— Наверное, следует попросить прощения у вас обеих за то, что все это время ломал комедию. Пришла пора раскрыть вам тайну Неизвестного поэта.

— Это вы? — опешила Койра, изумленно рассмеявшись. — Это вы Неизвестный поэт? Кто бы мог подумать… — Она смерила Седьмого исполненным любопытства взглядом.

— Это невозможно! — тут же выпалила Малления. — Вы… — Она осеклась.

Родарио низко поклонился, словно стоял перед залом, полным зрителей.

— Именно так. Неизвестный поэт — это я, — ответил он. — Никому бы и в голову не пришло, что я, самый незадачливый из всех потомков Невероятного Родарио, защищаю свободу, дарю народу надежду, убиваю драконников и орков. Обман — лучшая защита.

Услышав эти слова, Бешеный невольно покосился на Тунгдила. На губах Златорукого на мгновение заиграла улыбка. «Надеюсь, это лишь совпадение».

Родарио коснулся кончиками пальцев подбородка.

— Я знал, что похож на своего знаменитого предка как две капли воды. Выступая на сцене в Идоморе, Табаине и Гаурагаре, я не наносил на лицо грим, а вот в обычной жизни делал это каждый день. — Улыбнувшись, он сел на стул. — Я прикидывался недоумком, намеренно проигрывал все состязания и хотел, чтобы все думали, будто я ни на что не гожусь.

Койра вспомнила, как она встретила Седьмого в башне в Мифурдании.

— Я действительно приняла вас за настоящего недотепу, — пораженно выдохнула она. — И вы ведь, наверное, умеете ездить верхом, да?

— Вообще-то я отличный наездник, ваше высочество, — ответил он. — Это была игра, роль. И, конечно же, я умею плавать, иначе я не пережил бы того падения в озеро.

— Да вы настоящий герой, — хмыкнула Идо. — Можно подумать, что вы нуждаетесь в постоянной защите, а ведь на самом деле вы вполне способны постоять за себя. Вы хороший воин. Даже очень хороший, в чем нам только что пришлось убедиться.

— Спасибо… Вас мне тоже называть «ваше высочество»? — Родарио подмигнул.

Девушка отмахнулась.

— Но это лишь часть правды. На самом деле Неизвестного поэта как такового не существует.

— Что ты несешь? — возмутился Боиндил. — Ты же сам только что сказал…

— Как такового. Нет одного Неизвестного поэта. — Рассмеявшись, Родарио поднял указательный палец. — Это состязание в Мифурдании — очередной обман, способ ввести противника в заблуждение. С того самого дня, как дракон захватил наши земли, потомки Невероятного, и мужчины, и женщины, решили посвятить себя борьбе за свободу. Наши бродячие театры дают представления, в которых ободряют народ. Мы противимся захватчикам, прибиваем свои стихи к стенам и дверям в городах. Мы путешествуем по всем землям, которые теперь принадлежат Светложару, и сражаемся с драконом своими методами. — Он отхлебнул вина. — Состязание нужно нам для того, чтобы поделиться последними новостями, написать новые стихи, разработать дальнейшие планы действий. Мы готовы поднять народ на восстание против драконников, как только боги подарят нам такую возможность. Мы знаем привычки, слабости, тайные укрытия сторонников Светложара. Нам все это известно! — Актер поднял бокал, выразительно посмотрев на Тунгдила. — Благодаря вам, Тунгдил Златорукий, у нас появилась такая возможность. Вас послали нам сами боги. — Он выпил за здоровье гнома, и все присутствующие согласились с этим тостом.

Койра по-прежнему смотрела на Седьмого с любопытством.

— Скажите, а что на самом деле произошло в тот вечер в башне?

Актер рассмеялся.

— Мы освободили Непревзойденного, но позабыли взять кое-какие из его вещей, в том числе некоторые очень редкие пьесы, и потому я решил вернуться в башню. Когда вы встретили меня, я уже забрал рукописи и потом передал их Непревзойденному в переулке. А вы ничего и не заметили, верно? — Просияв, он принял героическую позу.

— Он такой же, как был Невероятный, — с уважением отметил Боиндил. — Будь у него бородка, я решил бы, что мой старый друг пережил последние двести пятьдесят солнечных циклов.

Королева никак не могла прийти в себя от изумления.

— Я очень болезненно воспринял смерть моего друга Непревзойденного. К счастью, вы ничего не заметили, — продолжил рассказ Родарио. — Но я знал, что наша борьба будет продолжена, и сегодня я вижу, что все, что мы делали, было не зря.

— А почему вы поехали с Койрой? — спросила Малления. — Вы ведь неспроста так поступили, я права?

— Неожиданно у меня появилась возможность ближе познакомиться с волшебницей, чтобы выяснить, не можем ли мы склонить ее на нашу сторону и привлечь к подготовке восстания. Если бы я увидел, что Койра предана Светложару, то вскоре оставил бы ее. — Он вновь поклонился. — Но очень быстро выяснилось, что вас никак нельзя назвать ярой сторонницей дракона, и потому я остался, чтобы наблюдать. Все складывалось как нельзя лучше, и я это чувствовал. — Молодой человек посмотрел на Идо. — Когда я встретил вас во время той стычки с альвами, Малления, у меня словно пелена с глаз спала. Потаенная Страна идет к свободе. Или к падению. Я хотел добиться первого и предотвратить второе.

— Я надеюсь, что Потаенную Страну ждет свобода, — заявила Койра, бросая на Седьмого страстный взгляд. — Кто сможет воспротивиться нашему союзу?

Он улыбнулся в ответ.

— Отлично! — Боиндил потер руки. — У нас есть все, что нужно. Если Родарио сообщит о наших намерениях своим друзьям, а Малления своим, то поднимется буря. А мы сможем сосредоточить все силы на юге, правда, книгочей?

Тунгдил потер лоб, осторожно коснувшись шрама, взгляд его карих глаз стал пустым. Судя по всему, Златорукий не прислушивался к разговору.

Бешеный хотел растормошить друга, но тут его перебили.

— А как же Сизарот? — осведомился Барскалин. — Я его знаю. Это он занимался жадарами, и он не отступит, пока не отомстит за смерть сестры. Если альв узнает, что Малления и Койра еще живы, то в тылу останется могущественный враг, готовый уничтожить нас одного за другим.

— Хм… Скорее он будет ждать нападения дракона, — возразил Харгорин. — Я давно знаю Дзон-Аклан. Они на все готовы ради своего города и постараются предотвратить его разрушение. По слухам, Дзон-Аклан хотят создать там новое королевство альвов. Сизарот будет исходить из того, что Светложар пришлет в королевство альвов разведчиков, чтобы выяснить, что же все-таки произошло.

— Это возможно. — Барскалин кивнул.

— И если бы Эльрия в кои-то веки захотела совершить что-то хорошее, она могла бы утопить того черноглазого. — Настроение Боиндила становилось все лучше. — На тот случай, если он еще где-то здесь.

Тунгдил резко дернулся и со стоном повалился на стол, вцепившись рукой в волосы. Из-под его пальцев потекла кровь.

Гномы вскочили на ноги, обнажив оружие. Они предполагали, что на них напали, но Бешеный увидел, что у Златорукого просто открылся шрам.

— Помогите отнести его в комнату, — приказал Боиндил Харгорину и Барскалину.

— Может быть, я могу помочь? — предложила Койра. — Заклинание исцеления…

— Нет, никакой магии! — воскликнул Боиндил. Он не мог предугадать, как отреагирует на это доспех. — Старая рана. На корабле Тунгдил ударился головой, старый шрам разошелся. Я зашью рану, а завтра на рассвете мы выступим в путь.

Трое гномов вынесли книгочея из зала таверны в комнату и уложили на кровать.

— Спасибо. — Бешеный вежливо выпроводил Харгорина и Барскалина.

Дверь закрылась как раз вовремя.

Златорукий открыл глаз, и Боиндил вновь увидел загадочную вращающуюся спираль вокруг мертвого черного зрачка.

С тихим всхлипом рана затянулась, и в тот же миг кости черепа с хрустом деформировались, лицо Тунгдила вытянулось. Теперь его черты напоминали альвийские.

— Во имя Враккаса! — простонал Бешеный.

Не сводя глаз с друга, гном отпрянул на два шага и схватился за рукоять молота. Казалось, Тунгдил во что-то превращается.

Из-под золотой повязки на глазу потянулись тонкие черные линии, потом они озарились тьмой, взрезая кожу. Из множества ранок хлынула кровь, и, когда ее капли оросили доспех, все руны на нем вспыхнули, да так ярко, что Боиндилу пришлось зажмуриться.