— Ничего, успеем.

Вендлер украдкой наблюдает за блондином. Как лихо он водит автомобиль, рискует, не моргнув и глазом!

Через десять минут «мерседес» останавливается на Нахтигаленвег. Когда Вендлер видит табличку с названием этой улицы, он окончательно успокаивается и выходит. Блондин делает то же самое.

— Не хотите ли немного размять ноги? — спрашивает Вендлер, не придавая вопросу никакого значения и не дожидаясь ответа. — Я очень скоро вернусь.

Пройдя через палисадник до каменной площадки перед дверью дома, блондин застывает от удивления. По обе стороны дорожки тяжелыми гроздьями свешивается сирень.

— Ну и аромат здесь! — восхищенно замечает блондин.

Вендлер нажимает на кнопку звонка. Они ждут. Никто не открывает.

— Наверное, нет дома, — разочарованно говорит Вендлер.

Блондин делает движение рукой, словно хочет сказать: «А что вы ожидали? Сегодня же пасхальное воскресенье». Затем он решает сам попытать удачу. Звонки пронзительно раздаются по всему дому — три длинных, два коротких.

— Ну, не сдаетесь? — смеется Вендлер. — Если не поможет, значит, точно никого нет дома.

Он едва ли рассчитывает на то, что встретится с Шульцем-Дерге. Совершенно неожиданно раздается гудение. Вендлер берется за ручку двери и толкает ее. Пока он входит, блондин следует за ним. Вдруг до Вендлера доходит откуда он, собственно, знал, что я собирался войти в дом номер три? Я назвал ему только улицу. Но он остановился рядом с виллой Шульца-Дерге, словно на Нахтигаленвег нет других домов.

Вендлер озирается по сторонам. Он ждал в вестибюле встречи с издателем. Вместо этого наверху открывается дверь и кто-то произносит невыразительным голосом:

— Пожалуйста.

Вендлер уже давно не мальчик. Он многое пережил, но такого безжизненного голоса он никогда не слышал. Сбитый с толку, он смотрит на своего спутника.

— Ну, — произносит блондин. — Прогуляемся наверх?

Они поднимаются по деревянным ступеням, покрытым толстой ковровой дорожкой, проходят через открытую дверь в кабинет Шульца-Дерге. За письменным столом сидит невысокий полный мужчина лет пятидесяти, держит в правой руке носовой платок и прикладывает ко лбу и вискам. В двух метрах от него, скрестив перед грудью руки, стоит худой бледнолицый человек, черноволосый, с воспаленными глазами. Оба смотрят в сторону входящих — черноволосый с полнейшим равнодушием и скукой, неподвижным каменным лицом, толстяк за столом — удивленно, с искрой радости в глазах.

— Здравствуйте, — приветствует их Вендлер и неуверенно смотрит то на одного, то на другого. — Я хотел бы поговорить с господином Шульцем-Дерге. Это вы? — обращается он к толстяку за столом. — Наш общий знакомый попросил меня отыскать вас и кое-что передать от него. Это касается только вас лично, — Вендлер многозначительно кивает головой, что означает: остальных это не касается.

Шульц-Дерге вздрагивает, словно кто-то сзади дал ему тычка под ребра. На его лице появляется выражение беспомощности. По его лбу снова проходится носовой платок.

— К сожалению, вы выбрали для этого неподходящий момент, — запинаясь, бормочет он. Потом, собравшись с духом, добавляет: — У меня, так сказать, личная встреча с этим господином.

Он делает паузу, размышляя тем временем, разумно ли назвать имя непрошенного гостя и не успевает докончить фразу, так как худой черноволосый человек лениво перебивает его:

— Будет неплохо, если эти господа пока выйдут отсюда. Переговоры между господином Шульцем-Дерге и мной достигли того момента, когда нельзя уже откладывать решение.

Блондин берет Вендлера под локоть и тянет его за собой в соседнюю комнату. Он закрывает раздвижную дверь и осматривается по сторонам. Они находятся в личной библиотеке Шульца-Дерге. Два шарообразных кресла, курительный столик, со вкусом обставленный уголок для чтения составляют меблировку этой комнаты. Помещение заполнено книгами. Они стоят на светлых, с древесными узорами полках, высящихся от пола до потолка.

— Здесь мы и подождем, — говорит блондин, несколько раз кивает головой и улыбается. — Когда мы исчерпаем предмет разговора, займемся литературой. Это было бы полезно. Человеку нужно образование. Только, к сожалению, для этого бывает недостаточно времени. Поэтому постараемся как можно быстрее закончить деловую часть.

Он садится, движением руки призывает Вендлера сесть в такое же шарообразное кресло.

Вендлер неподвижно стоит посреди комнаты, немного испуганно таращится на блондина и никак не может понять, что ему думать о сложившейся обстановке. Вокруг него сгущаются тени. Посетитель у Шульца-Дерге говорил по-немецки с американским акцентом. Он невысокий, подвижный и равнодушно-бесчувственный, с лицом, как у манекена.

— Мне кажется, здесь какая-то ошибка, — заявляет Вендлер слегка дрожащим голосом. — Я попросил вас привезти меня сюда, потому что хотел с издателем, господином Шульцем-Дерге, обсудить кое-какие важные вопросы, а не для того, чтобы слушать ваши банальные фразы. Что от чтения не глупеют, я уже знал, когда вы еще лежали в пеленках.

— Я не хотел обидеть вас, — возразил блондин. — Вы интеллигентный человек, и это хорошо. Я могу рассчитывать на то, что мы быстро сумеем найти общий язык.

— Я могу знать, в чем? — шипит Вендлер, и его губы кривятся от негодования. — Какое мне дело до вас? Я уже не раз объяснял вам, с каким намерением я явился в этот дом. Очевидно, до вас туго доходит. Итак, повторяю: я хотел прийти к господину Шульцу-Дерге и поговорить с ним наедине.

В волнении он произносит каждое слово преувеличенно подчеркнуто и внятно. Его старания безмерно веселят блондина. Он пронзительно хохочет и удовлетворенно замечает:

— В жизни не все случается так, как нам хочется. Человек должен довольствоваться тем, что есть. Это, наверное, вы тоже выучили, когда я лежал в пеленках.

— Я пришел побеседовать с господином Шульцем-Дерге, а не с вами, — возмущается Вендлер. Его голос все еще дрожит от гнева и подавляемого волнения. — И я вовсе не собираюсь выслушивать ваши мудрые советы. Вам понятно? Если нет, я уйду. У меня нет желания тратить свое время на болтовню с вами.

— Я вполне вас понимаю, — сухо отвечает блондин. — Но это решаете не вы, и, кажется, должны бы это понять. Но вы, кажется, не понимаете. Если до кого-то из нас туго доходит, то, конечно, не до меня, а до вас. По-моему, я переоценил вашу интеллигентность. Но успокойтесь же наконец. Прошу вас! Вы же мешаете другим. Или вы хотите оказаться там?

«Вот ужас! — с досадой думает Вендлер. — Дело проиграно. Хорошо, если я выйду живым из этой авантюры». Он отворачивает левый рукав пиджака, смотрит на часы и ворчит:

— Должен вас разочаровать. К сожалению, через семнадцать минут я должен быть у одного знакомого. Как правило, я сдерживаю данное кому-либо обещание.

— Ну, господин Вендлер, — наполовину шутливо, наполовину угрожающе говорит блондин. — Как же можно терять чувство реальности! — Он вскакивает, становится вплотную перед Вендлером — гибкий, хорошо тренированный, молодой — и иронически улыбается.

«Черт, откуда он вообще знает, что меня зовут Вендлером? Конечно, он — слуга Бертона. Разумеется, Бертон послал его в „Вечную лампаду“, чтобы он заманил меня в ловушку, а я, болван, который слишком много воображал о своем знании людей, попался ему на удочку — какой ужас!»

Блондин, который, по-видимому, стремится разозлить его еще больше, продолжает улыбаться и говорит:

— Когда вы встретитесь с вашим знакомым и встретитесь ли вообще, решаете не вы, а мы. Вы еще ничего не поняли?

И тут в душе Вендлера угасает последняя искра надежды. С лица блондина исчезает вся веселость. Он стоит неподвижно перед Вендлером с холодными и жестокими глазами и приказывает:

— Сядьте же наконец!

Человек Бертона кладет руки на спинку кресла.

— Даю вам две минуты времени, — деловым тоном добавляет он. — Обдумайте ваше положение и разберитесь с самим собой. По истечении этого срока мы продолжим беседу. Все остальное зависит от вас.