Во время переходов и на привалах мы рассказываем друг другу о своих похождениях. Из рассказов Анюшина я понял следующее. После появления и натурализации в здешнем мире он уговорил Велимира не начинать безнадежную (как полагал Андрюха) войну с империей, а отправить его для обучения к кудеснику (так назвал старца горы мой друг). Чему-то, со слов Андрюхи, старец его научил. Правда, для эффективного использования этих знаний нужен был я. Ну об этом уже говорилось. Поняв, что больше ничего нового общение с наставником ему не принесет, Андрюха от отчаяния решил заняться партизанщиной. Подошел он к этому не в пример серьезнее, чем мы. Хотя, справедливости ради, надо сказать, что времени для подготовки у него было побольше. Да и румийцы его не пасли, как нас с самого начала. Видимо, не приняли всерьез, исходящую от него угрозу. Андрюха тайно высадился со своими людьми в укромном месте на побережье. Помогли ему в этом здешние пираты. За определенную мзду, естественно. В составе отряда были в основном славы и, так же как в моем случае, группа жриц-телохранительниц с клоном нашей общей подруги во главе. Звали ее Ирийена. Тут местные шутники-боги почти не заморачивались, добавив к имени здешнего воплощения Ирки всего пару лишних букв.
Андрей сразу после высадки увел свой отряд в полсотни человек в горы и долго скрывался в селениях фракийских горцев, искренне ненавидевших своих поработителей. Андрюху, после того, как он показал несколько фокусов, местные приняли, как мессию, посланного им богами для избавления от проклятых румийцев, и только что на него не молились. Отряд изрядно пополнился, и насчитывал теперь тысячу двести воинов. Андрей всех воинов в одной куче держать не стал, а оставил проживать в своих родных селениях: слишком заметным было бы такое скопление людей, да и прокормить — проблема. В случае необходимости собрать их можно было за сутки: у горцев существовала своя система связи — свист, с помощью которого они могли передавать от селения к селению довольно сложные в смысловом отношении послания и очень быстро. Для этого имелись постоянные дежурные, а свист в горах разносится на многие километры.
Проводил Андрюха и обучение. В индивидуальном бою, да еще и в привычной для себя гористой местности, фракийцы оказались весьма не плохи, но вот о сражении в строю имели слабое представление. Андрей, в меру сил и знаний, пытался восполнить этот пробел. Вроде бы даже что-то получилось. Во всяком случае, он так посчитал. А что вы хотели: румийцев в бою он тогда еще не видел. Это мне «повезло» в этом с самого начала здешних похождений.
В общем, в один прекрасный день, примерно через полгода после пребывания во Фракийских горах, Андрюха решил, что пришла пора потревожить румийцев и испытать свою армию в деле. Для пробы сил он выбрал небольшой румийский городок в горной долине, основанный вышедшими в отставку ветеранами. Навроде того, что захватили мы и в чьем акрополе отсиживались. Народу там жило около трех тысяч человек. Почти все румийцы. Все мужское население, как водилось во всех поселениях подобного типа, были военнообязанными. Ну, кроме совсем детей и дряхлых стариков. Потому подавляющего численного преимущества Андрюхино войско не имело — румийских воинов оказалось чуть меньше тысячи. Несмотря на внезапное ночное нападение, жители городка оказали ожесточенное сопротивление. Победить, все же, удалось, но потери оказались ужасающими — две трети личного состава. Это только убитыми, раненых Андрей исцелил. Целительству научил его все тот же волшебник с горы. Суть лечения была один в один, что и у меня. Правда, зомбяков мой друг делать не пробовал: его наставник сразу предупредил об опасности черного света, возникающего при этом. Оказывается, эти черные лучи могут стать опасными для того, кто их вызвал. Так что я рисковал, экспериментируя с этой непонятной силой. М-да, хорошо иметь наставника в таких делах.
Итак, потери оказались ужасающими. Андрей впервые по-настоящему осознал, чего стоят румийцы в бою и загрустил. Если не сказать, впал в депрессию. Немного утешала только искренняя радость, с которой восприняли эту, пусть и кровавую, победу фракийцы: они-то знали истинную цену румийцам, как воинам. Буквально через неделю потери были компенсированы с лихвой новыми добровольцами, и войско Андрюхи стало насчитывать полторы тысячи воинов. Правда, подготовка их оставляла желать лучшего. Как раз к этому времени в горы припожаловали румийские каратели, которые принялись жечь ближние к уничтоженному городку фракийские селения. Жители угонялись в рабство. Те, кто пытался сопротивляться, безжалостно уничтожались. Обычная карательная операция. Румийцы всегда так действуют при малейшем неповиновении покоренных народов, как объяснили Андрюхе местные. Смотреть спокойно на гибель и порабощение поверивших в него людей он не смог и объявил сбор войска.
Народу собралось гораздо больше, чем он ожидал: почти три тысячи человек. Трофейного оружия захваченного в румийском городке на всех не хватило, но фракийцы вооружились кто чем мог и потребовали вести их в битву. Румийских карателей, по донесениям разведчиков, было примерно столько же сколько и горцев, но Андрей теперь трезво оценивал боевые возможности своих и румийских воинов. Потому попытался отговорить воинственных фракийцев от сражения грудь в грудь. Можно же увести жителей селений выше в горы, укрыть в пещерах, а самим устроить карателям партизанскую войну. Это было бы гораздо эффективнее. Дома в селениях сожгут? Так что — новые отстроим! Да и что там за дома… Но фракийцы уперлись: хотим сражения. Видно, поверили в счастливую звезду своего мессии.
Что тут поделаешь, назвался груздем, полезай… Куда? В данном случае в какое-то совсем не приятное место. Но деваться было некуда. Андрей разделил свое войско на три части и ударил на румийцев. Те, к этому времени тоже разделились на десяток отрядов и увлеченно занимались уничтожением горских селений. Имея численное преимущество перед более мелкими румийскими отрядами, фракийцам удалось спервоначалу потеснить их. Сохраняя полный порядок и самообладание, румийцы отступили в ближайшую долину, соединив там свои силы. Андрей тоже соединил три своих, уже изрядно потрепанных отряда и снова попробовал отговорить не в меру воинственных соратников от сражения. Не вышло — фракийцы рвались в бой. Ну что тут поделаешь! Мой друг попытался построить свою вольницу хоть в какое-то подобие строя и двинул то, что получилось в битву. Строй, как и следовало ожидать, рассыпался при первом столкновении и дальше фракийцы дрались, кто как хотел. Дрались, правда, храбро, ничего не скажешь. Но все их беспорядочные наскоки бессильно разбивались о незыблемый румийский строй. Не прошло и получаса, как от трехтысячного войска осталось меньше трети. После очередного натиска Андрюхины воины откатились от румийцев метров на пятьдесят и приостановились перевести дух. В этот момент войско румийцев пришло в движение, развернулось и сплошной стеной двинулось на оставшихся в живых горцев. Столько грозной мощи было в этом движении, что даже такие храбрецы, как фракийцы невольно попятились. Румийцы ускорили шаг, потом перешли на бег, сохраняя непостижимым образом, равнение рядов. Этого измотанные боем и уже морально надломленные огромными потерями фракийцы не выдержали и обратились в бегство. Не все, правда: несколько десятков храбрецов остались на месте, предпочитая гибель отступленю. Как показалось Андрею, румийский строй даже не замешкался, достигнув отважных одиночек. Они были просто опрокинуты и затоптаны бронированной массой.
Сам Андрюха в сражении не участвовал. Наблюдал со своей свитой за его ходом метров с двухсот с небольшого скалистого холма. Поняв, что все кончено, геройствовать не стал и присоединился к своим бегущим воинам, возглавив отступление (назовем так, тот позорный драп). Хорошо, что у румийцев не имелось конницы, а то мало кто из бегущих ушел бы живым. Но тут легко вооруженные фракийцы имели преимущество перед более тяжелыми легионерами и сумели оторваться, не понеся во время бегства особых потерь. Уцелело от более чем трехтысячного войска меньше восьмисот человек. Вот так бесславно произошло первое прямое столкновение Андрюхи с румийской военной машиной.
