Вдруг, за углом послышались чьи-то шаги. А вот и она…моя потенциальная жертва. Цена жизни Фирса.

Я заглянул за угол, чтобы посмотреть на этого «счастливчика». Слава богу — огромный мускулистый парень в кожаной куртке и темных очках! Хорошо, хоть не женщина, иначе я бы чувствовал себя полным ничтожеством.

Он приближался к моему убежищу. Все ближе и ближе…Все ближе и ближе…Отчетливее становились постукивания подошв его ботинок — учащеннее билось сердце в моей груди. Я вертел пистолет в своих вспотевших руках. «Уходи, пожалуйста! Пойди другой дорогой! Ну, что тебе стоит?! Давай, парень, убирайся отсюда! Убирайся!»

И вот я уже увидел кусочек его куртки…

Я зажмурил глаза, и, когда он подошел ко мне достаточно близко, выскочил из-за стены, и нажал на курок…

Глухо выстрелил пистолет…Послышался тихий предсмертный возглас человека.

Я открыл глаза. На асфальте лежало тело теперь уже мертвого парня…Он обливался кровью, и все еще тихо дышал. Я выронил пистолет из своих рук.

— Что я наделал?! — прошептал я.

Вдруг послышался вой сирен. «Они уже здесь. Мина вызвала их заранее…» Вдалеке замигали огоньки сирен. Я стоял, как вкопанный, осознавая, что я только что совершил.

— Эй! Стоять! — воскликнул милиционер, только что вышедший из своей машины. Он подбежал ко мне, и за ним еще несколько человек. — Ты арестован! — Он достал из кармана наручники, и, приказав протянуть руки вперед, сцепил их на моих кистях.

«Что я наделал… Что я наделал… Что я наделал…»

Милиционер повел меня к машине и толкнул к сидению. Я все еще таращился на только что убитого парня. Я убил его! Убил! Только подумайте!

Машина тронулась вперед. Я уже потерял из вида новоиспеченный труп, и смотрел в окно.

В ночи повсюду горели разноцветные огоньки. Редкие прохожие ошарашенным взглядом провожали нашу машину вдаль. «А ведь Мина пыталась меня отговорить… Она предлагала придумать еще что-нибудь. Предлагала еще порыться в книгах. Но я отказался. Во-первых, это было бы слишком долго; а, во-вторых, вряд ли бы мы нашли какой-нибудь другой рецепт, не содержащий Малиардадевиль…»

Да и что теперь жалеть? Что сделано, то сделано. Парень мертв, а меня везут в тюрьму. Зато Фирс останется жив.

Мы остановились около небольшого здания, с надписью ГОМ-2.

— Это и есть тюрьма? — спросил я у милиционера.

— Это? — усмехнулся он. — Нет, это пока только участок. Мы тебя расспросим, зачем ты это сделал, как, какой у тебя был мотив…

— Какой, к черту, мотив?! — разозлился я. — Не было у меня никакого мотива! Я просто решил вечером пострелять людей, порезвиться, так сказать, размять кости…И вообще, везите меня сразу в тюрьму в камеру смертников!

— В камеру смертников? Э, парень, да у тебя, видимо, сдвиг по фазе…Такого психа нужно еще поискать, чтобы он хотел попасть в камеру смертников…

— Зачем искать? Вот он я! Давайте, везите меня в камеру смертников!

— Да, у него явно что-то не в порядке с головой… — переглянулись милиционеры.

— Да, да, я шизофреник, очень буйный и опасный шизофреник, — затряс я руками, — поэтому, прошу вас, поместите меня в камеру для смертников. Хотя бы до суда!

— До суда? — задумался один из них — ну, что ж, если ты так хочешь…я могу и договориться, — сказал задумчиво он. — Кстати, как твое имя?

— Симон. Симон Ужасный. Только, прошу вас, отвезите меня поскорее в камеру смертников!

— Ха! — усмехнулся тот. — Ну, как хочешь. Но только до суда. Боюсь, что просидишь ты тут, максимум, пару месяцев.

— Почему это? — удивился я. — Я ведь его…Его убил! Выстрелил прямо в сердце!

— Да, парень, с меткостью у тебя, видимо, не все в порядке, — зацыкал другой милиционер. — Ты его ранил в руку, и он потерял сознание. Я сам его осмотрел и спросил у врачей. Но, если ты хочешь, мы можем тебя посадить в камеру для смертников, прямо сегодня.

— Он, правда, не умер? — радостно спросил я.

— Да, да, — подтвердил он. — Ладно, гони в камеру для смертников, Миха, — снова усмехнулся тот.

Машина тронулась с места и выехала на дорогу. Я засветился от радости. Нет, я не убил этого человека. Ха! Немудрено! Целился ведь я с закрытыми глазами.

«Он жив…Я его не убил…Больше никогда не возьму в руки оружие! Никогда!» Но я ошибался…

— Ну, мазохист, выходи, — ухмыльнулся милиционер.

— Спасибо, — улыбнулся я.

— Да ладно, всегда готовы помочь гражданам Российской Федерации.

Он вышел из машины, открыл мою дверь и сказал:

— Выходи.

Я, вытянув руки в наручниках перед собой, вышел из машины.

Вдруг, налетел сильный порыв ветра, и, едва не сбив меня с ног, бросил мне в лицо какую-то бумажку. Я быстро схватил ее руками и посмотрел на содержание.

На нем был нарисован рисунок: вампир, пятящийся к стене, а на него идет огромный громила — человек, слегка, как бы это выразиться, необычного вида. А сверху написано кровью: «Девятое июля»

— Что там такое? — подошел ко мне милиционер.

— Да так, — успел убрать лист я, и отбросил в сторону. Тут же набежал сильный ветер и унес его с собой. — Ничего. Чепуха какая-то.

Милиционер показал мне жестом на темное невысокое здание, и я пошел к нему.

— А ты чудак, парень, — сказал он, когда мы уже поднимались по старым ступенькам. — Лучше бы не маялся дурью, и поехал в отделение. Тут, могу тебя заверить, ужасно кормят!

— А я все равно есть не буду, — отмахнулся я.

— Как это? — удивился тот. — Голодать, что ли, будешь?

— Примерно, так.

— Ну, дело, конечно, твое…

Милиционер открыл дверь, и мы зашли в плохо освещенное, темное помещение. За столом, видимо, на вахте, сидел какой-то черноволосый кареглазый человек, и читал книгу.

— Здравствуй, Федор, — подошел работник милиции к нему.

— А, Яким Степаныч! — оторвал вахтер глаза от книги. — Давно вас, что-то, не было, — заметил он, и посмотрел на меня.

— Да все, как-то, понимаешь, недосуг. Слушай, ты не мог бы выполнить мою просьбу?

— Что такое?

— Да, понимаешь, этот парень хочет посидеть в камере для смертников, — он указал на меня.

— А что он сделал?

— Ха! Ты не поверишь, но он только ранил человека в руку.

— ???

— Ну, Федор, человеку захотелось немного разнообразить свою скучную жизнь! Устрой его в какой-нибудь камере, а? До суда.

— Ну, что ж…Я даже не знаю… — он привстал, что-то прошептал Якиму на ухо.

— Нет, нет! Что ты! По-моему, он совершенно вменяем…

— Ну…Странное у тебя, какое-то, желание…

— Федор…

— Ладно, ладно, ладно! Пойдем со мной. — Он поднялся со стула и кивнул головой в сторону, противоположную от меня.

Я пошел за ним. Через некоторое время мы оказались в темном коридоре, освещаемом лишь одной лампочкой. Я испуганно смотрел на железные зеленые двери, из которых доносились немного странные звуки, которые не предвещали ничего хорошего…Абсолютно ничего хорошего.

— Ну вот, — мой проводник указал на огромную дверь с номером «7». — Вот и твоя камера.

Он достал из кармана тяжелую связку ключей, и с тяжелым грохотом открыл дверь.

Из скудной камеры показалась голова типичного безжалостного головореза.

Он был одет в синий спортивный костюм и белую грязную майку. Все остальное его тело, даже бритую голову, покрывали беспросветные татуировки…

Я тяжело сглотнул, посмотрев на его злобный оскал. Два золотых передних зуба блеснули в тусклом свете лампочки.

— З-здрасте… — сказал я.

— Это что, мой новый сосед? — пробасил человек. — Очередной…

Почему-то мне не очень понравилось то, как он сказал это слово…

— П-почему, очередной? — поинтересовался я.

— Были еще два, но… — он залился идиотским смехом.

— Понятно, — прошептал я.

— Но их уже расстреляли, — пробасил он, и засмеялся еще пуще.

«Хотя бы, так» — подумал я.

— Ладно, заходи, парень, — сказал вахтер.

Я несмелым шагом прошел в камеру, и за мной задвинулся тяжелый железный замок.