Вот таков был рассказ этой дамы. Слушательницы ее удивились сильно. И тогда ночевавшая в этом доме женщина сказала: “А я ведь не из деревни пришла. Живу там-то и там-то. Вчера же пошла на службу, следом за тобой иду, вижу, как неподалеку от Большого дворца, переходя через реку, ты на камень наступила, сдвинула его. А из-под него пятнистая змейка выползла и за тобой увязалась. Я все хотела тебе сказать об этом, да побоялась, как бы мне от этого худо не стало. Вот и не сказала. На самом-то деле и в храма, где служба была, та змея тоже была, только никто ее не заметил. А как служба кончилась и вы вышли, снова я за вами отправилась. Хотела посмотреть, чем дело кончится. Вот так вот и случилось, что я нынешнюю ночь здесь провела. До полуночи караулила, а змея эта у подпорки свернулась. А как рассвело, смотрю, змеи уж и нет. Еще и ты такой сон рассказала. Удивительно это и боязно. Вот я и призналась. Но отныне об этом ни слова”. Так они договорились и с тех пор постоянно посещали друг друга, подругами сделавшись.

Ну, а дама та счастье в этом мире обрела. Недавно стала она высокодобродетельной женой младшего домоправителя у важного господина. А точнее — не знаю. Говорят, есть у нее все, что ни пожелает. Если людей расспросить, найти ее просто будет.

Подвижник, который учредил в храме Тобокуин службы в честь “Лотосовой сутры”, был поначалу человеком чрезвычайно дурным и семь раз в тюрьме сидел. На седьмой раз собрались чиновники из сыскного отдела. “Этот человек — ужасный злодей. Разве достойно человека хотя бы раз или два попасть в тюрьму! Постыдно и греховно, что он совершил столько преступлений и дошел до того, что в седьмой раз в тюрьму его посадили. На сей раз следует вырезать ему коленные чашечки⁴⁷.” Так они и решили.

Повели его на казнь, и случился там замечательный физиономист. Он шел куда-то по своим делам, но приблизился к палачу и сказал так: “Освободите этого человека. На нем лежит печать того, что он возродится в раю.” — “Глупости говорит! Этот монах ничего не понимает!” — сказали люди и продолжили приготовления к казни. Когда уже все было готово, физиономист встал над ногой преступника и застенал: “Казните лучше мою ногу! Как вы можете казнить того, кто непременно возродится в раю?” Люди растерялись и донесли чиновникам ведомства дознаний: так, мол, и так. Поскольку физиономист тот был человеком весьма почтенным, приговор приведен в исполнение не был, и начальнику ведомства дознаний доложили о случившемся. А тот сказал: “Ну, так освободите его”. И преступника освободили. И тогда у вора пробудилась совесть, он принял монашество и стал замечательным подвижником. Именно он учредил в храме Тобокуин службу в честь “Лотосовой сутры”. И, согласно предсказанию, умер весьма достойно.

Вот и выходит, что даже если кого-то и ждет высокая судьба и знаки того имеются на его лице, заурядный физиономист может того и не заметить. Замечательно то, что служба, которую учредил подвижник, продолжается в храме и по сей день.

Когда Микава⁴⁸ пребывал еще в миру, он полюбил одну молодую и прекрасную женщину, а свою жену оставил. Он взял в жены эту прекрасную женщину и привез ее из столицы в провинцию Микава, которой он управлял. Но она тяжко захворала, зачахла и умерла. Микава так печалился, что не хоронил ее. И ночью, и днем он возлежал с нею, разговаривал и целовал. Но вот изо рта пахнуло дурным запахом и тогда ему стало не по себе. Хоть и плакал он, но пришлось жену ему похоронить.

С того дня ощутил он печаль этого мира. Увидев, как в Микава устраивают Праздник Ветра и режут живьем жертвенных кабанов, он решил оставить службу в этой провинции. Но перед этим... Когда кто-то преподнес пойманного им живого фазана, управитель провинции Микава сказал: “А что, разделаем фазана живьем и съедим так. Может, так повкуснее выйдет?” Один из его тупоумных подручных, желавший понравиться хозяину, сказал: “Какая великолепная мысль! Полагаю, что это придаст некоторое своеобразие вкусу!” Однако более разборчивые подчиненные нашли, что это просто ужасно.

Но вот у них на глазах фазана стали ощипывать живьем. Птица поначалу хлопала крыльями, но потом заплакала кровавыми слезами, и встретиться с ней взглядом было невыносимым испытанием. А некоторые даже ушли. Но были там люди и бессердечные. “Ах, как слезами-то заливается!” — смеялись они. Когда кончили ощипывать фазана, принялись резать его на куски. Закапала кровь, ее подтирали. Умирая, птица разразилась ужасающими воплями. Когда фазана уже разделали, управитель Микава повелел: “А теперь пожарьте!” И тогда люди сказали: “Отменно! Это повкуснее, чем когда птицу разделывают уже мертвой, а уже потом жарят”. Микава же пристально взирал на происходящее. Но тут он вдруг заплакал и застенал в голос, и те, кто восхищался вкусом мяса фазана, были весьма удивлены. В тот же самый день управитель оставил должность и отправился в столицу, где и постригся в монахи, ибо пробудился в нем дух Пути истинного. И всю затею с фазаном он придумал только затем, чтобы укрепиться в вере.

Однажды, когда Микава просил подаяние, в одном доме ему дали замечательной еды, расстелили в саду циновку, и он уже готов был приступить к трапезе, но тут он заметил за приподнятыми ветерком занавесями богато одетую женщину. Это была его первая жена, которую он покинул. “Эй ты, попрошайка! Как я мечтала увидеть твою убогость!” — сказала она, посмотрев ему прямо в глаза. Но Микава не выказал ни стеснения, ни обиды. Он только сказал: “Большое спасибо!” Все съел и ушел.

Что за благостная душа! Прочно утвердился в нем дух истинного Пути, если он никакой обиды не ощутил.

Давным-давно, когда Син-но Мёбу⁴⁹ была еще молода, она часто ходила на поклонение в храм Киёмидзу⁵⁰. И жил там один досточтимый монах, женщин не знавший. Лет ему было восемьдесят. Восемьдесят четыре тысячи раз отчитал он “Сутру Лотоса”. И вот увидел он Син-то Мёбу, и восстала в нем плоть. Тогда он вдруг он смертельно занемог. Учеников его взяло сомнение и спросили они: “Что-то странный недуг у вас приключился. Не в том ли дело, что вы сгораете от любви к женщине? Нехорошо, коли нам о том не поведаете”. Тогда монах сказал: “И в самом деле устремляюсь я помыслами к той женщине, что приходит в храм из столицы. Вот и думаю, как бы мне поговорить с нею. Вот уже целых три года не могу ни есть, ни пить — только о ней и думаю. И ныне обречен я переродиться в мире гадов. Печально это”.

Тогда один ученик пошел к Син-но Мёбу. Когда он поведал ей о престарелом монахе, она без промедления отправилась в храм. Голова монаха была небрита уже весьма давно. Борода и волосы торчали, как серебряные иголки. Он был подобен черту. Но Син-но Мёбу, как ни в чем ни бывало, сказала так: “Сколько времени я уповала на вас! И как могла бы я отказать вам хоть в чем-то? Почему вы ничего не сказали мне об этом прежде чем плоть ваша стала столь немощной?” Тогда монаха приподняли на ложе, он взял четки и, перебирая их, сказал: “Как хорошо видеть тебя! Радостно, что ты пришла. Я дарю тебе самое главное место из “Сутры Лотоса”, которую я прочел более восьмидесяти тысяч раз. И потому, если ты родишь мальчика, который останется в миру, ты родишь канцлера или регента. Если родишь девочку, она станет женой государя. Если родишь мальчика, который примет монашество, он станет важным духовным лицом”. Сказав так, монах тут же испустил дух.

Впоследствии эта Син-то Мёбу стала пользоваться расположением самого господина Удзи и родила канцлера Кёгоку⁵¹, государыню Сидзё⁵² и настоятеля храма Миидэра по имени Какуэн⁵³.

И это тоже давным-давно было. Когда внезапно скончался Нарито-но Асон⁵⁴, принявший постриг господин Мидо сказал: “Наверное, он хотел бы оставить после себя какие-то распоряжения. Жаль, что не успел.”