— Не думаете же вы, что я должна броситься вам на шею?

— Да.

Джейн расхохоталась. Это, кажется, не обидело ее собеседника, сказавшего:

— Вы чудесно смеетесь… так молодо…

И леди Уортэм поняла, что она давно так не смеялась, очень давно.

— Это вы сказали мужу, что у меня серые глаза?

— Да.

— Зачем было сочинять эту ложь?

— Я не хочу, чтобы ваши глаза были для меня того же цвета, что и для других.

Этот молодой человек забавлял леди Джейн и в то же время трогал ее…

— Садитесь… Кстати, как вас зовут?

— Мортимер Нарборо.

— Мортимер… Правда?

— Правда.

— Впрочем, в вас все необычно… А на что вы надеялись, входя сюда, не будучи представленным?

— Увезти вас.

— Куда?

— В Камберленд.

— Почему в Камберленд?

— Потому что я там живу… Там очень красиво, вы знаете? Вы увидите мои озера… У меня есть маленький дом на краю леса на берегу Деруэнта… Маленький дом для Белоснежки и ее семи гномов… Мне кажется, вы будете там счастливы.

Вдруг что-то прорвалось в сердце леди Джейн. Рассказ этого чудака вынес на поверхность ее сознания давно забытые мечты о разделенной любви. Голос ее дрогнул, когда она спросила:

— Когда вы меня полюбили?

— С тех пор, как увидел вас в парке Сан-Джеймс. Три месяца тому назад.

— И вам этого было достаточно, чтобы выстроить целый роман?

— Чтобы начать жить.

Леди Джейн взглянула на него.

— Мистер Нарборо, возвращайтесь поскорей в ваш Камберленд и постарайтесь забыть эту историю.

— Вы выставляете за дверь человека, который вас любит так, как я люблю? Это невозможно, Джейн!

Молодая женщина встала, чтобы уйти.

— Перестаньте меня называть так, прошу вас.

— Хорошо, Симбелина.

— Симбелина?

— Я так назвал вас, когда впервые увидел, и так вас называю в своих письмах к вам.

— Вы мне пишите?

— Каждый вечер вот уже три месяца. Мне кажется, у меня есть способности, чтобы писать любовные письма.

— Тогда почему бы не писать их другим?

— Что за вопрос! Да потому что я люблю вас!

— Опять!

— Как это опять? Мы любим друг друга всего десять минут и вы хотите, чтобы все кончилось? Вы даже не поцеловали меня!

Леди Джейн прекрасно понимала, что ей нужно было встать в позу оскорбленной невинности и немедленно прогнать этого нахала. Но, слушая Мортимера, она возвращалась в годы своего детства, когда ее гувернантка мисс Дженифер Холмес читала ей сказки, где все было просто и чудесно. Ей казалось, что Мортимер пришел к ней из тех книг в красной обложке с золотым обрезом. Было бы смешно сердиться над персонажем из тех волшебных сказок. Лучше было продолжать игру. Леди Джейн улыбнулась своему странному гостю.

— Я думаю, Мортимер, что вы меня действительно любите какой-то романтической безумной любовью… Благодарю вас… Это очень приятно узнать, что тебя любят… только, вы пришли слишком поздно. Я — замужем и всегда буду верна своему мужу…

Она встала, ласково положила свою руку на плечо этого большого ребенка и тихонько повела его к двери.

— Я вам очень признательна за те прекрасные воспоминания, которые вы мне подарили…

Она открыла дверь, ведущую в вестибюль.

— Я буду думать о вас, когда мне станет грустно… Я буду говорить себе, что там, на берегах озера в Камберленде, в незнакомом мне доме меня ждут письма о любви, которые я никогда не прочту…

— Джейн… моя Джейн, наконец найденная и тут же потерянная…

Она слегка его подтолкнула.

— Прощайте, Мортимер…

В этот момент сэр Микаэль, хитрый, полный ненависти и грязных мыслей, вошел в салон, разом прогнав те призраки, которые возникли в памяти Джейн и защищали ее в этой жизни.

— Надеюсь, что не помешал вам, дорогая?

Внезапно спустившись на грешную землю, леди Джейн вскрикнула, и этот крик показался леди Ходдесдан и Реджинальду, которые шли позади доктора, криком виновной в измене супруги. Леди Элен не удержалась и воскликнула:

— Действительно, дорогая, если бы мне сказали, я бы не поверила! Что касается вас, мистер… мистер…

Мортимер улыбнулся ей.

— Мистер Нарборо.

— Вот именно… Ну что ж, если бы я была мужчиной…

Уортэм перебил ее:

— Прошу вас, леди Ходдесдан…

— Вы правы… Это касается только вас!..

Леди Джейн наконец поняла, что они о ней подумали, и возмутилась.

— Что это значит, Микаэль?

— Может, это мне следует спросить вас, что делает здесь этот человек?

— Ну так спросите меня.

Такая искренность совсем не была в интересах доктора, и он попытался снова овладеть ситуацией.

— Я не хотел бы публично вас унижать!

— Унижать? А как вы могли бы меня унизить?

И снова леди Ходдесдан вмешалась не в свое дело.

— Но Джейн, вы, кажется, не понимаете, что этот человек всюду рассказывает, что любит вас и хочет устранить сэра Микаэля?

Леди Джейн рассмеялась.

— Не могу себе представить, что Мортимер мог бы кого-то убить…

Микаэль, разъярившись, вскричал:

— Как? Мортимер?

Леди Ходдесдан обратилась к Реджинальду как к свидетелю:

— Невообразимо!

Мажордом лишь горестно покачал головой, как если бы ему сказали, что тред-юнионы выбрали для своего ежегодного конгресса Букингемский дворец. Нарборо решил, наконец, покончить со всем этим.

— Почему столько разговоров? Я ведь говорил вам, что люблю вашу жену?

Леди Ходдесдан застонала:

— О, Боже мой!

И она без чувств упала в почтительно протянутые руки Реджинальда Чедгрейва. Возникло некоторое замешательство. Реджинальд спрашивал сэра Микаэля, что ему делать с его ношей. Леди Джейн требовала у своего мужа вразумительно объяснить его недомолвки, а он, в свою очередь, требовал, чтобы Мортимер немедленно ушел. Видя, что никто и не думает о ней, леди Ходдесдан решила придти в себя и, посчитав, что сэр Микаэль готов был броситься на того, кого считал любовником своей супруги, предупредила его:

— Уортэм! Не делайте этого! Вспомните, кто вы!

Доктор внезапно успокоился и поклонился ей:

— Благодарю вас, моя дорогая, за ваше предупреждение…

Снова овладев собой, он улыбнулся своей супруге:

— Я уверен, что это просто недоразумение и вы развеете мои подозрения, Джейн, когда захотите. Я прошу всех все забыть и пойдемте что-нибудь выпьем, чтобы придти в себя… Реджинальд?

— Что вам подать, сэр?

Доктор вопросительно повернулся к леди Ходдесдан, которая промяукала:

— Вы же знаете мою слабость к джину, дорогой…

Мортимер воскликнул:

— Ну что ж, миледи, наши вкусы сходятся… Я очень люблю джин… но пью его очень редко.

Сэр Микаэль заметил ехидно:

— Из благоразумия?

— Из экономии.

Леди Элен сделала гримасу, доктор улыбнулся, а Джейн умилилась простоте этого молодого человека, который не знал, какую ошибку он допустил, признавшись в бедности. Леди Ходдесдан сухо проговорила:

— Я думаю, мистер…

— Нарборо.

— Мистер Нарборо, что наша общая склонность к джину — это единственное, что нас объединяет. Но сама мысль, что мы можем любить одно и то же, мне отвратительна. Я выпью виски, Реджинальд…

Леди Джейн и ее супруг также согласились на виски.

Реджинальд вышел, чтобы принести напитки и почти тотчас вернулся, толкая перед собой столик на колесах со стаканами и солеными бисквитами.

— Я сам налью, Реджинальд.

Тот сухо поклонился и вышел. Он не понимал, как сэр Уортэм мог пить в компании с таким человеком, который намеревался не только соблазнить его жену, но и убить его самого.

Пока леди Джейн угощала всех птифурами, Микаэль, по привычке, протянул стакан с джином леди Ходдесдан, которая, уже забыв, что хотела выпить виски, взяла то, что ей дали и быстро, как старая алкоголичка, поднесла его к губам. Доктор наполнял стакан Мортимера, когда странный звук заставил его обернуться. Он чуть не уронил бутылку. Леди Ходдесдан, держась за сердце и округлив глаза, захрипела и упала.