Нам было любопытно, сколько пришлось на долю кучера, но мы сочли за лучшее не спрашивать его об этом.

Оставшуюся часть пути мы больше молчали. Среди нас нашелся неизбежный провидец, который, конечно, «так и думал» и «с самого начала обо всем догадался», но его проницательность энтузиазма не вызвала. Мы его подавили. Двое захотели вернуться, чтобы «измордовать» хозяина, и кучер по их просьбе бодро остановил карету; но они позволили убедить себя отказаться от этого намерения и сказали, что займутся обманщиком как-нибудь в другой раз. Мы чувствовали себя очень скверно, вспоминая, как позволили задержать себя и обчистить, как мы ходили на цыпочках и насели на безобидного пилигрима и его товарища, — и все это ради больной жены содержателя почтовой станции, которой и в помине не было.

Когда карета подъехала к Мертвому Верблюду, в ней царила атмосфера взаимной подозрительности и недоверия; мы рассыпались по разным вагонам, и поезд тронулся.

Дэйв Риган и его товарищи — артель, работавшая по постройке изгородей, водоемов и заготовке строительного леса, — заканчивали третий и последний кульверт из тех, что они подрядились соорудить на последнем отрезке новой железной дороги. Все счета и оправдательные документы они уже отправили в контору, чтобы не давать повода для лишних проволочек с оплатой по их договору.

А надо сказать, что и в чертежах и в спецификациях, приложенных к договору, специально оговаривалось, что для некоторых балок и перекладин можно использовать только твердоствольный эвкалипт, причем правительственным контролерам предоставлялось право требовать замены в тех случаях, когда они обнаруживали низкое качество брусов и других строительных материалов или несоответствие их условиям договора. Главный подрядчик поручил контроль над договорниками старшему десятнику. Тот был парень деловой и насчет леса соображал здорово, но он сам когда-то работал лесорубом, и все его симпатии были на стороне рабочих, так что он многое спускал Дэйву Ригану. Кроме того, срок уже раз продленного договора скоро истекал, и подрядчик торопился закончить свою ветку. Но был еще правительственный контролер — человек необщительный, никому не подчиненный, который разъезжал себе потихоньку по линии работ и имел обыкновение появляться в неурочное время в самых неожиданных местах. Вид у него был на редкость рассеянный и отсутствующий — ни дать ни взять серый кенгуру, с беспокойством разглядывающий новую проволочную изгородь, но не замечающий за ней людей. Одевался контролер во все серое и ездил верхом на светло-серой лошади, — а чаще водил ее под уздцы, — и трава была высокая с седым налетом, так что обычно его замечали, только когда он был уже совсем близко и неторопливо надвигался на рабочих с лошадью на поводу.

И была тут одна загвоздка — дело в том, что твердоствольный эвкалипт на этих горных кряжах попадался очень редко, да и ходить за ним было далеко, зато другой лес, с очень похожей древесиной, но сильно уступающий в плотности, ну и, конечно, далеко не такой долговечный, рос в любом количестве тут же под рукой. Работа эта да и место Дэйву и его товарищам порядком осточертели. Больше всего им хотелось получить расчет и приступить к новому «дельцу», которое у них наклевывалось. Поэтому они решили взять для последней балки любое подходящее дерево, обтесать его, установить и тщательно, на совесть, просмолить — так что контролер ничего и не заметит, если он вообще, конечно, появится. Номер, однако, не прошел. Бревно было уже обтесано и готово к установке; темная пелена дегтя уже готова была спасительным покровом окутать подлог, сдвинуть который с места могли только четверо дюжих мужчин, вооруженных ломами и рычагами, как вдруг (и всегда ведь судьба сыграет злую шутку!), когда злополучное бревно долеживало на поверхности земли последние минуты, тревожа их нечистую совесть своим, как им казалось, явно несоответствующим видом и запахом, они увидели, что откуда-то сбоку к ним приближается государственный контролер с таким видом, точно он случайно проезжал мимо и свернул с проторенной дороги только затем, чтобы справиться об их здоровье и попросить прикурить. Вообще-то они рассчитывали, что, поскольку контролер частенько навещал их по ходу работ и знал, что дело близится к концу, он не станет утруждать себя еще раз. Но таковы уж власти предержащие! Вы можете хоть в лепешку расшибиться, силясь привлечь внимание властей к делу, исключительно важному для вас лично, для ваших товарищей, для всего района — да что там, даже для всей страны, — а «они» и глазом не поведут, но стоит только у вас появиться веским причинам не беспокоить властей и не мешать им, лишь бы и они на ваш счет не беспокоились, как тут-то им и приходит в голову фантазия явиться и надоедать вам.

— Всегда так! — прошептал Дэйв товарищам. — Я как чувствовал, что этот тип притащится. И ведь надо же! Один-единственный раз словчили, — добавил он тоном невинно пострадавшего. — А вот будь это из всех бревен одно-единственное эвкалиптовое, все бы сошло с рук… Здравствуйте, сэр! (Обращаясь к контролеру.) Жарища-то какая!

Контролер кивнул. Порывистость была не в его характере. Он слез с лошади и скользнул рассеянным взглядом по балке; но постепенно в его глазах появилось задумчиво-грустное выражение, как будто в далеком прошлом у него в семье произошло какое-то весьма печальное и тягостное событие и вид бревна почему-то напомнил ему об этом событии и вновь всколыхнул улегшееся было горе. Он троекратно моргнул и спросил без всякого интереса:

— А это что — твердоствольный эвкалипт?

Джек Бентли — самый залихватский враль во всей артели — поперхнулся и стал кашлять, чтобы выиграть время.

— Т-твердоствольный? А то как же! Я думал, вы сразу распознаете твердоствольный эвкалипт, мистер. (Мистер по-прежнему хранил молчание.) А что же это еще, как не эвкалипт?

Задумчиво-грустное выражение снова появилось в глазах контролера. Кстати сказать, контролер этот не так-то уж хорошо разбирался в древесине, но интуиция у него была великолепная и в критические моменты заменяла ему недостаток знаний.

— П-послушайте, мистер, — сказал Дэйв тоном простодушного недоумения, глядя на него глуповато-честными глазами. — А разве в чертежах и спецификациях не говорится: твердоствольный эвкалипт. В наших, по крайней мере, черным по белому сказано. С-сейчас я принесу договор из палатки и покажу вам, если желаете.

Этого не требовалось. Контролер не спеша подтвердил, что действительно так оно и есть. Затем он наклонился и с рассеянным видом подобрал какую-то щепку. Некоторое время он в раздумье смотрел на нее, опять троекратно моргнул и, словно вспомнив о каком-то неотложном деле, внезапно встрепенулся и отрывисто спросил:

— Эта щепка что — от той балки?

Смущенное молчание было ему ответом. Контролер еще поморгал, сел на лошадь, сказал: «Пока!» — и уехал.

Риган с приятелями, вытаращив глаза, смотрели друг на друга.

— З-зачем это он? — спросил Энди Пэйдж, третий у них в артели.

— Что зачем, дурак? — осведомился Дэйв.

— З-зачем он щепку-то взял?

— В контору ее увезет, — буркнул Джек Бентли.

— А з-зачем? З-зачем это ему понадобилось?

— Анализ сделает, чтоб ему пусто было… Вот зачем. Осел! Понял, зачем?

И Джек плюхнулся на бревно, выхватил из кармана трубку и сказал Дэйву раздраженным, исполненным муки голосом:

— Дай спичку!

— Т-так! Что ж теперь делать-то будем? — спросил Энди.

Там, где дело касалось работы, за Энди угнаться было трудно, но в критические моменты, вроде как сейчас, он обнаруживал свою полную безнадежность, бездарность и бесполезность.

— Закрасим проклятый кульверт и залакируем, — отрезал Бентли.

Но тут глаза Дэйва, провожавшего контролера горестным взглядом, вдруг широко открылись. Проехав небольшое расстояние вдоль линии железной дороги, контролер спешился, перекинул поводья через столб, положил на столб щепку (в кармане у него она не уместилась), пролез через дырку в изгороди и зашагал назад, наискосок от путей к рабочим, ставившим изгородь по другую сторону насыпи, почти напротив кульверта.