— Только глядите, чтобы угощение было отменное, не то, что вы подаете другим! Я ужасный привередник.
Просто смех разбирает при виде того, как хозяйка суетится, подогревая сакэ, налитое из только что откупоренной бочки. Затем она принимается гадать посетителю.
— Вот уже три раза бросила заколку50, — восклицает она, — а выходит все одно: у вас наверняка родится сын!
Так предсказания хозяйки и хвастливые слова гостя сливаются в единый поток хитроумного вранья.
Приятно накануне новогоднего праздника во весь голос затянуть песню, особенно когда тебе подыгрывает на сямисэне куртизанка; это удовольствие можно себе позволить лишь в веселом заведении. “В печали и грусти проходят дни и месяцы жизни моей...” — поется в песенке, и правда, нашему купцу есть отчего печалиться и грустить. Не потому ли этот день кажется ему таким длинным? Обычно он жалел, что дни пролетают слишком быстро, нынче же — совсем другое дело.
Куртизанка, которую хозяйка вызвала к гостю, напустила на себя празднично-оживленный вид и, хотя радоваться ей было нечему, с улыбкой заговорила:
— Один за другим уходят годы. Как это печально! Прежде я всегда радовалась наступлению Нового года, думала — придет праздник, можно будет поиграть в волан. Но вот мне уже девятнадцать минуло. Скоро зашью разрезы на кимоно51, обзаведусь семьей, детишки станут называть меня матушкой. Всего только год осталось мне ходить в фурисодэ.
У гостя, на беду, оказалась прекрасная память:
— Помнится, когда я последний раз пировал в заведении “Ханая” в столице, на тебе было платье со скругленными рукавами, и тогда ты тоже говорила, что тебе девятнадцать. Но с тех пор уже лет двадцать прошло. Выходит, тебе тридцать девять лет, а ты все строишь из себя молоденькую и ропщешь на судьбу. Да тебе просто повезло, что ты коротышка и поэтому выглядишь моложе своих лет.
Так, вспоминая прошлое, купец изобличал женщину, пока та не взмолилась:
— Простите меня.
Прекратив на этом неуместный разговор о летах, они поладили между собой и сдвинули изголовья.
Но вскоре явилась какая-то старуха, — по всей видимости, мать этой женщины, — тихонько ее окликнула и, о чем-то пошептавшись с нею, с горечью произнесла:
— Я пришла взглянуть на тебя в последний раз. Из-за того, что мне не хватает каких-то четырнадцати или пятнадцати моммэ, я должна буду утопиться.
Услыхав это, дочь разрыдалась, поспешно сняла с себя косодэ из дорогого шелка и, завернув, его в фуросики, отдала матери. Растроганный купец подарил старухе золотую монету.
Как раз в это время в чайный домик заглянули двое юношей, по виду слуги актеров Кабуки53. Услышав громкий голос довольного собственным великодушием купца, они без труда его отыскали.
— Так вот где вы прячетесь! — вскричали они. — Мы с утра уже несколько раз наведывались к вам, а вас все нет и нет. Хорошо, хоть здесь застали! — После недолгих препирательств они забрали у купца все деньги, что были при нем, а также хаори, меч и кимоно. — С уплатой остального долга мы, так и быть, подождем до пятого числа, — сказали они напоследок и удалились.
Очутившись в столь незавидном положении, купец все же попытался вывернуться.
— Когда тебя так просят о помощи, трудно отказать... Да, в последний день года нельзя отлучаться из дома, — пробормотал он и отправился восвояси.
А все принялись над ним потешаться:
— Такого набитого дурака, как этот гость, поискать надо!
ДАЖЕ БОГИ ИНОГДА ОШИБАЮТСЯ
Каждый год в десятом месяце японские боги покидают подвластные им провинции54 и собираются в Великом Храме в Идзумо. Здесь они держат совет о ниспослании народу благополучия, решают, кого из богов, ведающих счастливым направлением года, в какую землю послать, спешат вовремя завершить приготовления к новогоднему празднику.
Удостоиться чести встретить праздник в Киото, Эдо и Осаке — главных городах страны — могут лишь боги, превзошедшие других в добродетели. В Нару или Сакаи тоже отправляются лишь самые достойные, умудренные опытом боги.
Немалыми заслугами должны обладать и те из них, кого посылают в Нагасаки, Ооцу и Фусими. Нет такого места в стране, будь то призамковый посад, приморский городок, поселок в горах или цветущее селение, куда не пожаловал бы свой бог счастья. Он не оставит своей милостью ни один малолюдный островок, ни одну убогую лачугу рыбака. Во все дома, где толкут моти56 и украшают ворота ветками сосны, непременно придет Новый год.
Однако любой из богов норовит оказаться поближе к столице, мало кому хочется встречать Новый год в деревенской глуши. Да и то сказать, если есть возможность выбора, всякий отдаст предпочтение городу.
Дни и месяцы нашей жизни мчатся с быстротой водного потока, годы же подобны волнам, набегающим на берег. Не успеваешь оглянуться — последний месяц года уже на исходе.
Жители Сакаи в провинции Сэнсю только и думают, что о богатстве, и хозяйство стараются вести как можно рачительнее. При этом достатком своим не кичатся. Снаружи жилище богача вроде бы ничем не примечательно — обычный дом с решетчатым фасадом, в каких нередко доживают свой век купцы, отойдя от дел, зато внутри там есть где развернуться. Дела свои богач ведет так, что суммы, записанные в течение года в тетрадь доходов, неизменно увеличиваются и перекрывают все расходы.
Ежели в семье такого человека растет дочь, то после того, как она переболела оспой, он внимательно присматривается к ней и, убедившись, что нисколько она не хуже других, а со временем станет девушкой, по нынешним понятиям, достаточно привлекательной, начинает готовить одежду ей в приданое, хотя невесте всего-то три или пять годочков. Если же девочка нехороша собой и может в невестах засидеться, богач старается скопить побольше денег на приданое, помимо торговли принимается за ростовщичество. Подобная предусмотрительность необходима, дабы избежать излишних хлопот во время сватовства.
Богач привык о каждой мелочи думать заблаговременно, и потому дом его постепенно обрастает пристройками: крыша еще не прохудилась, а он ее подновляет, столбы еще крепкие, а он подводит под них каменное основание. Медный желоб на карнизе еще не требует починки, а он из года в год следит за ценами на медь и покупает ее загодя на самых выгодных условиях. Шелковому кимоно ручного тканья, сшитому на каждый день, сноса не будет, потому что движения богача размеренны, степенны. В такой одежде он даже в будни выглядит нарядным, но поступает при этом вполне по-хозяйски. От отца он унаследовал драгоценную утварь для чайной церемонии, которая передается в его семье из поколения в поколение, так что стоит ему позвать гостей по случаю проводов старого года, как тотчас о нем расходится молва: этот человек отличается изысканным вкусом. А ведь никаких дополнительных затрат от него при этом не требуется!
Если даже такой богач во всяком деле проявляет бережливость да расчетливость, то о купце с небольшим достатком и говорить не приходится. Вместо подушки он подкладывает под голову счеты и даже во сне не забывает, что близящийся конец года может принести ему либо барыши, либо убытки.
Вместо того чтобы любоваться алыми листьями осенних кленов, он толчет в ступке дешевый красный рис, воображая, будто цвет его ничуть не хуже. Окунями, которых в пору цветения сакуры вылавливают в море прямо у него на глазах, такой купец лакомиться не станет. Он живо смекнет: эта рыбка в большом почете у столичных жителей, так пусть раскошеливаются, — и каждую ночь будет отправлять в Киото большие корзины со свежевыловленными окунями. Кефаль он выставляет на стол только для гостей, сам ее не ест, ссылаясь на то, что уж очень она отдает тиной. Жители столицы, окруженной горами, в изобилии едят свежих тунцов, в то время как здесь, неподалеку от моря, люди довольствуются мелкой прибрежной рыбешкой. Недаром в пословице говорится: “Маяк далеко светит, а у самого его основания темно”.
В канун Нового года, едва стемнело, один из богов счастья незаметно проскользнул в дом какого-то, как ему показалось, удачливого торговца, чтобы в его семье встретить праздник. Оглядевшись по сторонам, он увидел, что хотя полочка эходана и висит на положенном месте, светильники не зажжены и повсюду царит запустение. Но поскольку этот дом он облюбовал для себя сам, то покинуть его и отправиться еще куда-нибудь было неудобно, да к тому же там мог оказаться другой бог счастья. Поэтому он решил остаться в этом доме и поглядеть, как его обитатели будут встречать Новый год.
