— Я должен повидаться с Плендером, присутствовать на слушании дела в суде, внести залог за Давида. Мне также необходимо увидеться с Бристоу и Джентианом, если будет время, но он в конце концов может и подождать. А за обедом я встречусь со своей очаровательной супругой, которая это утро проведет среди своих друзей и попытается узнать все, что можно, о Саре Джентиан. В высшем свете о ней наверняка ходят какие-нибудь разговоры.

— Постараюсь сделать для тебя все, что в моих силах, — улыбнулась Лона.

В половине десятого Мэнеринг был в адвокатской конторе Тоби Плендера, старого друга и официального адвоката. Контора представляла собой современное здание из стекла и бетона, с бесшумными лифтами и пустынными лестничными проемами. Тоби был похож на повзрослевшего Панча, внезапно появившегося из викторианской эпохи.

Он всегда говорил прямо.

— Не знаю, что нашло на Левинсона, но он уверен, что ты специально все подстроил. Я умоляю его ничего такого не говорить в суде. Просто настаивать на своей невиновности, что мне поможет его защитить. Надеюсь, что ничего не скажет против тебя.

— А что, это серьезная опасность для меня?

— Просто надо все предусмотреть, — предупредил Плендер. — Я буду сам присутствовать в суде, а вот тебе не следует там появляться.

— Если я не приду, Давид подумает, что мне безразлична его судьба, — сказал Мэнеринг. — Будет лучше, если я там появлюсь. В каком часу состоится слушание дела?

— Не раньше половины двенадцатого, — ответил Плендер. — Джон, мне звонил Читтеринг вчера вечером.

— Вот как, — настороженно отозвался Мэнеринг.

— Он думает, что ты здорово влип в это дело. Он прав?

— По самые уши, — сознался Мэнеринг. — Он сообщил тебе, что лорда Джентиана прижали большие финансовые воротилы из Сити?

— Да.

— Насколько это серьезно?

— Если они захотят выжить Джентиана, то найдут способ сделать это, — заявил Плендер. — Однако, — он помедлил и пожал плечами, — я не думаю, что они решатся на методы, которыми пользовались раньше. Читтеринг вряд ли прав, если считает, что они способны нанять убийц. А что ты думаешь по этому поводу?

— Когда я буду иметь точные сведения, зачем Джентиан принес мне меч Великого Могола, то, наверное, смогу ответить на этот вопрос, — сказал Мэнеринг. — Я попросил Читтеринга просмотреть все газеты. К тебе у меня тоже просьба. Если узнаешь, что Джентиан говорил кому-нибудь о краже первого меча, то сообщи мне немедленно. Однако, думаю, что дело здесь не в мече. Скорее всего, это предлог, чтобы втянуть меня в более серьезную игру. Я должен во всем разобраться.

— Адвокатская контора, которая обслуживает Джентиана, — очень серьезная фирма, — заметил Плендер. — Они слова лишнего не скажут даже в самой дружеской беседе. Но я посмотрю, что можно будет предпринять. И все-таки я бы не хотел, чтобы ты присутствовал на сегодняшнем заседании суда. Левинсон в таком состоянии, что может встать и обвинить тебя.

Глаза Левинсона мрачно сверкали, лицо было почти белым. Он выглядел изможденным: сказывалась ночь, проведенная без сна. Молодой человек дважды жадно оглядел присутствующих в зале суда, прежде чем заметил Мэнеринга. Во взгляде Давида сквозило явное осуждение. Плендер, сидящий на своем адвокатском месте, перебирал бумаги. Он надеялся каким-нибудь образом отвлечь внимание Давида от Мэнеринга. Седовласый, одетый в черную мантию служащий магистрата читал обвинительное заключение в очень странной манере. Левинсон стоял около деревянной скамьи подсудимого, вцепившись в медный поручень, и, казалось, забыл об охраннике, стоявшем позади него, и двух полицейских по бокам.

— Что вы скажете в ответ на обвинение? — спросил Давида судья. Это был человек лет сорока, с мягким голосом и светлыми волосами.

— Мой клиент… — начал было Плендер.

— Я хотел бы, чтобы обвиняемый сам ответил на мой вопрос, если вы не возражаете, — перебил его судья.

— Как вам угодно, ваша честь, — пробормотал Плендер.

— Так что вы можете нам сообщить? — Судья поправил очки.

— Я не виновен, — резко ответил Левинсон.

— Благодарю вас. Запишите слова обвиняемого, пожалуйста. — Судье, видимо, хотелось быть очень приятным и вежливым. — Какими уликами мы располагаем?

Высокий, долговязый детектив встал на место свидетеля, произнес присягу и назвал свое имя — Джеф Хиксон. В голосе его чувствовался акцент кокни. Он заявил, что был в доме обвиняемого, произвел там обыск с его разрешения и нашел украденную драгоценность.

— У вас есть вопросы к свидетелю, мистер Плендер? — спросил судья.

— Да, для выяснения события, ваша честь, — ответил Плендер. — Правильно ли я понял свидетеля, что обыск был произведен с согласия мистера Левинсона?

— Так ли это? — обратился судья к свидетелю.

— Да, сэр, — ответил тот.

— Вы удовлетворены, мистер Плендер? — мягко спросил судья.

— Полностью удовлетворен. Моему подзащитному нечего было прятать, — ответил, улыбаясь, Плендер. — Мой клиент заявил, что невиновен и может доказать это. Я прошу у суда разрешения внести залог.

— Залог? Ах да, — судья произнес это слово таким тоном, будто впервые его услышал. — Что думает полиция относительно залога?

Инспектор с акцентом кокни произнес гнусавым голосом:

— Мы не будем возражать против залога, если это будет достаточно большая сумма.

— Крупный залог, не так ли? Да, я думаю, что в этих обстоятельствах можно разрешить внести залог за обвиняемого, ну, скажем, в размере две тысячи фунтов стерлингов. Да! Два поручительства по тысяче фунтов стерлингов каждое удовлетворят суд. — Он посмотрел на Хиксона, но тот ничего не сказал.

Мэнеринг подумал, что Бристоу дал какие-то особые поручения детективу и, вероятно, имел для этого веские основания.

— У вас есть такие поручители, мистер Плендер?

— Да, сэр, — ответил Плендер. — С вашего разрешения.

Левинсон смотрел на Мэнеринга так, что, казалось, больше не может сдерживаться. Плендер чувствовал себя не очень уверенно. В ложе прессы почувствовалось оживление, и все пятеро корреспондентов, сидевших там, затаили дыхание.

Мэнеринг встал.

— Я бы хотел быть одним из поручителей, ваша честь, если это возможно.

Левинсон приоткрыл губы, как будто хотел что-то сказать, но тут же сжал их. Судья стал задавать Мэнерингу обычные вопросы, а служащий магистрата вносил обычные поправки. Наконец, Мэнеринг подошел к столу, чтобы подписать необходимые в таких случаях бумаги. Левинсон был рядом, но вокруг было слишком много людей, чтобы они могли поговорить конфиденциально.

Самое неприятное было в том, что Левинсон по-прежнему смотрел на Мэнеринга враждебно.

— Билл, — сказал Мэнеринг в трубку, сидя в просторном кабинете Плендера.

— Слушаю, — отозвался Бристоу.

— Какие последние сведения о Саре Джентиан?

— Она приходит в себя.

— От чего?

— Отравление газом, — ответил Бристоу. — Что же еще?

— Она теряла еще раз сознание?

— Она убежала из больницы, когда ей разрешили встать и одеться, сестры хотели, чтобы она немного развеялась, и потом она так настаивала на том, чтобы ей вернули одежду и разрешили встать.

— Я думал, что твои парни наблюдают за ней.

— Так оно и было. Они надеялись, что она в безопасности.

— Послушай, Билл, почему Хиксон думал, что она не будет в безопасности в Джентиан Хаус, если бы осталась там прошлой ночью?

— Он просто хотел, чтобы девушка была там, где мы сможем наблюдать за ней все время, — ответил Бристоу. — И не беспокойся, мы теперь с нее глаз не спустим.

— Билл.

— Да?

— Не думаешь ли ты, что Сара психически больна?

— Это вопрос не ко мне. Об этом следует спросить у врачей.

— Тогда я спрошу по-другому. Она пыталась покончить жизнь самоубийством вчера днем, не так ли?

— Выходит так.

— Обещаешь сделать все возможное, чтобы предотвратить следующую попытку к самоубийству, если она попытается еще раз?