На закате старатели подсчитывали дневную добычу, показывали друг другу свои самородки и бутылочки с песком, спешили до наступления темноты растолочь руду в ступках. Воздух был полон запаха солонины и пресных лепешек, которые пеклись на тлеющих углях костров. А когда ночной мрак смыкался кольцом вокруг лагеря и на потемневшем небе загорались звезды, у всех на языке только и было что легенды и слухи о золоте, об удачах других партий старателей.

Томми Толбот, Гарри Баркер и Дик Фоссер застолбили участок к югу от участка Бейли.

Чаще всего обсуждалась история о том, как Бейли и Форд выставили Томми Толбота и его товарищей с участка.

Динни и кое-кто из других рудокопов, в то время бастовавших, знали, что после того как Бейли и Форд в первый раз приезжали в Южный Крест за припасами, Толбот, Баркер и Фоссер отправились по их следам. По словам Томми Толбота, они сразу заподозрили, что Бейли с Фордом напали на хорошее место: ведь они выехали на северо-восток, в сторону соленых озер, имея при себе пять вьючных лошадей и запасы продовольствия на несколько месяцев. Тогда Томми и его товарищи купили четырех коней, вьючные седла, мешки и упряжь, погрузили запасы и пустились вслед за Бейли. У них была только одна верховая лошадь, поэтому они ехали по очереди; двигались они по тракту, проложенному Хэнтом к Нарлбин-Роксу.

Томми Толбот, теперь уже седой старик, почтенный и богатый, но до сих пор с удовольствием рассказывает историю о том, как он нашел в Кулгарди жильное золото, и почти с таким же увлечением, с каким рассказывал ее когда-то, сидя у костра в лагере старателей.

У Нарлбин-Рокса, говорил Томми, он и его товарищи встретились с Джеком Рейди и еще тремя старателями. Рейди сообщил, что они возвращаются в Южный Крест, золото они добыли, но, правда, такой пустяк, что и говорить не стоит. Он также объяснил Томми, где именно расположился Бейли со своими товарищами, и показал ему дорогу, идущую на северо-восток от тракта Хэнта.

Несколько дней спустя Толбот и его товарищи набрели на бочажок. Вокруг него виднелись свежие следы лошадиных копыт, и Том решил, что, значит, Бейли недалеко.

— На другое утро, пройдя с полмили вдоль хребта, — рассказывал Томми, — я чуть не умер от испуга, когда кто-то рядом со мной произнес «доброе утро» и я увидел Арта Бейли. Я сказал ему, что мы идем на разведку, и он ответил: «На этой низине стоит потрудиться». Мы стояли на гребне, за несколько сот шагов отсюда…

Тогда Томми Толбот и его товарищи расположились лагерем около бочага и некоторое время вели поиски в низине. В первый же день они добыли небольшой самородок и свыше унции золотого песку.

— Возле лагеря Форда и Бейли был белый кварцевый пласт, — продолжал Томми, — Форд нашел в нем маленькую жилу, но она была почти выработана. Он остался в лагере и продолжал разрабатывать ее, а Бейли опять ушел на разведку, за двадцать миль, и у самого Ред-Хилла нашел россыпное золото. Мы же продолжали искать вдоль хребта и время от времени находили кое-что. Затем однажды утром я вдруг наскочил на хорошее место. Продолжая разведку, мы поднялись по склону холма и не успели еще добраться до верха, как увидели, что все скалы вокруг так и сверкают золотом.

Мы чуть с ума не сошли от радости. Верхний слой пласта состоял сплошь из кварца и золота. Мы принялись откалывать куски; сбросили куртки, завязали узлом рукава и унесли с собой столько, сколько были в силах. Но взять всего не смогли. Тогда мы вырыли яму и запихали в нее целый мешок руды. Когда мы оттуда ушли, только что перевалило за полдень. И вот на обратном пути в лагерь мы каким-то образом ухитрились заблудиться, уж очень густы были заросли, а мы — слишком взволнованы, чтобы обращать внимание на дорогу.

Стемнело, и мы вконец замучились, плутая в темноте с грузом породы. Однако около полуночи мы услышали звяканье колокольчика. Вскоре мы наткнулись на наших лошадей, они стояли вокруг бочажка и ждали, чтобы мы напоили их; так мы и сделали и легли спать.

На другое утро мы опять отправились к нашему пласту. Ночь проспали как убитые и выступили поздно. Почему мы не застолбили то место, где нашли золото? Одному богу известно почему! Должно быть, ума лишились от радости. Но когда мы пришли на вчерашнее место, его уже застолбили Бейли и Форд. Они заявили, что мы просто глупые птенцы и что, когда ищешь золото, все дозволено. Слово за слово — и вот уже Форд вытаскивает револьвер и грозит нам, что будет стрелять, если мы не уберемся отсюда. Но Бейли сказал: «Спрячь-ка эту штуку. Я не допущу стрельбы».

Бейли не возражал, чтобы мы остались с ними, но Форд не соглашался, и тогда Бейли сказал: «Тут скоро начнется бум. Если вы, ребята, застолбите участок к югу от нашего, вы из него выкачаете тысяч пять-шесть. Мы ведь застолбили очень небольшой участок». Так мы и сделали. Но Бейли и Форд забрали все те образцы, которые мы зарыли. Часть из них размельчили, а остальное отвезли в Южный Крест.

Томми Толботу шел тогда двадцать второй год; девонширец, маловат ростом, черноволосый, глазки блестят, как у крысы. Почему он был таким ротозеем и не застолбил участок, как только увидел, что там есть золото? Этого старые золотоискатели никак не могли понять. Но ведь Толбот и его товарищи были бастующие горняки, и ремесло старателя было для них делом новым. А Форд и Бейли стреляные птицы, и уж если правду сказать, они первые произвели разведку того прииска.

Большинство старателей стало на сторону Бейли и Форда. Впрочем, некоторые считали, что Толбот и его товарищи только потому не застолбили участка, что просто не знали, как это делается: ведь они даже не запаслись разрешением на разведку.

Арт Бейли был славный малый, общительный и добродушный, отличный знаток местности и опытный старатель; первое, что он сделал, получив участок, — об этом все знали, — он известил своих товарищей в Мерчисоне, чтобы они перебрались в Кулгарди и привезли с собой Макферсона; но старый Мак исчез. Никто больше о нем не слышал.

Бейли иначе рассказывал историю о жильном золоте в Кулгарди, чем Томми Толбот, а Форд — иначе, чем Бейли.

Вот что говорил Бейли:

— Однажды ночью Толбот и его товарищи явились на наш участок, набрали россыпного золота и зарыли кучу образцов. У меня были кое-какие подозрения, и я отправился туда на другое утро, чтобы проверить, все ли в порядке, и вижу: отвалена порода и взято очень много золота. Я пошел в лагерь Толбота, но застал только одного из его товарищей. Он заявил, что остальные на разведке. «Если они будут вести разведку там же, где и прошлой ночью, — говорю я, — им не миновать моей пули».

Мне нужно было поехать в поселок, чтобы сделать заявку, и я обещал ничего не предпринимать против Толбота и его молодцов, если они не тронут наш участок и оставят Форда в покое. Даже место им показал, где они тоже могли найти немало. Мы там за три дня добыли пятьдесят унций; но это их не устраивало. Мы раз двадцать были на участке и показывали им заявочные столбы; и все-таки Форду приходилось то и дело прогонять этих парней. Пока я был в отлучке, он помог им застолбить рядом с нами участок на четыре человека. Вот как было дело, ребята, и больше мне прибавить нечего.

Форд был, видимо, настоящий скупердяй, всегда угрюмый и необщительный. Он терпеть не мог, когда люди совали нос на его участок, и не имел ни малейшей охоты показывать им то золото, которое они с Арти собирали в мешки, чтобы отвезти в поселок. А золота у них было вдоволь. Динни клялся, что никогда не видел в чьем-нибудь лагере столько золота. И Форд рассказывал эту историю совсем иначе.

Он говорил, что вел лошадей на водопой к бочагу и это ему попался первый самородок в Мушиной Низинке. В тот день они с Бейли взяли там же восемьдесят унций и, кроме того, самородок в пять унций. Когда у них набралось около трехсот унций, они решили вернуться в Южный Крест. Там в то время бастовали горняки, жить было трудно, и множество людей готово было броситься на поиски золота при первом намеке на возможную удачу.