поскреб когтистым пальцем переносицу, — Так, слово за слово, разгорячились все… Короче, побили они его. Поначалу распалились так, что забыли о драконе. А потом, когда поняли, что дракона-то и нет — рассвирепели еще почище…

Я машинально покусал губы, размышляя. История казалась неправдоподобной. Драконы, которые вообще-то, как правило, недолюбливали своих всадников или, в лучшем случав, относились к ним нейтрально, всегда поднимались на защиту, когда понимали, что партнерам грозит опасность. Особенно если речь шла о смертельной угрозе. Каждый дракон знал, что не может существовать без человека. Гибель всадника влекла за собой обязательную гибель дракона. Слишком тесен этот союз.