Постепенно вокруг всех моих людей начало образовываться свободное пространство. Никто не смел атаковать нас изблизи, но и, держась на расстоянии, враги так же быстро погибали. Вся эта ситуация напомнила мой первый крупный бой с оборотнями, но тогда все было опаснее для меня. Теперь же я спокойно защищаюсь от любой атаки барьером, и могу следить за ситуацией, не беспокоясь за сохранность собственной головы. Враги в ужасе, и я только жду момента, когда они побегут или сдадутся: ведь тогда все это кровопролитие прекратиться! Но они не сдаются.
Внезапно шестое чувство возопило "опасность!" и я перестал мечтать о скором прекращении боя, высматривая противника, что мог пробудить мое чувство опасности. К Владику приближался человек в одежде, отличающейся от прочих. Он в длиннополой робе и странного вида шляпе, которые украшает изображение чего—то вроде красного солнца; в руках он держит посох. Этот человек молнией несется прямо на отбивающегося от толпы врагов Владика и размахивает своей палкой. Если бы этот новый противник не красовался другой одеждой, то я бы и не обратил на него внимания... и горько пожалел бы. Он разбил мой барьер, выставленный перед Владиком, и хотел уж было самого моего друга убить единым мощным ударом, но я успел среагировать скорее и нанести удар чистой энергией, от которого, словно пыль, поднятая на ветру, разлетелся весь правый фланг вражьей армии, вместе с Владиком и Харимоном в придачу. А вот сильный противник, по которому я и произвел удар, остался на своем месте и даже не обратил на мою попытку внимания. Он лишь удивился тому, что промахнулся, нанося удар по Владику и проследил, куда тот улетел. Ему хотелось добить противника, но оказалось лень догонять его (ведь Владик с моего пинка улетел куда—то в лес) и сильный противник повернулся в сторону того, кто сумел раскидать сотню его соратников одним ударом. То есть ко мне.
Описание человека, замутившего войну между кланами, было не слишком точным (фотографии не хватало), но я сразу опознал в новом противнике, того самого искомого человека. Он молод и глаза его горят гневом, к которому на ум приходит лишь одно описание "фанатичный". Да, именно фанатичным гневом горели его глаза. Лишь человек, посвятивший себя без остатка чему—либо, может иметь такой взгляд. Увидев меня, он словно увидел неописуемое зло. Словно заклятого врага усмотрел он во мне, и ни секунды не мешкая набросился. Я отскочил в сторону, даже и, не надеясь, что спешно возведенный барьер его остановит. И действительно, магическая защита легко рассыпалась, стоило ему только дотронуться до нее. Он не уничтожил ее силой — нет: она просто развеялась, словно это я повелел ее развеять.
Отскочив немного назад, я попытался использовать другую магию, но ничто из моего арсенала на врага не действовало. Я бы растерялся (еще бы: всесильная магия не работает!), но подобное уже случалось в бою с Восьмым, имеющим потрясающую сопротивляемость магии. У нового же противника не сопротивляемость, а выработанный иммунитет! Ведь даже те атаки, что сумели повредить Восьмому — не оказывали на текущего врага никакого эффекта! Он встречал грудью и Темный Ветер и Радужный Огонь, совсем не заботясь о защите и уклонении. Он нападал, размахивая увесистым посохом, продолжал теснить. Со всех сторон, отвлекая мое внимание, накидывались прочие воины врага, на которых мне также приходилось тратить часть сил. Чтобы облегчить себе жизнь в предстоящем сражении, я старался проникнуть сквозь оцепление на простор, получить свободу маневра.
Противник, похожий на монаха, бросался на меня без тени страха. Он привык, к моим отступлениям и осмелел, видя, что мои атаки не причиняют ему вреда. Он приблизился очень близко и замахнулся посохом... а потом не мог понять, отчего это, небо и земля поменялись местами. "Ротация, дружок!" — припомнив свои возможности до обретения магии, я совершил хороший бросок и припечатал монаха головой о камень. С него слетела его смешная шапочка, открыв совершенно лысую голову. Следом я планировал довершить прием и поймать врага в болевой захват, но тут весьма некстати вражеский посох врубился мне в живот. Я согнулся от резкой боли. Противник оказался на удивление крепок и быстро пришел в себя от моего, как я думал, смертельного броска. Но монах пострадал. Его голова покрылась кровью, но он этого казалось, не замечает. Не медля, враг вновь обрушил удары посоха...
Некоторое время мы с попеременным успехом обменивались ударами. Тут уж не до раздумий. Но вот в битве произошла заминка и мы одновременно отскочили, переводя дыхание.
Огляделись. Оценили обстановку. Голова монаха продолжала кровоточить, и могло показаться, что он в худшем положении, нежели я. Но мы равны. Хоть на мне нет даже царапинки, но я уже серьезно устал, да и единственный пропущенный удар в живот заставил мои внутренности сжаться от боли. Враг же, хоть и истекает кровью, но совершенно не выглядит уставшим и все также рвется в бой.
— Кто ты и почему вмешиваешься в дела Снорарла? — задал я вопрос, ища время на отдых.
— Ирик, епископ Единого Собора, — словно джентльмен представился враг, но тут же развеял иллюзию джентльменства, неожиданно атаковав, так и не предоставив мне возможность перевести дух.
Вновь завязался бой. В этот раз перевес оказался на стороне врага и из скоротечного столкновения я вывалился с разбитым в кровь носом. В голове нарастал звон, в глазах искрило. Ничего не разобрать. Опасаясь повторного удара, я отступил.
— Весьма неплохо, особенно для твари, полагающейся на колдовство! — похвалил меня враг, которого я все еще не видел. Потом я услышал, как он переместился, легко ступая по хрустящей земле. Взгляд немного прояснился лишь в момент, когда на мою голову собрался рухнуть посох, который монах держал двумя руками почти за самый кончик, словно длинный деревянный меч. Это сравнение пришлось очень кстати и я, действуя на автомате, перехватил посох между рук врага, и вновь отправил епископа знакомиться с земной поверхностью. В руках у меня оказалось чужое оружие, чем я и решил воспользоваться, намереваясь довершить прием, хорошенько врезав врагу. Я замахнулся, желая обрушить удар, долженствующий окончить бой, но, не довершив начатое, с криком отбросил чужое оружие и рухнул рядом с врагом, корчась от боли. Эта боль множеством молний пронзала меня, от кончиков пальцев рук, до головы и нижних конечностей.
Все еще лежа на земле, епископ рассмеялся и лягнул меня ногой по лицу:
— Тупая тварь! Лишь избранные могут брать в руки Посох Епископа! Корчись теперь в муках!!!
Враг поднялся с земли и взял в руки посох. Его пошатывало. Меня же била дрожь от дикой боли. Но я не сдался и, преодолев боль, совершил подсечку. Вновь Ирик раскинулся на земле подле меня. Не давая ему шанса, я ударил его ногами в живот. Теперь настала очередь епископа тяжело выпустить воздух из легких и стонать от боли. Кое—как я поднялся на ноги. Враг тоже встал.
— Так зачем тебе все это нужно? — вновь спросил я его. — Зачем стравливал между собой колдунов и оборотней?
— Этот мир будет уничтожен! Магия будет уничтожена и все кто ею живет! Такова воля Единого Собора и Кровавого Дракона! Я хотел посмотреть, как магические твари убивают друг друга, а потом уничтожить выживших... но ты мне помешал! Я знал, что Феникс опасен, но решил, что избавился от тебя! Ну, что ж, те твари так и не смогли убить тебя. Зато я это сделаю, а после выжгу весь мир во славу Кровавого Дракона!
— Что за бред ты несешь? Ты же пришелец из другого мира, так какого хрена в этом мире чудишь? — только произнеся эти слова вслух, я понял, что их можно обратить и ко мне. Вот только похрен! Не до того сейчас.
Враг ничего не ответил. Он выждал время, чтобы восстановиться и вновь напал. Но напал медленнее обычного, и я вновь совершил бросок. Он упал, но тут же с ревом поднялся. Сколько еще раз его нужно приложить головой о землю, чтобы он сдался?! Или он что, Ванька—встанька?! Я приготовился вновь поспособствовать его скорейшей встречи с земной твердью, но он, не приближаясь, просто указал на меня посохом. Странно. Не просто же так он это делает. Раз в год и палка стрельнуть может, а уж посох и очередью бабахнет. Не буду рисковать.
